Блицкриг. Теперь это слово знакомо, наверное, каждому. Короткое, как выстрел, звонкое, как щелчок пули по броне, лязгающее, как гусеницы танков – в начале Второй Мировой оно наводило ужас на всю Европу. «Молниеносная война!» Сокрушительные удары немецких танковых клиньев, стремительные танковые рейды по тылам противника, грандиозные «котлы», многотысячные колонны пленных. Горящая Варшава, запруженные беженцами дороги Франции, истерзанные гусеницами русские поля…
Это – блицкриг. Стретагия победы. Универсальный инструмент маневренной войны, позволявший Вермахту громить любого врага. Казалось, танковые дивизии Панцерваффе уже не остановить. Казалось, они дойдут до Урала, до Ирана, до Индии – под торжествующий марш «Panzer voran!» (Танки, вперед!), под лозунгом «Победа идет по следам танков!» Так казалось – пока не нашла коса на камень. Пока германские панцеры не растворились в бескрайних просторах России. Пока на пути гитлеровского блицкрига не встала Красная Армия… (Михаил Барятинский «Танковый блицкриг»).
Как заведено природой, и в сорок третьем году на смену «Государю Морозу» пришла «Государыня Грязь». И на Восточном фронте наступило странное, давно не виданное затишье. Длилось оно необычно долго – боев не было более трех месяцев. Немецкая и советская стороны готовили друг другу пренеприятные сюрпризы. Они были затем предъявлены, и летняя военная Гроза – с ревом снарядов, со стрекотом моторов, с лязганьем гусениц – разразилась в начале июля.
Русский выступ
Внимание фюрера привлек русский выступ, основание которого находилось под Курском, а вершина – севернее Харькова. Гитлер решил уничтожить его двумя одновременными ударами по сходящимся направлениям с севера и юга. Но советское военное командование довольно быстро разгадало намерения противника и начало соответствующую подготовку. На Курской дуге, как называют этот участок, выросли внушительные укрепления, и было сосредоточено большое количество танков. (Чарлз Мессенджер «Энциклопедия войн ХХ века»).
Курская битва длилась недолго, 50 дней (для сравнения битва под Москвой – 200 дней, Сталинградская, непосредственная осада города – 152 дня). И велась Курская битва на фронте шириной в 550 километров и до 200 километров в глубину. На этой территории, равной площади Греции или таких государств, как Албания, Бельгия, Дания и Нидерланды, вместе взятых, произошло яростное столкновение огромных масс людей и техники. Сражались более 4-х миллионов человек (население Норвегии и Исландии, от младенцев до стариков), около 70 тысяч орудий и минометов, 13 тысяч танков и самоходных орудий, 12 тысяч боевых самолетов.
Гитлер в этом последнем крупном наступлении вермахта на советско-германском фронте шел, что называется, ва-банк. В битву был брошен максимум сил. Ставка делалась на таранный удар на ограниченном участке фронта. Успеха желалось достичь за счет превосходства в качестве военной техники. Победой под Курском главари третьего рейха хотели взять реванш за поражение под Сталинградом.
Куда направить главные удары? Внимание немецкого командования привлек русский выступ. Дело в том, что в зимней кампании 1942/43 годов в результате наступления Советской Армии в районе Курска образовалась огромная дуга. Тут фронт глубоко вклинивался на запад, на территории, оккупированные немцами, и потому выступ имел важное оперативное значение. Советские войска могли использовать выступ для ударов в тыл основным силам немецких групп армий – «Центр» и «Юг».
И вот немецкие генералы замыслили повторить на Курском выступе, так сказать, «Сталинград наоборот»: окружить и уничтожить огромную группировку советских войск. Решено было массированно ударить с севера и с юга по основанию выступа, разбить противника, взять советские войска, дислоцированные в Курском выступе, в гигантское кольцо и «задушить» его.
Операции «Цитадель» и «Пантера»
Идея срезать «Курский балкон», как называли немцы выступ фронта западнее Курска, очень нравилась Гитлеру, вдохновляла его. Чтобы уточнить детали операции, 1 июля 1943 года Гитлер вызвал в свою ставку «Вольфшанца» (Восточная Пруссия) военачальников, войска которых предназначались для предстоящего наступления. Стоит отметить, что название «Убежище волков» не было случайным. У фюрера имелись еще две схожие по названию резиденции – «Вольфшлюхт» («Ущелье волка») и «Вервольф» («Оборотень»). Кстати, и имя «Адольф» на древнегерманском языке также означает – «волк».
Новая наступательная операция на Востоке получила выразительное кодированное наименование – «Цитадель». План операции разработал генерал-полковник Курт Цейтцлер, начальник генерального штаба сухопутных войск немецко-фашистской армии. (Позднее он напишет книгу «Роковые решения вермахта», отметим еще, что Гитлер плохо уживался с начальниками Генштаба, но Курт Цейтцлер сумел перенести характер своего главковерха в самый тяжёлый период войны.)
Группа армий «Юг», ею командовал 55-летний генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн (он любил применять тактику выжженной земли), получила задание создать сильную танковую группировку севернее Харькова (к югу от Курска). Группа армий «Центр», тут командиром был 60-летний генерал-фельдмаршал Гюнтер фон Клюге (в 1944 году участник заговора, имевшего целью убить Гитлера, когда причастность Клюге к заговору обнаружилась, он покончил жизнь самоубийством, отравившись цианистым калием), имела намерение сосредоточить мощную ударную группировку южнее Орла (к северу от Курска).
Еще никогда немцы не стягивали на столь ограниченный участок такую наступательную мощь. Сделав ставку на силу, они принесли в жертву фактор внезапности и перенесли сроки наступления, чтобы накопить под Курском побольше новой ударной техники. По признанию немецкого генерала Фридриха фон Меллентина, «ни одно наступление не было так тщательно подготовлено».
План операции был прост. Концентрическим ударом с двух сторон («клещи») в общем направлении на Курск обе группировки должны были в конечном итоге окружить и уничтожить советские войска в Курском выступе, вырвать стратегическую инициативу из рук советского командования и добиться перелома в войне в свою пользу. К осуществлению своего плана немцы готовились тщательно. В стране была объявлена тотальная мобилизация. На решение этой задачи был брошен весь пропагандистский аппарат. 18 февраля 1943 года в берлинском Спортпаласе перед накаленной тысячной аудиторией фашистских активистов Геббельс исступленно взывал: «У нас две возможности: капитулировать или вступить в тотальную войну».
Тотальная мобилизация означала то, что теперь все мужчины в возрасте от 17 до 50 лет, способные носить оружие, должны были быть брошены на фронт. В результате проведенной тотальной мобилизации количество гитлеровских дивизий на советско-германском фронте возросло до 230. Кроме этой меры, в район южнее Орла и севернее Харькова были переброшены пять пехотных дивизий из Франции и Германии, пять авиационных групп из Франции, Норвегии и Германии.
Эту перегруппировку немцы могли произвести свободно, поскольку второй фронт в Европе все еше не был открыт. Правительства Англии и США нарушали свои союзнические обязательства, отказавшись открыть второй фронт в Европе в 1943 году. Второй фронт был открыт лишь год спустя, в начале июня 1944 года, тогда американские, британские и канадские войска высадились в Нормандии (Северная Франция). Для предстоящего наступления на Курск немцы стягивали свои лучшие соединения, и прежде всего танковые. Таким образом, для операции «Цитадель» было сконцентрировано свыше 900 тысяч солдат и офицеров, до 10 тысяч орудий и минометов, почти 2700 танков и свыше 2 тысяч самолетов.
Большие надежды Гитлер возлагал на новейшую немецкую боевую технику – тяжелые танки «Тигр» и «Пантера» с мощной броней, самоходные орудия «Фердинанд», истребители «Фокке-Вульф-190А» и штурмовики «Хеншель-129», предназначенные для непосредственной поддержки пехоты. Лобовая броня новых танков (ее толщина доходила до 100 миллиметров) была неуязвима для большинства советских противотанковых средств. Под Курском немцы решили выиграть сражение за счет победы брони над снарядом. В некотором смысле Гитлер хотел воспроизвести в новых исторических условиях старую немецкую тактику крестоносцев, когда закованные в доспехи всадники раскалывали таранным ударом строй противника и уничтожали его по частям.
Оптимистический вариант, предложенный генералом Куртом Цейтлером, возглавлявшим немецкий Генштаб, предполагал концентрацию практически всех немецких танков и других имеющихся сил для решающего сражения с танковыми войсками противника с тем, чтобы уничтожить их и снова взять инициативу в свои руки.Фашистское командование смотрело далеко вперед. После успешного наступления на Курск планировалось сразу же нанести удар в тыл Юго-Западного фронта, уничтожить советские войска и отодвинуть линию фронта далеко на восток. Этой второй операции было дано название «Пантера». Размечтавшееся немецкое командование подумывало при этом не только создать угрозу Москве, но даже Ленинграду.
Советская стратегия
Гитлеровским генералам противостоят талантливые полководцы, маршалы и генералы… Когда я думаю о них, мне невольно вспоминаются слова одного критика о музыке Шостаковича. Как заметил этот критик, музыка Шостаковича тем хороша, что она не претендует на какую-то сверхоригинальность, а исходит из напевов самого русского народа. То же самое можно сказать о полководцах Красной Армии, они выбраны из самой толщи и многостороннего гения русского народа, пробужденного к жизни революцией.
Сто дней фронтового затишья – роскошь, которую войска получили лишь однажды за всю войну – старалась продуктивно использовать и советская сторона. Воины и помогавшее им местное население дни и ночи готовились к встрече врага. На Курском выступе было возведено 8 оборонительных полос и рубежей общей глубиной 250-300 километров. Советская пехота глубоко зарылась в чернозем Центральной России.
Усилиями войск и местного населения был выполнен колоссальный объем инженерных работ. Одних только траншей и ходов сообщения было открыто около 20 тысяч километров, что равно половине длины экватора Земли. Но были еще стрелковые окопы, окопы для противотанковых ружей, ручных и станковых пулеметов, командные и наблюдательные пункты, землянки и убежища, противотанковые рвы, проволочные заграждения. А дзоты (от первых букв слов: дерево-земляная огневая точка) устанавливали очень плотно: в среднем 6-7 на 1 километр фронта.
Все берега рек и оврагов были эскарпированы (эскарп – крутой склон, стенка, которую танк не может преодолеть), в лесах и рощах устраивались завалы, усиленные фугасами. Создавали радиоуправляемые минные поля, причем средняя плотность минирования на важнейших направлениях достигала 1500 противотанковых и 1700 противопехотных мин на 1 километр фронта. В глубине обороны предусматривалось в случае необходимости разрушение мостов, шоссейных и железнодорожных путей.
Оборона строилась, прежде всего, как противотанковая. Возводились противотанковые опорные пункты (ПТОП). Каждый из них был мощным огневым кулаком. Тут устанавливали по 3-5 противотанковых орудий, 2-5 минометов, до 5 противотанковых ружей. Ожидая схватки с тяжелыми танками, командование организовало в войсках изучение этих машин и способов борьбы с ними, шла, так сказать, танковая обкатка воинов.
А теперь отметим очень важное обстоятельство. Явное превосходство в силах было тогда уже на стороне советских войск. В людях – в 1,4 раза, в орудиях и минометах – в 1,9 раза, в танках и самоходках (САУ) – в 1,2 раза, в самолетах силы были почти равны. И вот произошел редчайший в истории войн случай. Сильнейшая сторона из нескольких вариантов, суливших, казалось бы, благоприятные исходы, выбрала стратегию преднамеренной обороны. В Ставке долгое время шли долгие споры о том, как вести себя советским войскам. Обсуждались два варианта: самим перейти в наступление, упредив удар врага, или обороняться, ждать нападения немцев.
Заместитель Верховного Главнокомандующего Георгий Константинович Жуков и начальник Генерального штаба Александр Михайлович Василевский в конце концов настояли на оборонном варианте. И Сталин после четырех дней уговоров, вопреки своему неудержимому стремлению нанести удар первым, на этот раз впервые прислушался к разумным мнениям своих военных советников. В конечном итоге было решено: дождаться, пока враг первым перейдет в наступление, в упорном оборонительном сражении обескровить его войска, измотать их и затем вводом свежих резервов перейти в широкомасштабное наступление силами пяти фронтов – Центрального, Воронежского, Брянского, Юго-Западного и Степного.
Советское командование использовало Курский выступ как своеобразную гигантскую приманку для лучших сил вермахта, которые оно надеялось перемолотить здесь жесткой обороной. Северную часть Курского выступа защищал Центральный фронт, южную – Воронежский фронт. Кроме того, восточнее Курска имелся крупный резерв – войска Степного фронта. Таким образом, Красная Армия имела достаточно сил не только для обороны, но и для последующего перехода в наступление.
Активным действиям немцев предшествовала долгая борьба разведок, победу в ней в целом одержала советская сторона. Место, способ, приблизительная дата наступления, силы нападающих советскому командованию были известны давно. Противник же был введен в заблуждение относительно сил, которые будут противостоять ему в июле. Кроме того, в советской армии был введен жесткий контроль за соблюдением правил скрытного управления войсками.
Ограничивались все радиопереговоры и обмен информацией по проволочным средствам связи, а переговоры о подготовке войск категорически запрещались. До подчиненных им командиров командующие войсками доводили боевые задачи лично. Инженерное оборудование местности проводилось скрытно, войска перегруппировывались только в ночное время. Велись мероприятия и по дезорганизации противника. Все шло в обстановке строжайшей секретности, даже продовольствие выдавалось без накладных «под честное слово»… Немецкие офицеры свидетельствовали, что появление в глубине советских войск такой крупной группировки, как резервный Степной фронт, они полностью проморгали.
Первые немецкие огорчения
«Тогда (в конце августа 1943 года – Ю.Ч.) мы были еще не в состоянии полностью проанализировать результаты сражения на Курской дуге. Но одно было очевидно: мы не только выиграли великую битву, мы в ходе нее выросли. Наши положения по разработке плана летней кампании подтвердились: мы научились оценивать намерения противника лучше, чем это было в прошлом. У нас оказалось больше силы воли, характера, чистой выдержки и нервов, чтобы избежать ошибок, преждевременно не ввязаться в бой и не дать противнику шанса обернуть ситуацию в свою пользу. Разработка оперативных и стратегических планов была произведена правильно. Управление войсками на всех уровнях улучшилось. Одним словом, в действиях нашего руководства проявилось больше творческой силы и превосходства над военным искусством нацистского командования». (Маршал Советского Союза Александр Михайлович Василевский).
В ночь на 5 июля были захвачены немецкие саперы, проделывавшие проходы в минных полях. Они показали: наступление назначено на 3 часа утра, немецкие войска уже заняли исходное положение. И советское командование решило провести заранее спланированную артиллерийскую контрподготовку по районам сосредоточения группировок врага.
Мощнейший артобстрел (две с половиной тысячи орудий, минометов и реактивных установок) застал немцев, готовящихся, как им казалось, к внезапной атаке противника, врасплох. «Воздух сотрясался от непрерывных залпов орудий. Все стояли с открытыми ртами и были похожи на рыб, которых оглушили и выкинули на берег. И действительно, все были оглушены, ведь человеческое ухо по природе своей не в состоянии выдержать такой адский грохот, рев и звон… – так советский военный корреспондент описывал эффект, который производили массированные бомбардировки советской артиллерии. – На юге горизонт исчез за завесой дыма и пыли. Поднятая взрывами снарядов черная масса земли продолжала висеть в воздухе вопреки закону земного притяжения. Земля, выброшенная из воронок, прежде чем осесть, снова взмывала вверх, поднятая новыми взрывами…»
А ведь кроме артиллерии шла еще и массированная бомбежка немецких аэродромов. И все это проводилось, как на Центральном, так и на Воронежском фронте. Немецкие офицеры и солдаты пребывали в совершенном недоумении. «Кто же наступает, мы или русские?» – спрашивали они друг у друга. Обстрел нанес немецким войскам ощутимый ущерб, им пришлось задержать начало наступления. Но наступать немецкое командование решила во что бы то ни стало.
Атаки немцев начались в 5.30 утра. В 7 часов командующий Центральным фронтом 45-летний генерал (будущий Маршал Советского Союза) Константин Константинович Рокоссовский позвонил Верховному Главнокомандующему и кратко доложил: «Немцы, наконец, перешли в наступление». Сталин спросил генерала холодно: «Чему вы, собственно, радуетесь?» – и получил ответ: «Тому, что наши расчеты полностью подтвердились, а значит, исход сражения предрешен».
Одновременно с наступлением в районе Орла, на северный край Курского выступа, немцы 5 июля обрушились на советские войска и со стороны Белгорода, южный край выступа, тут оборонялся Воронежский фронт под командованием 40-летнего генерала Николая Федоровича Ватутина. (Ватутин за свои способности продумывания военных операций до мельчайших деталей получил у немцев, относившихся к его полководческому дару с большим уважением, прозвище «шахматист» и «гроссмейстер».)
На направлении главного удара против войск Центрального фронта немцы ввели в первый день до 500 танков, против Воронежского фронта – до 700 танков. Первыми, группами в 15-20 машин, шли тяжелые танки «Тигр». За каждой такой группой двигалось еще по 50-100 средних танков. Далее следовала на бронетранспортерах пехота. С воздуха немецкие подвижные соединения поддерживала авиация. В группах шло по 150 бомбардировщиков, охраняемых сотнями истребителей. Но вся эта армада увязла в глубокоэшелонированной обороне.
Отметим любопытную деталь. Так получилось, что в день начала Курской битвы глава Ватикана благословил Гитлера на новые подвиги. В беседе с послом фашистской Германии он просил передать «свои приветствия и пожелания фюреру». Когда разговор коснулся борьбы против большевизма, папа признался в «общности наших интересов». Он также осуждал позицию врагов Германии, требовавших ее безоговорочной капитуляции.
Всего одну неделю продолжалось вражеское наступление. Уже 12 июля оно окончилось полным провалом. Натолкнувшись на героическое сопротивление советских войск, противник, понеся огромные потери, продвинулся лишь на 10-12 километров в полосе обороны Центрального фронта и всего до 35 километров на Воронежском фронте. А затем в результате мощного контрудара Воронежского фронта, усиленного стратегическим резервом (армиями Степного фронта, командовал ими генерал Иван Степанович Конев), немцы к 23 июля были отброшены на рубеж, с которого они начали свое наступление. Планы по окружению советских войск на Курском выступе были сорваны. Попытки гитлеровцев вернуть в свои руки утраченную стратегическую инициативу потерпели крах.
К великому сожалению, в нашем кратком рассказе отсутствует важнейший компонент курских событий. Долго можно было бы (и надо бы!) повествовать о массовом героизме простых (не генералов!) советских воинов, ставших участниками этой Кровавой Бойни. Сотни из них (часто посмертно) получили тогда звание Героя Советского Союза.
И все же предоставим слово немецкому генерал-майору Фридриху фон Меллентину, свидетелю тех дней. Вот его с долей высокомерия отзыв о советских солдатах: «Опыт показывает, что советский солдат обладает почти нечеловеческой способностью выносить артиллерийский огонь и воздушные бомбардировки, при этом русское командование не очень беспокоят громадные потери, невзирая на них, оно продолжает осуществлять задуманное. Необъяснимым образом оно никак не отреагировало на тяжелейшие артобстрелы во время операции «Цитадель»…
Стоицизм подавляющей части русских солдат и интеллектуальная косность командиров сделали последних равнодушными к потерям. Русский солдат не дорожит своей жизнью, как и жизнью своих товарищей… не моргнув глазом он бесстрастно продолжает атаковать или остается прикованным к огневой позиции, которую ему приказали оборонять. Жизнь для него не имеет ценности. Ему не страшны самые тяжелые невзгоды, он их, похоже, даже не замечает; он безразличен к бомбам и снарядам… Русское безразличие к бомбардировкам не ново; оно проявилось еще в Первую мировую войну, и об этом говорил еще Коленкур, описывая Бородинское сражение 1812 года…»
Юрий Чирков