Прапорщик огляделся по сторонам и махнул рукой. По условному знаку из-за угла ангара появилась девчонка и стремглав побежала к аэростату. По-кошачьи проворно вскарабкалась в «корзину».
− Пока не поднимемся над крепостью, − напомнил прапорщик, − не выглядывать!
Гимназистка понимающе кивнула и присела на дно подвесной кабины.
Заскрипела лебедка, и аэростат, освобожденный от якорей, качнувшись, пошел вверх...
Когда девочка увидела, что кабина поравнялась с верхней площадкой каланчи, стремительно уходящей вниз, она выпрямилась и посмотрела на землю. С высоты птичьего полета игрушечным макетом показались ей бастионы и постройки Оссовецкой крепости; сказочным гномом − солдат, вращающий барабан лебедки; далеко внизу разбросанные там и сям кубики городского посада, разлапистые, с черными гнездами грачей ракиты, золотой шлем церковного купола...
− Не страшно, барышня? − забеспокоился прапорщик. − Если закружится голова, не смотрите вниз.
«Смешной Викентий Павлович, − подумала Лидочка. − Разве может быть страшно в небе?!»
− Ни капельки, − сказала она вслух, успокаивая артиллерийского корректировщика.
Небо! Вот оно, рядом. Его можно процеживать сквозь пальцы. Какое это счастье − парить! Из густых облаков можно лепить снежки... Лидочка Зверева готова была петь от восторга.
Это ее первое свидание с небом стало, как она думала, самой большой тайной даже от папы. Хотя ой как не терпелось поделиться с ним радостью, рассказать о впечатлениях воздухоплавания! Но ее откровенность могла повредить Викентию Павловичу: папа Лиды, генерал Зверев, строго взыщет с прапорщика. А кроме того, болтливость разлучила бы Лидочку с небом...
Папе она все-таки открылась, когда воздушного корректировщика перевели в другой гарнизон.
Виссарион Иванович, герой Балканской войны, внимательно выслушал ее и, хитро прищурившись, переспросил:
− Так-таки и не страшно? Какой сорвиголовой растет моя дочь! Ну а господина прапорщика выгораживать не стоит. Викентий Павлович посвятил меня в ваш «заговор молчания»...
Генерал обнял и расцеловал смущенную дочь.
С благословения отца Лидия Виссарионовна после окончания Белостоцкого института благородных девиц поступила в авиационную школу «Гамаюн» Первого российского товарищества воздухоплавания.
«На Гатчинском военном аэродроме, − описывала дебют первой русской летчицы одна из петербургских газет летом 1911 года, − экзаменовалась на звание пилота Л.В.Зверева. В четыре часа утра на аэродроме собралось несколько авиаторов, военных летчиков и много посторонней публики. Смелая авиатриса спокойно села в аэроплан Фармана и, взлетев на высоту пятьдесят-шестьдесят метров, описала в воздухе пять восьмерок. Госпожа Зверева сумела сделать и весьма точный спуск. Второй полет авиатрисы был не менее удачным».
В столице летчица заключила контракт на показательные выступления. 14 апреля 1912 года искусство пилотирования она показывала в Риге.
«При очень порывистом ветре, слабой тяге мотора мне пришлось выступать перед публикой. В начале же полета стало ясно, что обратно на скаковое поле я не попаду ввиду сильного бокового ветра, так как он мог завернуть аппарат на трибуны. А за ипподромом была большая толпа, спускаться было негде. Пришлось рисковать и идти вверх, − вспоминала позднее Лидия, − где я попала в полосу еще более сильного ветра, порывом которого и опрокинуло мой аэроплан. При ударе о землю меня выбросило вперед и придавило обломками...»
К счастью, все обошлось. Оправившись от травм, она снова поднимается в небо. Показательные выступления примы русской авиации прошли в ряде крупных городов империи. Успех сопутствовал ей. В то же время Лидия думала о создании собственной школы полетов, в которой бы люди самых разных сословий приобщались к небу Отечества.
Одновременно в ней пробуждался вкус к предпринимательской деятельности. Авиатриса мечтала уже о собственных авиационных мастерских, где строились бы отечественные самолеты. Реализации ее планов помогали осуществиться директор завода «Мотор» инженер Ф.Калеп и муж Лидии − летчик Владимир Слюсаренко. В апреле 1913 года фирма Зверевой дала жизнь нескольким самолетам. Как сообщали газеты, «Фарманы-16» летали превосходно и были приняты военным ведомством. Оно-то оказалось главным заказчиком мастерских Зверевой. Собранные в них боевые «Фарманы-16» и учебные «Фарманы-4» отличались высокими летно-тактическими свойствами.
До мая 1916 года авиационная семья выпустила около 80 «Фарманов» и «Моранов» нескольких типов.
В автобиографии Зверева отмечала: «Открыв путь в авиации для русских женщин, я приглашаю их следовать за мной к полной победе женщины над воздухом и к уравнению в этом отношении с мужчиной».
Многим смелым начинаниям этой изумительной русской женщины не суждено было осуществиться. Судьба безжалостно прервала полет авиатрисы. Двадцатипятилетняя Лидия Зверева скончалась от тифа 15 мая 1916 года, но память о ней по праву живет на страницах истории отечественной авиации.