Именно на этот день командование вермахта запланировало «парад победителей» на Красной площади. С немецкой пунктуальностью заранее были заготовлены комплекты парадной (но не зимней), формы, расписаны места на трибунах для почетных гостей и отпечатаны пригласительные билеты на банкет по случаю взятия Москвы. Из фатерланда в ближние тылы немецких дивизий подтянули вагоны с трофейными французскими винами для участников парада и банкета. А из Финляндии, союзницы рейха, пригнали платформы с красным гранитом для сооружения памятника фюреру.
Уверенность врага в скорейшем захвате Москвы ярко выразилась в двух фактах, которые до последнего времени не предавались огласке. Речь идет об имевшем место 30 ноября прорыве группы немецких мотоциклистов на мост через канал Москва-Волга — это почти в границы Москвы, вблизи нынешней станции метро «Речной вокзал». А в ночь с 30 ноября на 1 декабря произошла дерзкая высадка авиадесанта на Воробьевых горах и в Нескучном саду — в четырех километрах от Кремля! — с задачей «выкрасть Сталина».
И хотя оба вражеских десанта были уничтожены, они подтверждают серьезность угрозы, нависшей в те дни над столицей. Ведь ожесточенные сражения развернулись уже на ближних подступах к ней. На Волоколамском направлении сильнейший натиск гитлеровцев сдерживали воины 316-й стрелковой дивизии генерала И.В. Панфилова, кавалерийской группы генерала Л.М. Доватора и других соединений 16-й армии генерала К.К. Рокоссовского. Тяжелые бои с рвавшимся к столице врагом шли в районах Клина, Солнечногорска, Дмитрова, Яхромы. Танковые и моторизованные части гитлеровцев ворвались в Крюково и Красную Поляну, продвигаясь к Химкам. Боевые схватки уже вспыхивали на ближних столичных рубежах.
Для понимания общей обстановки напомним, что к концу ноября на северо-западном участке фронт проходил менее чем в 20 километрах от тогдашней границы Москвы (от нынешней всего в десяти). И менее чем в 30 километрах от стен Кремля! Речь идет, прежде всего, о поселке Красная Поляна близ станции Лобня Савеловской железной дороги, что в Мытищинском районе Подмосковья.
Одновременно самолеты люфтваффе практически ежедневно бомбили прифронтовой город. Но противовоздушная оборона столицы действовала эффективно еще в предместьях, и не один стервятник нашел здесь свой конец. В этой ситуации гитлеровские стратеги попытались сделать ставку на массированные артобстрелы. Ведь, как уже говорилось, немцы подошли к Москве настолько близко, что из Красной Поляны намеревались начать обстрел города из тяжелых дальнобойных орудий. Вообще волею судьбы Красной Поляне было уготовано особое место в хронике битвы за Москву, о чем мы еще скажем ниже.
Напомним, что до 29 ноября этот рубеж находился в зоне ответственности 16-й армии, генерала К.К. Рокоссовского, а затем — 20-й армии под командой небезызвестного Власова, из чего (вернее, из-за кого) об этом предпочитали не говорить. Первый раз немцы захватили Красную Поляну, по свидетельству начальника артиллерии 16-й армии генерал-майора (впоследствии маршала) В.И. Казакова, еще 24 ноября. Он же рассказал о том, как «местные жители успели сообщить по телефону в Моссовет, что в Красной Поляне устанавливаются дальнобойные орудия для обстрела столицы». Но откуда они звонили, как это было?
Итак, небольшой поселок городского типа Красная Поляна, где до войны население составляло менее 6 тысяч жителей, обрел тогда всемирную известность. Именно там фронт ближе всего подошел к Москве. Тяжелые бои здесь гремели около двух недель. По замыслу гитлеровского командования, захват Красной Поляны был важнейшим звеном генерального плана окружения Москвы. Хроникер 2-й танковой дивизии вермахта зафиксировал 2 декабря: «Из Красной Поляны можно в подзорную трубу наблюдать жизнь русской столицы (по прямой до городской черты — 16 километров)». Кстати, именно в эту дивизию уже было завезено парадное обмундирование для победного шествия по Красной площади.
А вот выдержка из письма штабного офицера Альберта Неймгена: «Десять минут назад я вернулся из штаба нашей пехотной дивизии, куда возил приказ командира корпуса о последнем наступлении на Москву. Через несколько часов это наступление начнется. Я видел, тех, кто к вечеру будет обстреливать Кремль. Я видел полк наших пехотинцев, которые первыми должны пройти по Красной площади. Москва наша, Россия наша... Тороплюсь. Зовет начальник штаба. Утром напишу тебе из Москвы!».
Обратите внимание на фразу о тяжелых пушках. У немцев в эту войну уже был опыт обстрела крупных городов из тяжелых орудий — при осаде Севастополя и Ленинграда. 4 сентября 1941 года с железнодорожной станции Тосно они произвели первый обстрел Ленинграда 240-миллиметровыми дальнобойными орудиями. А еще в Первую мировую войну обстреливали Париж из суперпушки Большая Берта с расстояния в 100 километров! Так что с учетом вышесказанного угроза массовых разрушений в советской столице была реальной.
Но главной целью для немецкой дальнобойной артиллерийской батареи в Красной Поляне являлся Кремль — сердце Москвы, символ высшей политической и державной власти. Враг рассчитывал не только разрушить его, но и деморализовать советское руководство, защитников и жителей столицы.
…Дежурный по Моссовету принял необычный телефонный звонок. Срывавшийся женский голос с западной окраины Москвы сообщил, что под Лобней, в Красной Поляне, немцы устанавливают большие пушки для обстрела Москвы. Женщина назвала и ориентир: заброшенное футбольное поле. Дежурный записал эти данные в книгу регистрации телефонных сообщений и незамедлительно переадресовал их военным...
Но вот кто позвонил насчет батареи — тогда точно не выяснили. Да и до того ли было? Ясно одно: это сделал человек с высоким чувством гражданского долга и ответственности за судьбу столицы.
Кое-что уже спустя много лет после войны удалось установить подмосковному краеведу Сергею Лаврову. Мне же в поисковой работе очень помогла информация, полученная в музее Московской городской телефонной сети (МГТС). Жаль, что этот культурно-просветильный объект мало известен в столице и Подмосковье, а попасть сюда можно только после предварительной записи.
…Вскоре после оккупации Красной Поляны немцами местная жительница Горохова случайно узнала, что они строят здесь позицию для батареи дальнобойных орудий большого калибра — для обстрела центра Москвы. Женщина поняла все это потому, что до оккупации она преподавала немецкий язык в местной школе. Причем гитлеровцы были настолько уверены в скором успехе, что даже не особо считали нужным скрывать свои планы от местных жителей. Мол, все равно скоро «Москау — капут!».
Однажды хмурым ноябрьским вечером в дом Евгении Владимировны попросилась переночевать москвичка, возвращавшаяся в столицу из района, где до немецкого наступления сотни людей рыли окопы. Горохова показала ей кратчайшую и безопасную дорогу к Москве. И попросила женщину передать коротенькую записку своей родственнице. В записке содержалась просьба сообщить военным, что в Красной Поляне немцы разворачивают в лесу большие дальнобойные орудия, способные вести огонь по Кремлю. Московская родственница, получив записку, по телефону тоже передала ее содержание военным. Оттуда об этом доложили в Генеральный штаб. С сообщением был срочно ознакомлен и командующий Западным фронтом Г.К. Жуков.
— Откуда получена информация об орудиях? — спросил дотошный Георгий Константинович.
Оперативники доложили, что необычный звонок был сделан с обычного городского таксофона с дальней окраины столицы. Последующая срочная проверка по каналам разведки подтвердила, что сведения были верными.
…25 ноября 1941 года около 3 часов ночи командующего 16-й армией генерала К.К. Рокоссовского разбудил телефонный звонок из Ставка Верховного главнокомандования. Звонил сам Сталин. Суть его ночного звонка была краткой, но очень тревожной: «Товарищ Рокоссовский, — глухим голосом сказал Верховный. — Из Красной Поляны фашисты могут начать обстрел столицы».
Командарм-16 срочно направил к Красной Поляне танко-артиллерийскую группу и приказал нанести по гитлеровской батарее мощный артиллерийский удар. Снаряды реактивных систем залпового огня «катюши» буквально разметали позиции, а позднее их заняли наши танкисты. Опасность обстрела столицы была устранена. «Бой продолжался весь день, — свидетельствует начальник артиллерии 16-й армии генерал (впоследствии маршал) В.И. Казаков. — С наступлением темноты наши танки ворвались в Красную Поляну, захватили много пленных, машин и орудий». Согласно сохранившемуся в архиве тогдашнему донесению Казакова, «в Красной Поляне захвачены два 300-миллиметровых орудия, которые предназначались для обстрела города». По заключению специалистов, они действительно могли накрыть огнем Кремль.
К началу декабря оборонительное сражение северо-западнее Москвы завершилось срывом наступления 3-й и 4-й танковых групп противника. На этом направлении наступавшие немецкие части были остановлены в 25-50 километрах от столицы. А 5 декабря началось советское контрнаступление. Причем перелом, по оценке одного из руководителей Московской зоны обороны генерала К.Ф. Телегина, начался именно с Красной Поляны — «рубежа, наиболее близкого и опасного для столицы». 9 декабря 1941 года гитлеровцы были окончательно выбиты из Красной Поляны и отброшены от станции Лобня.
Ну а что же стало с другими дальнобойными орудиями, на которые завоеватели возлагали большие надежды не только в военном, но и в политическом плане? Наши части захватили их в деревне Каменка на Рогачевском шоссе в 20 км восточнее Солнечногорска. Эти изделия заводов Крупа пополнили список особых трофеев Красной Армии, захваченных в результате победы под Москвой. Красный гранит пошел на отделку фундаментов двух зданий на улице Горького (ныне Тверская).
А бутылки с отборными винами, заготовленные для «парада победителей», достались, образно говоря, русскому «генералу Морозу». При низкой температуре они полопались. Как лопнул и сам план обстрела Кремля и последующего захвата и уничтожения Белокаменной.