Сегодня страна лечится так неистово потому, что слово дистрибьютора, а вслед за ним и слова врача да аптекаря выбора ей практически не оставляют. Напор фармацевтических компаний так силен, что даже медики, когда речь идет о жизни их близких, оказываются в плену этого гипноза.
Моего знакомого профессора медицины Святослава Славинского к прозрению подвела история собственной семьи. В конце 1990-х он похоронил свою бабушку. Казалось бы, что может быть естественнее смерти старушки, у которой к тому же еще и больное сердце? Однако вскоре (доктор был в Швеции на симпозиуме) в руки ему попала книжка как раз о том препарате, которым бабушке в последний раз помогали во время приступа. И он с ужасом прочитал, что при ишемической болезни сердца тот вызывает тяжелейшие осложнения. Правда, бабушке вводил лекарство не он лично, а врач «скорой помощи» (вызвали, потому что решили не рисковать, перевезти старушку в больницу). Этот же врач его и порекомендовал как новое и очень эффективное. Но в ужас-то мой знакомый пришел еще и от того, что из книжки следовало: опасные свойства препарата были известны еще в 1989 году, то есть почти за десять лет до того несчастья.
Сколько же жизней он унес и продолжает уносить? Продолжает, потому что и сегодня в Интернете можно найти рекомендации по применению его и других препаратов этого класса, при том что опасность их была давно доказана. Любой здравомыслящий человек скажет: нонсенс. Страшно же то, что нонсенс этот — обыденность нашей жизни. И здесь, может быть, уместна поговорка: «Меньше знаешь — крепче спишь».
Нынче Святослав Славинский возглавляет факультет общественного здравоохранения в Академии последипломного образования Минздравсоцразвития России. И рассказанное им в одной из наших недавних бесед (о лекарствах иностранных, но в большинстве своем разрешенных к применению и у нас) убило во мне остатки оптимизма. Оказывается, государственная организация для проверки предлагаемых населению лекарств на безопасность была создана лет 70 назад, и не у нас, разумеется, а в Америке. Но это вовсе не означает, что заокеанский и западный потребитель неуязвим. Более информирован — да. Но из-за этого и вовсе создается впечатление, что страшно беззащитны мы все.
К слову, группа противоаритмических препаратов (один из них, кстати, был создан в СССР и выброшен впоследствии на штатовский рынок) за десять лет свела в могилу больше американцев, чем вся вьетнамская кампания.
У нас, скорее всего, такого факта просто не заметили. Как говорится, умерла так умерла. И неудивительно: речь о начале 80-х. В СССР в те времена смертей по подобным этой причинам, как и секса, не было. Как, впрочем, нет и сейчас — нет такой медицинской статистики. Давайте вдумаемся: десять лет лечили лекарством этим людей в Америке, а потом все-таки решили проверить, эффективен ли, равно как и прочие препараты из этой же группы. Оказалось, эффективен: эффективно убивает его принимающих. Был скандал.
А в начале 60-х годов прошлого века в Великобритании, Новой Зеландии, Ирландии заметили, что слишком часто гибнут дети, больные бронхиальной астмой. Эпидемия по природе своей не эпидемического заболевания? Стали искать объединяющий фактор, и обратила на себя внимание одна вещь: всем погибшим детям приступы купировали одним и тем же аэрозольным средством. Началось расследование, были получены доказательства того, что дети погибали именно от этого препарата. Его, естественно, запретили. Но не везде. Под давлением фармакологических фирм правительство Новой Зеландии, к примеру, решения о запрете препарата не приняло — там пользовали им детишек аж до конца 80-х. Вывод: даже в тех странах, где правительство контролируется общественностью, обнаружение вреда от лекарственного средства вовсе не всегда ведет к отзыву его с рынка. Кстати, США и Канаду чаша та миновала.
Процент концентрации действующего вещества был оценен как слишком высокий, чтобы применять его для лечения детей. И Федеральное управление по контролю за качеством лекарственных и пищевых продуктов баллончики эти на свой рынок просто не пустило. Но к бдительности этой, к осмотрительности они пришли тоже через смерти детей. Правда, гораздо раньше — в 30-е годы прошлого века. Малыша, как известно, уговорить принять пилюлю трудно — горькая. Некий предприимчивый химик-универсал придумал растворить один из противомикробных препаратов... в веществе, про которое сегодня даже старшеклассник, пожалуй, знает, что это яд. В первой трети прошлого века сие было не факт. Придумали, растворили, продали. Никому и в голову не пришло испытать хотя бы на мышках. И трагедия развернулась стремительно: сразу же погибли сто детей. Сто первым стал автор препарата: он принял его, уже зная, что принимает яд.
Финал этой страшной истории оказался для страны весьма созидательным: в Штатах создали то самое Федеральное управление по контролю за качеством лекарственных и пищевых продуктов. Это была первая в мире организация, которая стала проверять на токсичность лекарственные средства. Казалось, оно должно было спасти американцев от фармацевтических трагедий и потрясений! Не спасло. Так, в 1957 году у них поступило в продажу лекарство, заявленное как снотворное. К этому времени лекарства уже проверяли на токсичность. Его тоже проверили. Но как? Естественно, на мышках. Мышки все остались живы и здоровы. (Позже оказалось, что препарат у них в отличие от людей просто не всасывался.) Тогда фирма-производитель решила провести еще одно, пусть небольшое клиническое испытание. И раздала препарат своим сотрудникам: проверьте, спать будете или нет…
Сотрудники фирмы попробовали, и никто из них не умер. Правда, у одной из пробовавших через некоторое время родился ребенок без ушных раковин. Но никакой связи с препаратом в этом не увидели. Препарат поступил на рынок. Врачи стали отмечать, что у принимавших его больных наблюдается нарушение чувствительности. Фирма-производитель быстренько им объяснила, что это безвредно. Тогда группа врачей подготовила соответствующую статью для публикации в немецком медицинском еженедельнике. Фирма об этом узнала и оказала давление на редакцию — статья не вышла. А тем временем препарат получал все большее распространение во всем мире, и во всем мире начали рождаться дети без конечностей или со ступнями, растущими прямо из таза, или с кистями рук, растущими прямо из плеча.
Тогда заподозрили, что виной всему может быть какое-либо лекарство. В Австралии выяснили, что все родившие с уродствами детей женщины принимали именно этот препарат. Начали исследование и оказалось, что для достижения эффекта достаточно было одной таблетки, но принятой в первой трети беременности. Тогда-то наконец появилась та самая статья, но в журнале британском.
Фирме-производителю предложили препарат отозвать. Она сделала это, но только после того, как пошли иски по всему миру. К тому времени шведы уже доказали, что причина врожденных уродств именно в нем. Трагедии плодились одна за другой. В Бельгии, к примеру, такого ребенка собственные родители умертвили — так тяжело было видеть его мучения. Был суд. Родителей оправдали, препарат запретили. Но поговаривают, что он скоро опять вернется в аптечные киоски...
Да, рынок лекарств интернациональный. И мы ведь отдаем предпочтение импортным таблеткам и микстурам. Очевидно, не без оснований. И получается, все мы так уязвимы. Помимо этой беды Россия наводнена фальшивыми лекарственными препаратами. Что же делать? Создавать еще одно Общество защиты наших прав?
Упомянутый мной профессор медицины Святослав Славинский считает, что надо менять подход к проблеме. «Доступными для населения должны быть только лекарства, безопасность которых доказана, — подчеркнул он. — Я понимаю, фармакологическим компаниям противостоять трудно. И сегодня мы как раз наблюдаем их влияние на всех стадиях пути препарата к потребителю. Но надо же положение менять. Врачи хотя бы не должны слепо верить информации, которую дает фирма-производитель. Есть Интернет, правда, врач должен читать по-английски, быть внимательным к публикациям. Шила-то в мешке не утаишь. Если доказан вред от препарата, информация об этом все равно просочится. Но ведь вот еще в чем вопрос: доказана должна быть и его эффективность».
К слову, требование доказывать эффективность препарата было введено в практику в Америке в 37-м году. Но исследования эти для многих находящихся на рынке лекарств все-таки не проводились. Да к тому же более половины из бытующих сегодня препаратов используется уже более 70 лет. Для новых лекарств эффективность проверялась, но методики этих проверок столь несовершенны, что в большинстве случаев не позволяют относиться к ним серьезно.
Сегодня в мире, да и в России тоже много говорят о доказательной медицине. Под термином этим разумеют метод систематического поиска и применения наилучших из доступных методов лечения и профилактики с учетом индивидуальных предпочтений пациентов. Ищут путем клинических испытаний?
Иерархия доказательств хорошо представлена в одном из приказов нашего Минздрава шестилетней давности. Но что важно: решать, принимать или не принимать этот препарат, должен в итоге не врач, а сам пациент на основании информации, предоставленной хорошо информированным и квалифицированным врачом. Приказу больше шести лет, но вряд ли пациенты, к примеру, районных поликлиник припомнят, чтобы от них ждали информированного согласия. Похоже, путь наш к здоровью будет тернист и долог. Многие ли доживут?