Причины этому были, в том числе, и объективные. О них говорят все, много и охотно. Они на виду и на слуху: во многих регионах с опозданием создались и заработали комиссии по приёму квалификационных экзаменов, те, что начали приём экзаменов, захлебнулись в очереди из претендентов на удостоверение нового образца; компьютерная программа, призванная снизить коррупционный потенциал экзаменов и проверок, оказалась сложной для внедрения; обнаружился традиционный дефицит бланков… Ну и, конечно, все дружно сетовали на отсутствие подзаконных актов, призванных в деталях расписать, как именно должны действовать новые правовые механизмы.
Собственно, ничего другого особо никто и не ждал. Может, где-нибудь на африканских берегах новые вводные местных вождей претворяются в жизнь иначе, а у нас вот бывает только так. И не стоит думать, будто такие невнятные переходные периоды абсолютно всем не нравятся. Наоборот, многие были бы рады, затянись эта неразбериха ещё на долгий период.
Вот тут мы и переходим к субъективным факторам «охранной перестройки». Многим ЧОПам она показалась замечательной, как родная мама. Дело в том, что за последние годы наметилась чёткая тенденция: барьеры между охранными структурами и милицией разрушились, а вместо них возникли баррикады коммерческой конкуренции между самими ЧОПами. И в мутной воде переходного периода обходить своих соперников разворотливым руководителям стало не в пример легче. Ведь именно они могли осилить все тяготы охранных реформ без ощутимых потерь. И, пользуясь плодами тесного сотрудничества с местной милицией, в рекордные сроки оказаться в лучших – обученных, проверенных, проэкзаменованных… Словом, высококвалифицированных и просто безупречных. Вне всякой конкуренции.
Соответственно, ЧОПы, не столь приближенные к милиции в силу строптивости или мелкотравчатости, застряли уже на старте: они рядились из-за денег, пытаясь что-то выгадать; сдавали оружие, дабы не тратиться на бойцов 6-го разряда; затягивали с повышением уставного капитала, нарываясь на административный штраф, а значит, и пятно в своей охранной биографии… В итоге подтверждалась вечная истина: в период реформ богатые богатеют, а бедные разоряются. И как ясно, что в пресловутом кризисе существовали не только жертвы, но и явно заинтересованные лица, так же дело обернулось и здесь. Как для некоторых милицейских чинов, так и для ряда игроков на рынке охранных услуг трудности становления новой практики стали ветром в паруса, позволяющим изящно обогнуть конкурентов.
Прямо в этом, конечно, никто не признавался. Наоборот, считалось правильным тоном изображать тревожное ожидание, предрекать чёрные для охраны дни, а главное – горестно кивать на Москву: мол, вся драма инсценирована именно ею. В это верилось легко, поскольку среднестатистический россиянин на генетическом уровне убеждён, что ненасытная столица жадно поглощает финансовые ресурсы его родного региона, включая его кровную фирму. На деле же в регионах окопались такие коррупционеры, что дай Бог, и сказки про алчных московских начальников, требующих от них регулярную мзду, нужны им для набивания собственных карманов.
По этой причине строгих московских гостей провинциальные милицейские начальники ожидают сегодня как манны небесной. Если несколько лет назад все опасались вскрытия недостатков в службе и соответствующих оргвыводов, то сегодня этот страх отступает перед желанием получить свою выгоду под прикрытием «столичного давления». Ведь где штампуют плохие, коррупционные законы? В Москве. Где тормозится принятие правительственных постановлений и министерских приказов? В Москве. Где получают «добро» создатели компьютерных программ и хозяева НОУ, проводящих экзамены на своей базе? Опять же в Москве. Вот и получается, что если федеральный центр посылает на места своих эмиссаров, то это только ради каких-нибудь корыстных коррупционных целей.
И стоит московским гостям обнаружить в охранной жизни какие-нибудь недостатки (которые местная милиция сама же выборочно или как бы невзначай демонстрирует), слышится милицейский шёпот: «Ой, да тут Москва работает… Да она тебя заметила… Да мы тебя защищали как могли, и когда они уедут, все твои беды сгладим окончательно… За что ты нам, конечно, будешь немерено обязан! А немерено потому, что мы же столице тоже кругом должны, ты же понимаешь…» И люди понимают. Проверить не могут, но звучит правдоподобно. Может, они и догадываются, что местная милиция зачастую сама же ловко «наводит» столичных проверяющих на самые «перспективные» ЧОПы. Потому что небольшое взыскание по службе, которое может последовать по итогам федеральной проверки, ничто перед размером «благодарности», которую легко списать на корыстную Москву. При таком сюжете ЧОПам кажется, будто они с милицией выступают против общего врага – столицы – единым фронтом.
ЧОПы вообще теперь дружат с милицией. Как правозащитнику мне это очень заметно. Когда пять лет назад создавалась наша Ассоциация, типичная картина моего визита в какой-нибудь отдалённый город включая в себя написание заявлений и исков, небезопасные для здоровья посещения кабинетов УВД, выступления в судах… Я не скажу, что это совсем уж осталось в прошлом. Но за годы естественного отбора на охранном поле остались ЧОПы, лояльные к власти и не тратящие непомерных ресурсов на конфликты с нею. Объективно, многие споры разрешены, и почвы для разногласий стало меньше. Это, в моих глазах, положительный момент. Борьба – это не цель правозащитного движения: наоборот, оно должно быть нацелено на позитивные итоги, на упорядочение жизни в законном русле. То, что кого-то не устраивает действующий закон – это неизбежно; но если он принят, борьба с ним – это не правозащита, а просто какая-то анархия. Правозащита же должна основываться на отстаивании нарушенных интересов. И вот с этими-то интересами в последнее время произошли изменения.
Возник принципиально новый интерес – сделать из милиции орудие коммерческой борьбы, а для отвода глаз ещё и ругать её при этом. Нечто подобное мы уже проходили в своё время с РУБОПами, которые плавно трансформировались в силовой отряд по разрешению финансовых конфликтов. А сейчас интерес самой предприимчивой части ЧОПовского руководства свёлся к тому, чтобы сделать лицензионно-разрешительную систему тараном в своих руках.
Если же не всегда и не везде удаётся – то, конечно, жаль, но выход тоже есть: начать изображать её монстром, вышедшим из-под контроля общества. Достигается это самым нехитрым способом: тасуются всего три слова: «коррупция», «кошмарить» и «бизнес». Сколько я слышу и читаю всяческих жалоб и воззваний – за эти примитивные рамки мало кто выходит. Требуют сдавать квалификационный экзамен? – Это коррупция. – Нужно бывшим «силовикам» наравне со всеми проходить профессиональную подготовку? – Да это кошмарят бизнес, в обход указаний Президента.
Ну, можно подумать, что поправки к Закону у нас Папа Римский подписал.
И не желают люди открыть текст Закона, чтобы элементарно разобраться: ведь все эти нововведения закреплены именно в нём, родимом; а значит, какие вопросы могут быть? Становись по стойке смирно, да и конец разговору!.. Нет, кое-какие умные жалобщики, конечно, прекрасно отличают Федеральный закон от местных инициатив, но это им невыгодно: кого же тогда в коррупции обвинять?
А надо бы самих себя, между прочим. Если ты не хочешь видеть милицию коррумпированной – как же она такой станет? Ведь взятки ей ты сам даёшь. Это дорога с двусторонним движением. Очень я уважаю людей, которые, во-первых, законы знают, а во-вторых, готовы бороться за них. Но в основном-то видеть приходится другое: уж два года обсуждали-обсуждали, крику и нервов что было – ведь страшное дело! А теперь выясняется, что никто толком Закон не читал, зато всем охота писать прокламации – все больше коллективные, чтоб безопасней. Но это ведь тоже уметь нужно, между прочим. Если ты читать не горазд, то дельную бумагу и подавно вряд ли сподобишься изготовить. Ещё Вильям наш Шекспир писал о «сказке, которую пересказал дурак: в ней много слов и чувства, нет лишь смысла».
Однако про дураков, как и про дороги, после классика писать уже неинтересно, и это я не к тому. Сказать же хочу, что, напротив, вокруг всех правовых новаций слишком много наметилось умных, которые криками про закошмаренный свой бизнес мутят воду, а сами в ней очень ловко убирают конкурентов, переводя все стрелки на милицию. Которая их в действительности вполне устраивает. Потому хотя бы, что если бы те же квалификационные экзамены были прозрачны как стекло, охранники этих хитрых ЧОПов вообще их вряд ли бы сдали. Там же директора озабочены не уровнем подготовки личного состава, а тем, как бы милицейскими руками конкурентов поприжать. Мол, вот, дорогой майор, мы же с тобой в таких коротких отношениях, что ты из моих рук брать не опасаешься взятки за проверки. Вот так же из рук в руки буду тебе обязан, если наедешь ты на моего соперника в битве за объекты… Вот к этому всё чаще дело и скатывается. Потому что коррупция никогда не затрагивает только одну сторону охранной жизни, оставляя нетронутой другую. И майор, который сегодня взял с тебя за экзамен, завтра возьмёт за иной твой «заказ». «Верх» за экзамен ляжет финансовым бременем на охранника, а прибыль от новых объектов, с мясом вырванных у конкурента, – в карман директора. Про беспорядок на квалификационных экзаменах он будет говорить чуть ли не в голос: мол, его обижают, казанскую сироту. А про то, что он этим «обидам» даже рад, потому что за деньги бойцов может наладить коррупционные связи с милицией, он, конечно, промолчит. Как и вообще про то, что оплачивает своим знакомцам в погонах «заказные» акции. Короче, его всё устраивает: он в милицию и камни кидает, и тайно дружит с ней. Милиция плохая – он хороший. Человек в погонах – оборотень и коррупционер, а он – невинная жертва.
Только не надо думать, будто такая двойная игра началась с новым Законом – со всей его селекцией охранного персонала и прочими новациями (по мне, так трижды оправданными). Нет, это не вчера произошло. Вы меня спросите, допустим, про оборот чоповского оружия – моего любимого конька. Сколько раз бывало – говоришь им: «Ребята, да у вас же не КХО, а избушка на курьих ножках; она никаким требованиям не отвечает». – «Точно, – соглашается народ – но переделывать её мы не будем. Зачем деньги тратить? Разрешителю дадим «пятёрку» - он и отъедет. Всем хорошо».
Вот такие-то про коррупцию громче всех кричат. А по мне, так лучшее от неё лекарство – самим её не множить. В этой всенародной головной боли ведь не только дядя виноват – нет, все мы виновны по-своему. Включая, между прочим, меня. Потому что, стало быть, я дала кое-кому (и немало таких!) повод думать, будто мне можно говорить: выступите против квалификационного экзамена, против обязательной подготовки для всех охранников, включая бывших «силовиков»; и против периодических проверок, раз уж теперь нужно сдавать квалификационный экзамен…
Да отцы родные, ведь это же Федеральный закон. Что я буду за правозащитник, если начну призывать вас не выполнять законы. Это будет не развитие правозащитного движения, а это… как его… забыла умное слово… Маргинализация, вот. К тому же у меня до чрезвычайности намётанный глаз, и я сразу замечаю, когда под флагом борьбы с коррупцией меня хотят втянуть в коммерческие игры. Так что кому угодно самому саботировать законы и втягивать других – это без меня, это уж вы сами. Реальное противодействие злоупотреблениям – дело не всегда простое; это тяжёлый труд, и помпезного в нём мало; наоборот – тебя же обвинят во всех грехах. Опираться в нём приходится не на коллективных авторов воплей с мест, а на людей, не скрывающих своих фамилий в общей куче и готовых предоставить конкретные факты. У меня постоянно включён личный антикоррупционный телефон: 8-926-534-01-41. Общими фразами про падение милиции в моральную преисподнюю прошу не загружать. Гарантирую только практическую помощь. Но прежде ответьте сами себе на вопрос: она вам действительно нужна?