Понятия «реформа» и «улучшение», как известно, синонимами не являются. Более того, результаты реформы могут быть как положительные, так и отрицательные. Все это в полной мере относится к процессам, которые сейчас идут в Вооруженных силах РФ. Вернее, проводятся руководством Минобороны.
В марте 2011 года состоялось расширенное заседание коллегии Минобороны РФ. Тот факт, что в работе коллегии принял участие президент России – Верховный главнокомандующий ВС РФ Дмитрий Медведев, говорит о государственной важности мероприятия, в ходе которого были подведены итоги деятельности военной организации страны в 2010 году и уточнены ее задачи на перспективу. Приведение структуры, вооружений, боевых возможностей Вооруженных сил Российской Федерации в соответствие с современными требованиями названо президентом триединой задачей: «Новые вооружения, новое качество управления войсками и новый статус офицера».
Для ее успешного решения были определены пять приоритетов:
«Первое. Необходимо максимально эффективно реализовать новую Государственную программу вооружения.
Второе. Необходимо кардинально повысить качество управления войсками
Третье. Дальнейшей оптимизации требует структура Вооруженных сил. В этом году должна быть создана единая система воздушно-космической обороны. Нужно объединить под общим управлением существующие системы противовоздушной и противоракетной обороны, предупреждения о ракетном нападении и контроля космического пространства. Причем делать это нужно не абстрактно, на бумаге или в электронной форме, а в контексте текущей ситуации, включая решение вопроса о нашем участии или неучастии в создаваемой системе европейской противоракетной обороны.
Четвертое. Защита наших рубежей на всех направлениях.
Пятый и безусловный приоритет... это социальный статус офицера, включая общую задачу дальнейшего укрепления офицерского корпуса, усиление социальных гарантий военнослужащих и военных пенсионеров».
«СЕКРЕТНЫЕ» ЭТАПЫ
Выступление Дмитрия Медведева понятно и прозрачно, чего нельзя сказать о выступлении министра обороны РФ Анатолия Сердюкова. Чтобы не быть голословным, приведу некоторые высказывания министра и прокомментирую их.
Так, Сердюков утверждает, что «в 2010 году завершен первый, наиболее сложный этап создания нового облика Вооруженных сил» и «основной задачей следующего этапа военной реформы является повышение боевых возможностей группировок войск на стратегических направлениях».
Из сказанного можно сделать вывод о том, что существует некая (известная только ограниченному кругу лиц) детальная, тщательно подготовленная программа совершенствования Вооруженных сил, предусматривающая их поэтапное реформирование.
Вместе с тем выступления начальника Генерального штаба ВС РФ Николая Макарова свидетельствуют как раз об обратном. Кстати, не могу не отметить искренность, может быть, даже излишнюю, выступлений и публикаций Макарова (создается впечатление: он в основном знает, что и как делать, но «связан по рукам и ногам»).
Из его выступлений следует, что провести серьезную подготовку реформы не удалось и ее научно обоснованного плана не существует: «Когда в 2008 году министром обороны России стал Анатолий Эдуардович Сердюков, а я - начальником Генерального штаба, перед нами встала четкая, ясная картина того, что надо сделать в первую очередь. Мы поняли, что численность Вооруженных сил должна быть не более одного миллиона человек... 1 июня 2009 года завершился первый этап большой работы, которую мы проводим с целью реорганизации Вооруженных сил Российской Федерации... Нужно было срочно выводить армию из кризиса. Поэтому мы пошли на кардинальное реформирование даже при отсутствии достаточной научно-теоретической базы».
Таким образом, сопоставляя тексты выступлений двух высших должностных лиц ВС РФ, можно прийти к следующим выводам-вопросам, пока остающимся без ответа.
Во-первых, Сердюков и Макаров поняли, что численность должна быть не более одного миллиона человек или эту цифру им навязали (Совет безопасности РФ или другие государственные структуры)? Ни в одном, ни в другом случаях нет обоснований с точки зрения достаточности для обеспечения военной безопасности государства (скажем, численность армии КНДР -1,11 млн. человек, КНР - более 2,3 млн. человек).
Во-вторых, совершенно непонятно, когда же завершился первый («наиболее сложный») этап реформирования («большой работы») - в 2009 или в 2010 году? Когда начнется, когда и чем должен закончиться второй (или следующий) этап реформы? А сколько этих этапов вообще? Может быть, «голова и хвост» сомкнулись, и процесс начинает приобретать не поступательный, а вращательный (бег по кругу) до головокружения характер?
Далее, Анатолий Сердюков на заседании коллегии Минобороны доложил: «Остановлюсь на основных результатах проделанной работы... Принципиально обновлены системы боевой готовности, управления войсками, материально-технического обеспечения и подготовки войск... Главным итогом прошедшего года стало создание структуры и системы управления современной армией и флотом».
В то же время на этом же заседании коллегии президент РФ в своем выступлении ставит на ближайшую перспективу вторую по важности задачу - «кардинально повысить качество управления войсками». Получается, что структуру и систему управления то ли создали, то ли принципиально обновили, но качество управления войсками при этом осталось неприемлемо низким и требуется его кардинальное повышение. Возникает вопрос: в чем тогда суть обновления структуры и системы управления? Только в сокращении численности и количества органов, пунктов и уровней управления?
Провести серьезную подготовку реформы не удалось и ее научно обоснованного плана не существует
СТАТИСТИЧЕСКАЯ ЧЕХАРДА
Продолжим цитировать Сердюкова: «К 2016 году обеспеченность Вооруженных сил вооружением и военной техникой достигнет 100%. Уровень современных образцов доведен до 30%...»
Опять вопросы. О какой обеспеченности идет речь? Неужели в боевом составе армии и флота все объединения, соединения и части объявлены приведенными в состояние постоянной готовности, но они пока не обеспечены на 100% вооружением, военной и специальной техникой?
Напомню, еще в феврале 2010 года начальник Генштаба заявил: «Сегодня сформировано 85 бригад. Все они находятся в постоянной готовности и в течение часа готовы к выполнению боевой задачи. Они полностью укомплектованы личным составом, вооружением и военной техникой...». Так кому из двух руководителей стоит верить?
«Большое внимание в прошлом году уделялось полноценной боевой учебе, - отметил министр на коллегии. - Проведено более двух тысяч мероприятий... Наиболее крупными из них стало оперативно-стратегическое учение «Восток-2010». А далее по тексту выступления идет перечисление сил и средств, принимавших участие в учении. И все. Какие результаты - тишина. В то же время, чтобы подчеркнуть масштабность мероприятия, Анатолий Сердюков приводит сведения о численности личного состава, который принимал участие в учениях, - 56 тыс. (ранее СМИ, по данным управления пресс-службы и информации МО РФ, оперировали более скромными цифрами - около 20 тыс. военнослужащих).
Но дело не в этой статистической чехарде. Хочу обратить внимание на то, что было проведено беспрецедентное по важности и масштабам учение, которое должно было подтвердить или опровергнуть успешность очередного этапа реформы Вооруженных сил в части их нового облика. Прошло более полугода с момента окончания учения, был проведен анализ его результатов и сделаны выводы. Почему бы министру обороны в выступлении не опереться на результаты учения как свидетельство правильности выбранного пути реформы?
Видимо, потому, что, несмотря на хвалебные отзывы об учении некоторых СМИ, лояльных руководству МО РФ, его результаты выявили не только текущие проблемы (и это нормальное явление), но и не подтвердили в основном ожидавшихся результатов нынешнего этапа реформы. Причем вопросы продолжают множиться. Даже у дилетантов в области военных знаний, а тем более, у военных экспертов.
НЕКОНЦЕПТУАЛЬНАЯ ВКО
Странный тезис прозвучал из уст министра: «Изменения численности рассматриваются как перспективные и связаны с... созданием войск воздушно-космической обороны. Для этого в 2011 году мы планируем... создать войска воздушно-космической обороны».
Но напомню, что в выступлении президента РФ речь шла о создании системы воздушно-космической обороны: «В этом году должна быть создана единая система воздушно-космической обороны. Нужно объединить под общим управлением существующие системы воздушно-космической обороны: «В этом году должна быть создана единая система воздушно-космической обороны. Нужно объединить под общим управлением существующие системы противовоздушной и противоракетной обороны, предупреждения о ракетном нападении и контроля космического пространства».
Так что же все-таки планируется создать: войска (как воинское формирование, военную структуру) или систему воздушно-космической обороны?
Вот, что говорит по этому вопросу начальник Генштаба: «Что касается недавнего решения об увеличении численности Вооруженных сил на 70 тысяч офицеров, то это связано с созданием новых высокотехнологических структур в армии и на флоте. В том числе воздушно-космической обороны...» И далее: «У нас есть концепция создания воздушно-космической обороны до 2012 года. В ней расписано: что, когда и как делать. В этом важнейшем для страны и государства вопросе мы не имеем права ошибиться. Поэтому некоторые позиции концепции сейчас пересматриваются. Орган управления ВКО формируется при Генеральном штабе, и управлять им будет также Генеральный штаб... Что касается систем ПВО, которые переданы в округа, то никто оттуда забирать их не собирается. Они будут организованы в войсковую ПВО».
Как говорится, все, что можно было запутать, запутали. Попытаемся распутать.
Предположим, что спичрайтеры министра обороны РФ ошиблись в терминологии, отождествив понятия «войска воздушно-космической обороны» и «система ВКО» (хотя ошибка для профессионалов непростительная). Это предположение основывается на том, что ни в Концепции ВКО, ни в Военной доктрине Российской Федерации, ни в выступлении Дмитрия Медведева даже намека на намерение создания войск ВКО нет!
В вышеназванных документах рассматривается и обосновывается необходимость создания и совершенствования системы ВКО. Хочется верить в то, что это действительно ошибка, а не очередной реформаторский сюрприз, который Минобороны собирается преподнести в 2011 году.
Не вносят ясности в этот вопрос и другие выступления начальника Генерального штаба. Уж кто, как не он, должен в тонкостях знать, для чего, что и в какие сроки создается или ликвидируется в Вооруженных силах.
Расплывчатые фразы в его выступлениях о создании каких-то «новых высокотехнологических структур в армии и на флоте, в том числе воздушно-космической обороны...» свидетельствуют о том, что даже у Макарова нет ясных представлений о будущем системы ВКО. Еще больше удивляет его утверждение о том, что «орган управления ВКО формируется при Генеральном штабе, и управлять им будет также Генеральный штаб...». Кем или чем намеревается управлять Генеральный штаб? Воздушно-космической обороной или органом? Что значит «при Генеральном штабе» - рядом, под ним, внутри или около него?
Являясь основным органом оперативного управления Вооруженными силами РФ, Генеральный штаб осуществляет стратегическое планирование применения Вооруженных сил, других войск, воинских формирований и органов. Кто и каким документом поставил или собирается поставить Генштабу задачу непосредственного управления войсками? Кто наделил его функцией боевого управления?
Это противоречит не только Положению о Генеральном штабе ВС РФ (его, в конце концов, нетрудно отредактировать), но, главное - это противоречит исторически сложившимся основам организации работы штабов. Практически ни в одной армии мира у штабов не было, и нет задачи и функции непосредственного управления военными действиями (войсками, силами). Как исключение функция управления была у германского Генерального штаба сухопутных войск накануне и во время Второй мировой войны (в последующем эта функция была упразднена).
В части, касающейся воздушно-космической обороны (не системы ВКО, а обороны), Генеральный штаб решает задачи стратегического планирования, обеспечения и общего руководства. И не больше. Непосредственно управлять и командовать войсками (силами), в том числе при проведении стратегической воздушно-космической операции (СВКО), должен не «орган, созданный при Генеральном штабе», а соответствующие командующие войсками (силами) военных округов (оперативно-стратегических командований, флотов).
Кстати, шесть-семь лет назад уже был создан подобный прецедент. Так, в проекте Наставления по подготовке и ведению военных действий ВС РФ в части организации СВКО предписывалось примерно следующее: планирование СВКО осуществляет Главный штаб ВВС, который на период планирования и проведения операции становится структурным подразделением Генерального штаба. К счастью, это предложение было отвергнуто здравым смыслом и практически не реализовывалось.
О воздушно-космической обороне в последние 10-15 лет не пишет и не высказывает свое мнение только ленивый. Все знают, что и как необходимо делать, да вот только воз и ныне там. Видимо, это одна из причин, которой и обусловлено отданное, жаль, что в мягкой форме, распоряжение президента: «В этом году должна быть создана единая система воздушно-космической обороны». В мягкой форме потому, что не определено: кто конкретно будет создавать, срок начала и завершения работ, кто непосредственно организует работу, руководит и отвечает за результат, кто осуществляет ресурсное обеспечение, контроль и т.д.
Поражает одно: с какой целью должностные лица руководства Минобороны принимают авторитарные решения в части создания такой сложной системы, как система ВКО? Почему не воспользоваться результатами давно проведенных военно-научных работ по созданию системы ВКО (1993-1996 годы - комплексный проект системы ВКО, НПО «Протон», МАК «Вымпел»; 2003 год - системный проект «Система ВКО РФ»; 2006-2008 годы - комплексные научно-исследовательские работы по реализации Концепции ВКО и др.) и положениями Концепции ВКО? О каких системах ПВО говорит начальник Генерального штаба и что означает: «они будут организованы в войсковую ПВО»? Распутать этот клубок противоречивых заявлений-намерений пока не удается.
(Продолжение следует)
Автор – Тазехулахов Александр Александрович – генерал-майор запаса, заместитель начальника войсковой ПВО ВС РФ в 2005-2009 годах.
Печатается с сокращениями.
Газета «Независимое военное обозрение», май 2011