Немцы все еще у Смоленска
Шел четвертый год войны, а немцы все еще стояли совсем недалеко от своей главной цели – Москвы. В восьмидесяти километрах к западу от Смоленска. Пять шестых территории Белоруссии продолжал удерживать противник. Красная Армия, продвинувшись на флангах советско-германского фронта далеко на запад, охватывала Белорусский выступ гигантской дугой протяженностью почти в 1000 километров.
На Белорусском выступе (немцы называли его «Белорусским балконом») площадью около 250 тысяч квадратных километров находились войска группы армий «Центр». Немцы надеялись остановить советский натиск с помощью заранее подготовленной и глубокоэшелонированной (до 270 километров) линии обороны под названием «Фатерланд», состоящей из двух полос. Она опиралась на развитую систему полевых укреплений и удобные естественные рубежи – речки, широкие заболоченные поймы, леса.
Эти рубежи охранял качественный воинский контингент, сохранивший в своих рядах немало ветеранов кампании 1941 года, тех, кто тогда шел на советскую столицу.
Германское командование считало, что местность и мощная система обороны в Белоруссии исключают успешное проведение здесь Красной Армией крупной наступательной операции. Оно ожидало, что главный удар летом 1944 года советские войска нанесут южнее Припятских болот. Там-то и были сосредоточены основные немецкие танковые и моторизованные силы. Немцы вдоволь поиздевались над Белоруссией и ее народом. Три года население этой советской республики испытывало на себе кошмары и гнет фашистского «нового порядка».
В фашистских концлагерях и тюрьмах, при проведении карательных экспедиций и другими способами немцы уничтожили в Белоруссии свыше 1400 тысяч мирных граждан, в том числе стариков, женщин и детей. Кроме того, гитлеровцы истребили на территории республики более 810 тысяч военнопленных. Оккупанты угнали в Германию для подневольной работы около 380 тысяч человек, преимущественно юношей и девушек.
Немецкие агрессоры сжигали населенные пункты, уничтожали институты, школы, клубы, музеи, больницы. Они намеренно разрушили и сожгли в Белоруссии 209 городов и поселков городского типа, 9200 сел и деревень. Фашисты разграбили и уничтожили свыше 10 тысяч промышленных предприятий, разорили 10 тысяч колхозов, 1136 больниц, поликлиник и амбулаторий, 1085 театров, клубов, школ, высших учебных заведений, музеев, вывезли в Германию множество культурных ценностей.
Считается, что прямой материальный ущерб, понесенный республикой, составил сумму, равную 35 ее годовым бюджетам предвоенного времени.
Гитлеровцы неприятно «разочаровали» не только белорусов, но и прибалтов. Три года назад немало людей в Литве, как и в других странах Прибалтики, приветствовали приход немцев. Но скоро германская оккупационная политика развеяла этот порыв доброй воли. И возникло настроение подавленного безразличия, либо даже активной враждебности. Надежды многих частных владельцев, что им вернут их собственность, были быстро развеяны. В Латвии и Эстонии бывшие предприятия вернули лишь четверти владельцам, а в Литве – лишь 4%. Большая же часть собственности, национализированной после июля 1940 года, была передана вновь созданным германским фирмам.
Были разочарованы и те, кто ждал процветания «при немцах». Сельхозпродукция трех прибалтийских стран, превращенных в области рейхскомиссариата «Остланд», вывозилась в Германию. Поголовье скота и домашней птицы уменьшилось на сотни тысяч голов. Почти вся сельхозтехника также была вывезена в Германию.
19 декабря 1941 года в Прибалтике была введена всеобщая трудовая повинность для всего населения от 18 до 45 лет. 20 июня 1944 года Розенберг сообщая Гитлеру, что в Германию из Прибалтики направлено 126 тысяч рабочих.
Одновременно осуществлялось массовое уничтожение «нежелательного» населения. Из общего числа 250 тысяч евреев в трех странах уцелели лишь 10 тысяч. Учитывая же число уничтоженных лиц других национальностей, проживавших в Прибалтике, а также советских военнопленных, количество жертв оккупации только в Литве составило 700 тысяч человек.
План освобождения Белоруссии
Еще в начале апреля советский Генштаб начал планировать операцию по освобождению Белоруссии. План предусматривал одновременный прорыв немецкой обороны на шести участках, расчленение войск противника и разгром по частям. Особое значение придавалось ликвидации наиболее мощных фланговых группировок в районах Витебска и Бобруйска, стремительному продвижению на Минск, а также окружению и уничтожению основных сил группы армий «Центр» восточнее Минска.
Наращивая удары и расширяя фронт наступления, советские войска должны были неотступно преследовать остатки вражеских войск, не позволяя им закрепиться на промежуточных рубежах. Предполагалось, что успех первого этапа операции позволит освободить всю Белоруссию, выйти на побережье Балтийского моря и к границам Восточной Пруссии, рассечь германский фронт, создать выгодные предпосылки для ударов по вражеским войскам в Прибалтике.
К операции, Сталин утвердил ее 30 мая, привлекались войска четырех фронтов. Войска 1-го Прибалтийского фронта под командованием генерала Ивана Христофоровича Баграмяна наступали из района северо-западнее Витебска, 3-го Белорусского фронта генерала Ивана Даниловича Черняховского – южнее Витебска на Борисов. На могилевском направлении действовал 2-й Белорусский фронт генерала Георгия Фёдоровича Захарова. Войска 1-го Белорусского фронта под командованием генерала Константина Константиновича Рокоссовского нацеливались на Бобруйск, Минск.
Для согласования действий фронтов Ставка выделила своих представителей. Наступление войск 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов координировал начальник Генштаба маршал Александр Михайлович Василевский, а 1-го и 2-го Белорусских фронтов – заместитель Верховного Главнокомандующего маршал Константин Константинович Жуков. Прибытие на фронт военачальников столь высокого ранга подчеркивало значение этой операции.
Всего в четырех советских фронтах находилось 2400 тысяч человек, 36400 орудий и минометов, 5200 танков и самоходных орудий, 5300 боевых самолетов. Войска Красной Армии на белорусском участке советско-германского фронта обладали двукратным превосходством по личному составу и подавляющим – по артиллерии (3,8 раза), танкам и самоходкам (5,8 раза), авиации (3,9 раза).
Еще ни в одном сражении советские войска не обладали таким превосходством в силах и средствах, как в Белорусской операции. Высоки были и нажитые в сражениях мастерство, моральный дух солдат и офицеров.
Планирование и успешное осуществление такой операции, как «Багратион», - признак качественных изменений в армии, выросшей квалификации штабов и командного состава всех степеней. Трехлетнее «обучение» советских полководцев можно было считать законченным. Это понимал и противник. Вот цитата немецкого автора: «…Гитлер отмел все эти возражения боевых командиров. Он отказывался видеть, что летом 1944 года на поле сражения вышла совершенно новая Красная Армия, а не та, с которой он воевал в 1941 или 1942 годах. Офицеры и красноармейцы извлекли важные уроки из операций 1943 года. Самое главное, они научились сосредоточивать свои усилия на направлениях главных ударов, максимально использовать подвижные войска и крупные танковые соединения. Кроме того, русские не испытывали недостатка в вооружении и боеприпасах… Обращаясь к русскому патриотизму, большевистская система подняла народ на поразительные усилия. Не последнюю роль в этом сыграли и военные успехи по освобождению огромных территорий, и пагубная оккупационная политика Гитлера с ее философией «низших рас».
Наука побеждать
Наученный горьким опытом труднейшего начала войны, когда «внезапность нападения» надолго выбила инициативу из его рук, Сталин высоко оценил «военную хитрость», как важнейший фактор победы.
Жуков вспоминает, что Сталин требовал, чтобы при организации наступления каждый командир имел глубоко продуманный план обмана противника. Методы и приемы обмана врага не могут быть шаблонными, всякий шаблон будет разгадан. Командиры, − наставлял Сталин, − должны проявлять изобретательность, всеми силами надо скрыть свои средства и участок удара.
Советское командование понимало, что без быстрого и решительного разгрома значительных немецких группировок на ряде участков одновременно противник способен осуществить маневр, отвести свои войска на ближайшие оборонительные рубежи и сохранить целостность своего фронта.
Поэтому планируя операцию «Багратион», Ставка решила силами четырех фронтов одновременно перейти в наступление на витебском, оршанском, могилевском и бобруйском направлениях. Прорвать оборону сразу на шести (!) участках с тем, чтобы мощными и неожиданными для врага ударами раздробить его стратегический фронт обороны, окружить и уничтожить немецкие группировки в районах Витебска и Бобруйска и затем идти на Минск.
Как считал маршал Василевский, план был: «…прост и в то же время смел и грандиозен. Простота его заключалась в том, что в его основу было положено решение использовать выгодную для нас конфигурацию советско-германского фронта на белорусском театре военных действий».
А кстати, дробить фронт сразу в нескольких местах придумал еще царско-советский генерал Алексей Алексеевич Брусилов (1853-1926). Для этого требовалось просто создать колоссальное превосходство в силах над противником. И оно было в 1944 году в Белоруссии создано. Окончательный план операции был получен не сразу. Рокоссовский вспоминал: «Мы готовились к боям тщательно. Составлению плана предшествовала большая работа на местности, в особенности на переднем крае. Приходилось в буквальном смысле слова ползать на животе. Изучение местности и состояние вражеской обороны убедило в том, что на правом крыле фронта целесообразно нанести два удара с разных участков… Причем оба удара должны быть главными. Это шло вразрез с установившимся взглядом, согласно которому при наступлении наносится один главный удар, для чего и сосредотачиваются основные силы и средства. Принимая несколько необычное решение, мы шли на известное распыление сил, но в болотах Полесья другого выхода, а вернее сказать, − другого пути к успеху операции у нас не было».
Решение о двух ударах на правом фланге подверглось критике. Сталин и его заместители настаивали на том, чтобы нанести один главный удар. Дважды мне предлагали, вспоминает Рокоссовский, выйти в соседнюю комнату, чтобы продумать предложение Ставки. После каждого такого «продумывания» приходилось с новой силой отстаивать свое решение.
Убедившись, что я твердо настаиваю на нашей точке зрения, Сталин утвердил план операции в том виде, как мы его предлагали. «Настойчивость командующего фронтом, − сказал он, − доказывает, что организация наступления тщательно продумана. А это надежная гарантия успеха».
Пожалуй, ни одна из предшествующих крупных советских операций не готовилась так тщательно. Особое внимание уделялось разведке – и воздушной и войсковой всех видов. А также радиоразведке. Разведчики притаскивали «языков» и важные документы. Велся и активный радиопоиск.
Перед наступлением саперы сняли 34 тысячи мин на направлении предстоящих ударов, проделали 193 прохода для танков и пехоты, навели десятки переправ через реки Друть и Днепр. И все это надо было делать скрытно, не вызывая подозрений. Скажем, на участках прорыва на один километр фронта необходимо было установить 160-204 орудий и минометов, 15-20 танков для непосредственной поддержки пехоты.
Для обеспечения операции «Багратион» в войска направлялось до 400 тысяч тонн боеприпасов, 300 тысяч тонн горюче-смазочных материалов, около 500 тысяч тонн продовольствия и фуража. Все это перевозилось с соблюдением жестких мер скрытности. Передвижение и дислокация войск проводилось только в ночное время и небольшими группами. Ни днем, ни ночью не разрешалось разводить костры. Командование фронтов организовали также обширные мероприятия не только по маскировке, но и по дезинформации противника. Так, фронтовым объединениям было приказано создать не менее трех оборонительных рубежей на глубину до 40 километров. Населенные пункты приспосабливались к круговой обороне. Фронтовые, армейские и дивизионные газеты публиковали материалы только по оборонительной тематике, что создавало иллюзию ослабления этого стратегического направления.
Для создания впечатления, будто летом Красная Армия будет наносить главный удар на юге, по указанию Ставки на правом крыле 3-го Украинского фронта, севернее Кишинева, была даже создана ложная группировка в составе 9 стрелковых дивизий, усиленных танками и артиллерией. Этот район насыщался макетами танков и орудий зенитной артиллерии. Для большей убедительности над территорией, где имитировалось скопление войск и военной техники, патрулировали истребители. Словом, делалось все возможное, чтобы ввести противника в заблуждение относительно намечавшегося главного удара Красной Армии.
Все эти военные хитрости дали свои результаты. Внимание немцев в значительной степени было отвлечено от готовившегося наступления. Германское командование не раскрыло ни общего замысла операции, ни ее масштаба, ни направления главного удара, ни срока начала военных действий. Поэтому из 34 танковых и моторизованных дивизий 24 Гитлер держал южнее Полесья.
Партизаны
Огромную помощь Красной Армии в получении сведений о неприятеле оказывали белорусские партизаны и подпольщики. За шесть месяцев 1944 года они передали разведорганам фронтов 5865 оперативных документов, захваченных у противника. Ни одна крупная наступательная операция теперь не планировалась командованием без привлечения партизанских сил. Из всех способов боевых действий партизан на первое место выступили диверсии на коммуникациях противника. Это причиняло оккупантам наибольший урон при минимальных собственных потерях.
Партизан снабжали специальной минно-подрывной техникой с Большой земли. Мины стали основным наступательным оружием, от разрушительной силы которых гитлеровцы несли более половины всех потерь, наносимых партизанами. Шла «рельсовая война». Уничтожение рельсов сопровождалось крушениями поездов, взрывами железнодорожных мостов, станционных сооружений. Но, конечно, этим партизаны не ограничивались. Они также наносили удары по вражеским гарнизонам, комендатурам, полицейским участкам, тыловым частям и подразделениям.
Партизаны нападали на отдельные колонны немецко-фашистских войск, срывали угон гитлеровцами населения на каторгу в Германию, уничтожали предателей, изменивших народу и родине. Немцы могли проезжать по дорогам только в составе конвоя, а передвижение мелких подразделений вне дорог совершенно исключалось. Постоянно минировались участки дорог, совершались нападения на штабные машины, связных мотоциклистов, перерезались линии связи.
Перед началом операции «Багратион» партизаны занялись массированным подрывом рельсов. План этой акции был разработан Белорусским штабом партизанского движения и согласован с командованием фронтов. 6 июня 1944 года он был утвержден первым секретарем ЦК КП Белоруссии Пантелеймоном Кондратьевичем Пономаренко, а затем по радио конкретные задачи были поставлены партизанам.
700 партизанских отрядов произвели массовую диверсию на белорусских железных дорогах. Только в ночь на 20 июня было подорвано свыше 40 тысяч рельсов. Движение на железнодорожных линиях, ведущих к важнейшим участкам фронта, было парализовано. О масштабах и характере помощи партизан советским войскам можно судить по тому, что в течение июня 1944 года они пустили под откос 230 вражеских эшелонов.
Юрий Чирков.