А как это делается у них? Какие нормы реально работают в подлинно демократических сообществах? Эти отнюдь не праздные вопросы вынудили обозревателя «Хранителя» взглянуть на положение соседей, еврольготников. А в детали редакцию посвятил руководитель Центра социального развития Европы, генеральный директор Совета социальных исследований Института Европы РАН, доктор исторических наук Марина Каргалова.
Сравнивать системы социальной защиты и социального обеспечения населения в Европе и в Российской Федерации неправомерно. У них разная материальная база и разное социальное законодательство. А именно социальное законодательство реально обеспечивает социальные права граждан. Цель социальной политики стран Евросоюза — дать возможность любому гражданину самостоятельно оплачивать свои расходы. В случае необходимости они компенсируются зафиксированными европейским правом социальными пособиями.
В современной России подавляющее большинство населения, даже работающего, не в состоянии самостоятельно справляться с последствиями инфляции, ростом цен на продукты питания, лекарства, образование, оплату жилья, транспорт. Только наличие льгот позволяет некоторым категориям сводить концы с концами.
О льготах правильнее говорить в контексте зарплаты и покупательной способности населения. В странах Европейского сообщества на оплату труда идет 60-70% себестоимости продукции и услуг. Кроме того, за счет предпринимателей и наемных работников пополняются фонды социального страхования. 20-25% вносят наемные работники и почти вдвое больше предприниматели. К нарушителям применяют жесткие санкции. У нас же зарплата составляет всего 20-23% себестоимости продукции и услуг. Это одна из причин всем известной дешевизны нашей рабочей силы, а вместе с ней низкой покупательной способности.
Существуют нормы ООН, нормы Международной организации труда. По ним оплата труда ниже 3 долларов в час недопустима. Да такой зарплаты в странах Евросоюза и не встретишь. В Германии, к примеру, платят 29 евро в час, в Италии 26 евро. В работе нашей Госдумы не так давно был эпизод, когда с полной серьезностью говорили о необходимости обеспечить россиянам зарплату не ниже 15 рублей в час. Покупательная же способность россиянина 2005 года на 70% ниже покупательной способности россиянина года 1990-го и на порядок ниже, чем у европейца.
Зарплаты у нас были маленькие и в советские времена, но как много мы могли себе на них позволить! За ребенка в детский сад я, к примеру, платила двенадцать с небольшим рублей. Каждый год была в состоянии купить путевки на всю семью, чтобы поехать к морю. А сколько было экскурсий! Их оплачивали предприятия, да и самим оплатить было по карману. Транспорт, лечение, оплата жилья, учеба в вузах. Практически вся страна пользовалась льготами от государства, имела так называемую «косвенную зарплату». Сегодня зарплата того же порядка, но государство уже ничего не дает своим гражданам.
В объединенной Европе работает принцип субсидиарности. Он предполагает, что любое действие может быть осуществлено на наднациональном уровне лишь в том случае, если оно способно привести к лучшим результатам, чем если бы его осуществили на уровне национальном, региональном или местном. А минимальные социальные стандарты установлены Евросоюзом, и показатели их можно только увеличивать.
Когда напрашивается параллель отношений Москвы и регионов России, то следует отметить, что даже ученые и властные мужи усматривают в термине «субсидиарность» связь со словами «адресная помощь». На самом деле это практически распределение ответственности и финансов по уровням. Мы сейчас перекладываем ее на регионы. Но денег в большинстве регионов нет. Как нет и механизма, могущего заставить центр решать проблему региона. Это происходит, только когда проблема обретает масштабы стихийного бедствия. В странах Европы, в отличие от наших регионов, деньги есть. Но бывают проблемы, которые даже им в одиночку решать трудно. В таком случае, следуя принципу субсидиарности, они обращаются в союзные инстанции и действуют в рамках общей стратегии.
О чем идет речь? Когда в ЕС вступили Греция, Испания с Португалией, пришлось столкнуться с Европой «двух уровней». Но с помощью использования так называемых структурных фондов дела в этих странах резко улучшились. Я считаю, что создание специальных фондов — очень хорошая, нужная вещь. Да вы можете это понять даже по названиям: Европейский социальный фонд, Европейский фонд развития регионов, Фонд сплочения. Им пользуются «догоняющие страны». Подобные фонды и программы были бы очень полезны и для России.
И снова о российской параллели, Стабилизационном фонде. Считается, что благодаря этому инструменту удалось заткнуть финансовые бреши, образовавшиеся при монетизации льгот. Но эта модель у нас, к сожалению, только зарождается. А опыт Европы показывает: система фондов и программ социальных действий — то, что нужно. Они работают во имя конкретных действий в конкретном регионе для конкретной группы людей — где прорыв, где нужна помощь. Причем фонды могут быть как государственные, так и частные.
Правда, сегодня в странах Евросоюза социальная политика уже оформилась в самостоятельное направление — как и политика экономическая, аграрная, финансовая. И много компетенций перешло на наднациональный уровень. Теперь строят стратегию на много лет вперед. Но программы все-таки рассчитаны на достижение промежуточных целей. К примеру, в рамках одной из таких программ создали сеть информационных центров, которая объединила базы данных по использованию рабочей силы во всех странах Евросоюза. Ее передвижение, предложение работы, спрос на работу — все шло через эту сеть. К примеру, французу могли предложить работу в Германии, преподавателю из Великобритании в Италии, и т. п.
В Европе сейчас любят говорить, что в Германии рушится социальное государство. Но оно не рушится — оно реформируется. В Германии социальное обеспечение на таком уровне, что образовался целый паразитирующий класс — так называемые «новые бедные». Прекрасно живут, совсем не работая, используя систему социального обеспечения. Теряя работу, человек теряет всего 30% своей зарплаты. Если ему при этом оказывается трудно платить за квартиру, дают пособие или предоставляют так называемое социальное жилье с низкой квартирной платой. Кстати, это не только в Германии.
Социальное жилье по-европейски — примерно такое, в котором живем все мы, москвичи. За исключением, конечно, особняков. В «социальных квартирах» часто живут многодетные семьи. И у них колоссальные пособия. Так, во Франции если у человека трое детей, он получает двойную зарплату. Одна моя знакомая живет под Парижем. В двухэтажном домике на две семьи. Муж ее всего-навсего трудится почтальоном. Живут прекрасно. А у них четверо детей, и эта моя знакомая не работает и никогда не работала.
Для оздоровления социальной сферы в Евросоюзе используют максимум возможностей. Сейчас там высший приоритет — обеспечение полной занятости. Прежде для освобождения рабочих мест стремились пораньше провожать пожилых людей на пенсию, даже начинали ее выплачивать года за два до наступления пенсионного возраста. У мужчин во многих странах он наступает в 65 лет, у женщин — в 62. Теперь другая тенденция: пожилой человек должен как можно дольше оставаться в строю, иначе он теряет вкус к жизни, с одной стороны, а с другой — страна лишается его вклада в накопление общественного богатства. Чтобы помочь ему не выпасть из времени и работать в меру сил и после достижения пенсионного возраста, специально создается множество курсов переподготовки и условия для плодотворного труда. Впрочем, не стоит забывать, что живут в этих странах легче и дольше, чем в России. И учатся все. Тем более что еще одна цель Евросоюза — построить экономику, основанную на знаниях.
Правда, для построения такой экономики тоже нужна база — рабочая сила, способная это сделать. Рабочую силу надо выращивать, ей надо платить, создавать условия для развития. И в Евросоюзе есть проблемы, сходные с нашими. К примеру, проблема гендерного равенства. Женщины зарабатывают меньше, чем мужчины. И часто не потому, что за одну и ту же работу женщинам и мужчинам платят по-разному — речь о доступе к постам, связанным с ответственностью. И тем не менее, в Европе многое делается для вовлечения женщин в активную жизнь. Например, открывают детские сады рядом с предприятиями. Широко используется гибкий график работы, новые формы организации труда.
В свое время в СССР на крупных предприятиях поступали точно так. Да и сейчас это есть. Мне приходилось знакомиться с материалами очень крупной нефтяной компании, которая привлекла ученых к подготовке важнейших документов своей социальной политики: Коллективного соглашения, Социальной стратегии, Социального кодекса. И отдых у них организован, и дополнительные пенсии идут пенсионерам, и стипендии студентам. А еще есть социальные инвестиции. Это решение социальных проблем на территориях, где его предприятия расположены: поликлиники, библиотеки, школы, спортивные сооружения и пр. В прошлом году мне довелось побывать в одном нашем нефтяном городе — Кагалым называется. И что я увидела?! Средняя зарплата — 18 тысяч рублей. Магазины не отличишь от московских. Ледовый дворец! Какие поликлиники и диагностические центры! Практически в каждом детском саду, в каждой школе бассейн! И профсоюзы там очень сильные. Островок социального благополучия. Но, согласитесь, при любой пропорции у сырьевых компаний возможности творить добро значительно больше, чем у компании, которая, к примеру, шьет ботинки. Что же, взывать к их человеколюбию? Вряд ли поможет. И виновато в этом государство. Социальные инвестиции, как и фонды, у нас облагаются налогом. А во всем мире они от налогов свободны. И там предпринимателю выгоднее выучить целую когорту нужных производству специалистов, к примеру, чем отдавать эти деньги на уплату налогов. Так что мы бедны еще и потому, что у нас очень низка политическая культура и профессиональная, и у нас низка культура управления.
Нам следует изменить формулу государственной заботы. Изменить систему оплаты труда. Работать в социальной сфере по четким схемам программ социального действия (кратко-, среднесрочных, а если потребуется — и долгосрочных), созданных в рамках стратегии социального развития страны. Создавать фонды для реализации социальных программ и этим фондам давать льготы. Все это — прямая обязанность социального государства, наличие которого зафиксировано в Конституции России.