«Глобализация угроз: сколько цен у безопасности?» — этой актуальной теме было посвящено заседание «Никитского клуба», авторитетной экспертной площадки, где встречаются ученые и представители бизнес-сообщества. Поводом для нынешнего обсуждения послужило опубликование исследования, проведенного в 2005–2006 гг. Институтом национального проекта «Общественный договор» при финансовой поддержке Московского общественного научного фонда (МОНФ). Исследование называется «Личная безопасность как экономическое благо: институциональный анализ и институциональное проектирование».
При всем своем изначально тревожном пафосе, тем не менее, забавной, трудноуловимой и даже загадочной «штукой» оказывается это понятие «безопасность». Особенно, как выясняется, на необозримых, незаметно перекатывающихся одна в другую равнинах — Русской, Туранской, Западно-Сибирской… В России, в общем.
«Сама логика русского языка закладывает элемент фикции в понятие «безопасность», — подчеркивает один из авторов исследования Анастасия Овсянникова. — В русском языке понятие безопасности тотально. К ней можно стремиться вечно и бесконечно. Этот зазор, следовательно, можно мифологизировать бесконечно: никакой уровень безопасности не может быть принят достаточным». В общем, эскалация безопасности заставляет изыскивать новые и новые опасности, чтобы затем самоотверженно бороться с ними: продовольственная безопасность, информационная безопасность, энергетическая безопасность, национальная безопасность и, как апофеоз, безопасность жизнедеятельности.
«Осенью 2004 года после теракта в Беслане 59% населения России готовы были отдать свои права и свободы государству в обмен на безопасность, — подчеркивает директор ИНП «Общественный договор» Александр Аузан. — То есть это вариант общественного договора. Для власти соблюдение прав человека — издержки. Власти, например, не выгодны санкции в виде длительных сроков заключения, но выгодна смертная казнь и штрафы. Это можно наблюдать не только у нас, но и в США, и в Великобритании. Есть основания предполагать, что эта схема неэффективна. Отсюда и родился наш проект».
Но все-таки 59% — это серьезно. В чем дело? «В схему «обмен прав на безопасность» дешевле войти, там ниже порог; издержки начинают возникать потом», — считает Александр Аузан. Но в том-то и дело, утверждают авторы исследования, что «идея связи безопасности и ограничения прав и свобод без уточнения того, о какой безопасности идет речь, рискует привести к тотальному ограничению прав и свобод граждан».
Между тем, как только мы начинаем рассматривать безопасность в экономических терминах, сразу же выясняется: предложение безопасности как блага может исходить не только от государства, но и от бизнеса, например от общественных организаций, других поставщиков услуг безопасности. За безопасность можно платить налогами, своим временем, а не только общественным договором. Безопасность — это доверительное благо, которое встречается в медицине, в страховании, в образовании и т.д. «Услуги безопасности — договорные: пока мы не начали их потреблять, невозможно точно определить их качество, — поясняет известный российский экономист, профессор факультета экономики МГУ им. М.В.Ломоносова, Виталий Тамбовцев. — Для такого рода услуг велика возможность недобросовестной конкуренции: если меня убеждают, что это лучший врач в мире — у меня нет оснований не доверять этому. То, что этот человек вполне может оказаться шарлатаном, — выяснится только позже. Но, например, при покупке цветов такого не бывает».
Все это относится и к услугам по обеспечению безопасности. С одной существенной поправкой, выявленной в процессе исследования: как только речь заходит о безопасности, мы попадаем на «поле общественного невроза» — там очень мало здравого смысла.
Городские власти одного из населенных пунктов на Урале приобретают дирижабль и камеры слежения, а горожане считают большей угрозой разбитые фонари на улицах. Или вот еще данные полевых социологических исследований в Перми: 95% опрошенных устанавливают железные двери. Парадоксальным образом, безопасность от этого только понижается, например, из-за повышения уровня пожарной опасности. Мало того, 64% подъездных дверей, оборудованных домофонами, были открыты. Но даже в эпизоде c закрытой подъездной дверью только в одном случае жильцы не открыли двери при звонке по домофону.
В общем, явный дефицит рационального поведения. Одно успокаивает: судя по всему, это не сугубо наша, посконная национальная черта. Так, после теракта в США 11 сентября 2001 года американские эксперты провели расчет. Оказалось, что для американца, который будет каждый день в течение года летать на самолете, вероятность попасть в ситуацию 11 сентября равна вероятности погибнуть в аварии, проехав 11 миль по сельской автодороге. Но это не было принято во внимание общественным мнением.
В России, конечно, свои нюансы. Никто, например, не может ответить на вопрос, почему так называемая тревожная кнопка в школах повышает безопасность. Зато образовался большой рынок поставок этой услуги безопасности. Экономическая часть исследования установила, что сам характер услуг по обеспечению безопасности таков, что для их производителей существуют широкие возможности для недобросовестной конкуренции на бюджетные средства и деньги потребителей этих услуг. Поэтому без широкого участия гражданского общества в дискуссиях о мерах безопасности эти возможности легко могут перейти в реальность.
«Для разных видов угроз существуют разные эффективные производители средств защиты от этой опасности, — подчеркивает Виталий Тамбовцев. — Государство отнюдь не самый эффективный оградитель от конкретных угроз. А вот защита от неопределенных угроз (терроризм, нападение на темной улице) — слишком капиталоемкое мероприятие, тут без государственных инвестиций трудно обойтись».
Вот на этом этапе и возникает потребность в изменении самих институциональных основ обеспечения безопасности. По крайней мере, это один из главных, на мой взгляд, выводов исследования: «Уменьшение открытости и подконтрольности обществу бюрократических структур, занимающихся производством безопасности как общественного блага, однозначно способствует росту цены, которое общество платит за это благо. Объем производства безопасности как общественного блага может быть при этом как больше, так и меньше общественно оптимального».
В общем, типичная задачка на оптимизацию. Бонус за правильное решение — несколько больше наслаждаться жизнью в этом подлунном мире.