В третьем издании энциклопедического словаря, вышедшего в 1985 году, на странице 325 написано: «Городец, г. в Горьковской обл., пристань на Волге. Судорем.-механич. з-д. Худ. промыслы. Изв. с XII в., в Г. умер Александр Невский, возвращавшийся из Золотой Орды».

Взгляд на этой записи не задержится. Вот разве имя великого полководца привлечёт внимание. И в то же время Городец — это не только пристань и не только судоремонтно-механический завод.

О короткой памяти поколений рассказал мне однажды директор издательско-полиграфического предприятия «Нижполиграф» Виктор Семёнович Забурдяев. В одной из его командировок молодые собеседники не могли взять в толк — что это за Нижний Новгород и в каком государстве СНГ он находится? А когда поразился, что не слышали о городе Горький, то возмутились в свою очередь его собеседники: «Так и нужно было назвать. Кто не знает Горький?»

Решил и я испытать собеседника, спросив о Городце. Но он оказался на высоте.

— Городок не из крупных. Да не в том дело. Городец, по сути, — старший брат Нижнего Новгорода. И об этом не стоит забывать.

В далёком ХIII веке между многочисленными сыновьями Всеволода по прозвищу Большое Гнездо, внуками Юрия Долгорукого, разгорелась борьба за титул Великого князя Владимирского. Как раз незадолго до нашествия татаро-монголов братья-князья положили в междоусобной борьбе за власть тысячи русских воинов и мирных жителей. А ведь ещё совсем недавно автор знаменитого призыва к объединению князей земли русской — поэмы «Слово о полку Игореве» обращался к их отцу:

Великий княже Всеволоде!

Не мыслию ти прелетети из далека

Отня злато стола поблюсти?

Ты бо можеши Волгу веслы раскроити,

А Дон шеломы выльяти!…

В конечном счёте Юрий (Георгий) Всеволодович, в обход старшего брата Константина, занявший Владимирский престол, был наголову разбит и в наказание определён братьями княжить в Городец. Здесь он находился несколько лет, пока не был вызван старшим братом во Владимир. Там, на пиру, Великий князь, чувствуя недомогание и стремясь быть справедливым, завещает Юрию: «По моём животе Володимеръ тобе». Обосновавшись вторично, но на сей раз по праву, во Владимире, Юрий Всеволодович, как видно, не забыл гостеприимную городецкую землю.

В 1221 году он прибыл сюда с дружиной, чтобы основать Нижний Новгород. И надо полагать, немало городецких жителей участвовало в закладке новой крепости, навечно утвердив Городец в положении старшего брата Нижнего Новгорода. Но история распорядилась так, что если здесь у Городца — старшинство, то на полном законном основании является он младшим братом Москвы. Именно так: пристань на Волге и младший брат Москвы!

В нынешней столице России на центральной улице возвышается памятник отцу — основателю города князю Юрию Долгорукому. Городцу на Волre такой памятник не по средствам. Но зато ежегодно в день города здесь на берегу Волги встречают всадника в княжеских доспехах, окружённого дружиной. Где-то в этих местах восемьсот с лишним лет назад возле незначительного селения Малый Китеж пристал к берегу князь Юрий Долгорукий и основал Городец-Радилов, названный по имени реки Ра, в более позднее время получившей наименование «Волга». И так каждый год разыгрывается это действо, и городчане как бы отдают дань памяти легендарному основателю Москвы и Городца.

От того древнего могущества столицы удельного княжества, где даже свою серебряную монетy чеканили и обошедшей по своему значению свою старшую сестру — Москву, не осталось и следов. По известной романтической легенде, Большой Китеж, когда его окружила орда, ушёл в глубокие воды Светлояр-озера. И с тех пор лишь изредка показывается благочестивым людям золотыми маковками церквей да резными украшениями теремов.

Малый же Китеж, он же Городец-Радилов, трижды грудью сшибался со степняками. Дважды, разрушенный до основания, восставал из пепла. А в третий раз не поднялся — иссякли силы, как иссякает родник.

С 1408 года два столетия было здесь чистое поле, в котором спали вечным сном русичи, последние защитники городецкого княжества. За долгие годы схоронила мать сыра-земля останки с честью погибшего в бою русского города — младшего брата Москвы.

И всё же справедлива пословица, что свято место пусто не бывает. Через двести лет возникло здесь небольшое село Городец. В XVIII веке, на месте разрушенного Феодоровского монастыря, где умер Александр Невский и где не раз преклонял голову перед чудесным образом Феодоровской Божьей Матери Юрий (Георгий) Всеволодович, отстроили новый собор и монастырь.

Правда, по уверению научного сотрудника Городецкого музея Зинаиды Сергеевны, недавно выяснилось, что никогда там не стоял знаменитый монастырь древности.

— Позвольте, — не поверил я, — своими глазами ещё на дореволюционной открытке видел надпись, связывающую собор с именами великих деятелей Древней Руси. А вы утверждаете, что ничего не было.

— Наверное, не так просто и в XVIII веке было выпросить у чиновников деньги на строительство монастыря, — попыталась найти разгадку Зинаида Сергеевна. — Вот и пришлось городецким обывателям идти на хитрость. Кстати, до последнего времени и мы этому верили. Но вот несколько лет назад предприняли раскопки и точно выяснилось, что до построек XVIII века было там чистое поле.

— Так получается, что утеряно место, где стоял древний монастырь? Или у вас есть какие-то предположения?

— Никаких. Ведь в летописных источниках нет точных ориентиров.

Поистине Городец — город тайн и будущих археологических открытий. Но тайны эти хранит и ещё долго будет хранить земля, так как археологические работы вести невозможно из-за плотной застройки.

Десяток лет тому назад нашли здесь печать Великого князя Владимирского Александра Невского. Спустя некоторое время — ещё одна сенсационная находка.

Житель Загородной улицы Мошкин, откопав на своём огороде железную ржавую штуковину, на всякий случай передал её в музей. Руководитель Нижегородской археологической службы кандидат исторических наук Татьяна Владимировна Гусева сразу распознала в находке древний шлем, отдала его на реставрацию в Суздаль. Дело в том, что сама по себе работа эта сложная и трудоёмкая. А лишних средств у музея нет. Но, к счастью, не все устремились в безоглядную гонку за деньгами. За символическую плату взялся выполнить работу студент-дипломник Олег Степанов. Вот тогда и выяснилось, что найден великокняжеский шлем, изготовленный в XIII веке. Расчистив многовековой слой ржавчины, реставратор установил, что первоначально шлем был посеребрён и позолочен. От имени владельца сохранились две буквы. Итак, уникальная историческая находка, относящаяся ко времени Александра Невского.

Кому принадлежал шлем? Быть может, Юрию (Георгию) Всеволодовичу, дяде Александра Невского, тому, что был сослан братьями в Городец, погибшему во время нашествия Батыя и причисленному позднее к лику святых? Ведь в известной легенде, основанной на тексте Китежского летописца, созданного старообрядцами Нижегородского Заволжья, говорится: «…Тогда у князя благоверного Георгия было мало воинов, и побежал от нечестивого царя Батыя вниз по Волге в Малый свой Китеж и много боролся с нечестивым Батыем, не пуская его в свой город».

А быть может, шлем защищал в битвах самого Александра Невского? Действительно, что нам известно о пребывании великого полководца и хранителя земли русской в Городце? Всего несколько скупых летописных строк. Но кто знает, может, не случайно остановился князь в городе на берегу Волги. Может быть, обдуманно стремился Александр Невский, заболевший в пути из Золотой Орды, попасть именно в Феодоровский монастырь, чтобы принять там постриг в иночество?

Как тут не вспомнить стихотворение известного русского поэта А.Майкова «В Городце в 1263 году»:

Тих и недвижен лежит,

Головой к образам.

Князь Александр,

Чёрной схимой покрытый.

Уже не воину, Великому князю Александру Невскому, схимнику Алексию, отрешившемуся от всех мирских дел, оружие и боевое снаряжение было ни к чему.

И, конечно же, должен он, принимая сан, отдать в Феодоровскую обитель вместе с имуществом и боевой шлем.

В летописи отмечалось, что Александр Невский скончался ночью, после причастия. А на другой день служил во Владимире обедню митрополит Кирилл. И явился ему образ Александра, окружённый сиянием. И со слезами объявил тогда пастве митрополит, что «зашло солнце земли русской...».

Отметим, что в стихотворении А.Майкова допущена поэтическая неточность: слова эти будто бы произнесены в Городце, в келье Феодоровскоro монастыря:

Тихо лампада пред образом Спаса горит...

Князь неподвижен лежит...

Словно как свет над его просиял головой —

Чудной лицо озарилось красой,

Тихо игумен к нему подошёл и дрожащей рукой

Сердце ощупал его и чело —

И зарыдав, возгласил: «Наше солнце зашло»

И ещё повествует летописец о том, что во время панихиды инок подошёл к Великому князю со священным свитком. И усопший, подняв руку, принял свиток, а затем вновь сложил руки крестом на груди.

Со временем учёные точно определят, кому принадлежал княжеский боевой шлем, найденный в Городце. Когда-нибудь обнаружат и сам Феодоровский монастырь, существование которого, в отличие от легендарногo града Китежа (Большогo Китежа), является реальным фактом истории.

Но здесь хотелось бы продолжить мысль о другой реальности. О том, что ныне захолустный Городец, о котором, пожалуй, и не помнит величественная Москва, в самые трудные её годы по-братски поддерживал старшую сестру. Приходится говорить здесь о связи поистине мистической. Многим ли известно, что Дмитрий Михайлович Боброк, воевода засадногo полка, решившегo исход Куликовской битвы, до службы московскому князю был нижегoродским тысяцким?

Есть в Городце улица Андрея Рублёва. Так, может, и Рублёв из Городца? Нет, из Городца монах-иконописец Прохор, тот самый, что в 1405 гoду вместе с Феофаном Греком и Андреем Рублёвым расписывал фресками старый Благoвещенский собор московскогo Кремля. В своё время посчитали неблагозвучным назвать улицу именем Прохора. И тогда в честь своего великого земляка назвали её именем другoгo великогo мастера.

Вся Россия помнит подвиг русского патриота Козьмы Минина, совершённый в смутные времена, когда решалось, быть или не быть православной России со столицей в Москве. Но нижегородец Минин родом из Балахны, а это почти всё равно, что из Городца.

Смутное время завершилось тогда избранием на Соборе всех сословий первого царя из рода Романовых. Как известно, монахиня Марфа, мать юного Михаила Романова, отказывалась дать благословение сыну на занятие престола. Но, когда внесли образ чудотворной Феодоровской Божьей Матери, она переменила решение и благословила этим образом сына на московское царство. Знаменитая икона, по преданию написанная евангелистом Лукой, в древности находилась в часовне Малого Китежа, на месте которой позднее был построен Феодоровский монастырь. После татаро-монгольского разорения Городца-Радилова она чудом была обретена в Костроме и, по обычаю того времени там и осталась.

Все эти события полузабытого прошлого. А что было, по известной пословице, то «быльём поросло». Но кто знает, может, и в отдалённом будущем двум русским городам, первое упоминание о которых почти одновременно появилось в древней летописи, ещё не однажды определено вспомнить о своём близком родстве.

Городец — Нижний Новгород — Москва