По статистике, в 14-миллионной Москве каждый день в среднем совершается 3-4 убийства. Однако цифра эта была бы несколько больше, если бы при составлении отчетности в соответствующую графу попадали и числящиеся без вести пропавшими. Но, как говорится, нет тела — нет дела. Звучит банально, oднако для сыщиков да прокуроров это формула успеха или неуспеха.
В Генпрокуратуре России, в управлении криминалистики и в управлении по расследованию бандитизма есть уникальные специалисты, которых на профессиональном сленге называют «нюхачами». На всю страну таких человек пятнадцать, не больше. Чаще всего следователи прибегают к их помощи тогда, когда нужно на достаточно обширной территории или под водой найти криминальный труп. Даже когда уголовное дело, в общем-то, раскрыто: есть и чистосердечное признание убийцы, и анализ ДНК погибшего... Именно такое дело выпало расследовать Юрию Половчене. А началось все со скандала.
Тучная, с сальными волосами тетка рыдала, била кулаком по столу майора и грозилась всех их, голубчиков, прижать к ногтю и отправить куда следует. Не сразу, но все-таки удалось Юрию вычленить смысл в этом потоке брани. И сводился он к следующему. Месяца за два до шумного этого визита в отделение поступило заявление о пропаже Карданова Сергея Дмитриевича, 1968 года рождения, русского, жителя Москвы, без определенного рода занятий. Но за это время ни сам Сергей не появился, ни каких бы то ни было о нем вестей.
Половченя принялся одну за другой просматривать оставленные ему предшественником папки. И очень скоро глаз зацепился за только что звучавшую фамилию. Заявление было подписано некой Светланой Салиной.
— Кто такая Салина? — спросил он.
— Да сожительница его, жена, как это нынче говорят, гражданская. Я тогда на дачу уехала. Они втроем дома оставались: Серега, Светка да Петька, — шмыгнула тетка носом.
— А Петька — это кто?
— Да так, Серегин один не то друг, не то шестерка. Жил он у нас. По фамилии Крачеев, кажется…
— Пишите новое заявление. Вы же мать.
Начать расследование Половченя хотел с Крачеева. Порылся в документах. И кое-что нашел. Но это «кое-что» кардинально изменило ход расследования. Оказалось, что Крачеев уже больше месяца на нарах парится. Так, мелочь какая-то, но на два года потянула.
Затем следователь начал выяснять, что за птица Светлана Салина. Оказалось, наркоманка, нигде не работает. Вызывал ее несколько раз, но беседы ничего не дали, кроме, разве, стойкого ощущения, что дама не склонна к откровениям, более того, в ее ответах прослеживались нестыковки. Но конкретно зацепиться было не за что.
Иного, чем добирать потихоньку недостающие детали, не оставалось. И все больше посещала Половченю мысль, что преступник уже за решеткой, но с неадекватным сроком. Что это тот самый друг-шестерка Крачеев. Но как доказать? Ведь умозаключения и догадки к делу не пришьешь.
И может быть действительно, дело зависло бы, не попади в поле зрения майора Половчени информация, что освободился из заключения некто Василий Карданов — брат того самого пропавшего Сергея Карданова. А тут еще одна нечаянная «радость»: стал вполне досягаем предполагаемый герой романа, Петр Крачеев — освободился досрочно за хорошее поведение.
И созрел у майора Половчени план. Юрий раз с Василием поговорил, другой. И майору становилось все явственней: идет в душе Карданова-младшего нешуточная борьба. Что знает он, кто Серегу жизни лишил, или уж, во всяком случае, подозревает. И подозревает он того же Крачеева. И Юрий рискнул: выбрал подходящий момент и предложил брату предполагаемого убийцу спровоцировать — вдруг тот сознается?
Немного поколебавшись, Василий подговорил-таки нескольких пацанов, те за пивком стали Петра подзуживать: ну и гад же был этот Серега. Памятник тому поставить, кто его пришил. Ну, Петя тут кулаком себя в грудь: да я же это, я, братцы, пришил. Сказал — и осекся. Но поздно было: слово, как говорится, не воробей.
А потом в жизни Крачеева все стало в очередной раз стремительно меняться. Подельники косятся: того гляди, за Серегой вслед отправят. И стал он подумывать, а не податься ли ему добровольно к представителям закона: на зоне ведь — не в земле все же. Тут его и повязали: у майора информация о хвастливом его признании появилась практически сразу.
Отпирался Крачеев минут пять, не больше. И неудивительно. С одной стороны, чуть ли не для явки с повинной он созрел, а с другой стороны — проницательный Половченя:
— Я, — сказал он Петру, — все знаю. Можешь рассказывать, можешь не рассказывать — твои проблемы.
И Крачеев начал рассказывать.
…Светлану он любил. Из-за нее и общался со стремительно в скота превращавшегося от наркоты да водки Серегой. Из-за нее и прощал тому многое. В тот злополучный вечер Серега особенно дерзко себя вел. И когда Отелло этот новоявленный Светку начал душить, Петр опрометью кинулся на кухню, схватил нож, а далее ничего не помнит… Очнулся Петр, когда по лицу его потекло что-то теплое и липкое. И откуда-то издалека, не своими будто бы глазами, увидел, как рука его колет и колет ненавистную тушу насильника.
Мертвый Серега был страшно тяжел. Но они-таки закатали его в покрывало, на котором он так бесславно расстался с жизнью. Дотащили труп до машины, запихнули в багажник и вернулись замывать кровавые следы.
А в шесть утра они были уже на ногах. Старенький «жигуль» по пустынным улицам катил легко. Вот уже и лесок обступил дорогу. А за тем поворотом — Крачеев помнил это точно — поле. Туда, он знает, «КамАЗы» уже не один месяц возят глину да песок. Прикопать тело малость — остальное грузовики насыплют. Так и сделали. На следующий день и через неделю еще, он специально приезжал посмотреть: глины действительно сильно прибавилось.
Казалось бы, все: преступление раскрыто, чистосердечное признание имеется. Есть и результаты анализа ДНК на основании соскоба плохо замытого кровяного пятна с изнаночной стороны ковра, что в квартире Карданова, аккурат у самого того диванчика лежал. Экспертиза подтвердила: его это ДНК. Но все равно без тела, как вы помните, нет дела. Тело надо из-под глины извлечь. Только легко сказать — за год поле глины доросло метров до пятисот квадратных. Где копать? Привезли Крачеева. И, как ни странно, место, где он дружбана и мучителя своего прикопал, тот указал почти сразу. Разумеется, не с точностью до метра. Но здесь уже, как говорится, специалистам и карты в руки.
При помощи одного из «нюхачей» отметили несколько точек, в которых нужно копать. «Ароматы», которые «нюхачи» от криминалистики пытаются вычленить из сонма прочих запахов, очень далеко отстоят от тех, что дегустируют их «коллеги», обитатели парфюмерных компаний, о которых мы, в первую очередь, и вспоминаем при слове «нюхач». «Нюхачи» Генпрокуратуры очень тонко чувствуют запах... трупный. Могут отличить по запаху труп человека от трупа собаки или кошки. А из двух собак отличить ту, что питалась с человеческого стола. Говорят, она и пахнет как человек.
«Нюхачи» могут учуять труп, спрятанный под землей, под толщей бетона, на худой конец, под водой. Причем такой, что пролежал таким образом укрытый от глаз людских, месяцы, а то и годы. И именно для поиска такой степени «зрелости» человеческих останков чаще всего используют эти люди неординарные свои носы.
Но прежде чем они приступят к, по их собственному выражению, занюхиванию, и землю, и бетон приходится бурить. Но для этого нужно, как говорится, знать места.
Место предполагаемого поиска указывает оперативный работник. А потом «нюхач», прежде чем нюхать, берет в руки щуп. И то, как щуп входит в землю, говорит этому специалисту о многом. Простому смертному, таким образом протыкающему землю, земля не скажет и малой толики того, что скажет она вооруженному щупом «нюхачу». Очень кстати здесь приходится и особое чутье этих людей вовсе не из сферы идентификации запахов. Иногда они и сами не могут объяснить, почему щуп втыкают именно в это место, а не в иное. Но манипуляция такая в их исполнении, бывает, просто потрясает своей точностью. Иногда до сантиметра.
Один такой специалист рассказывал, как однажды щуп его уперся во что-то твердое подозрительно быстро. Повторное прощупывание рядом результатов не дало. Потом оказалось, в первый раз щуп угодил в согнутое колено трупа, который искали.
Впрочем, если говорить о земле, здесь есть свои нюансы. Для специалистов этого профиля слова «нарушенная почва» означают, что определиться с местом бурения и «занюхивания» будет трудно. Поэтому если есть признаки, что на месте поиска велись земляные работы, применяют специальную поисковую технику — биорадары. От биорадара не ждут, что он учует запах трупа, от биорадара ждут, что он подскажет, где бурить. Для него основной параметр — плотность исследуемой среды.
Ну а после того как поработал бур, к делу опять приступает «нюхач». В пробуравленную землю он вставляет специальную трубку и — нюхает. Говорят, «нюхач» способен почувствовать такие нюансы запаха, которые не улавливает даже специально для этого созданный прибор. А такой прибор есть. Маленькая коробочка с «хвостиком», который и опускается в толщу земли сквозь трубку. На конце этого «хвостика» — специальный датчик. Кстати, весьма чуткий. И мышку дохлую унюхает, и лягушку. Но ведь, поди ж ты, до носа человеческого недотягивает.
Обладатели сверхчутких этих носов в штатном расписании значатся как прокуроры-эксперты. Слово «прокурор» свидетельствует о полномочиях этих людей. Они действительно наделены прокурорской властью. Однако мы привыкли, что прокурорская работа — это прежде всего, надзор. Функцию прокуроров подобного рода скорее можно определить как прокурор, поддерживающий обвинение в суде. Эти люди вправе проверять, вправе давать указания. Но читателю теперь понятно, что интерьеры, в которых они работают, очень мало напоминают кабинеты с массивными дверями. Соответствующая у них и экипировка — в арсенале имеется даже водолазный костюм. Оказывается, вещь крайне необходимая: приходится иногда опускаться «на дно морское».
Правда, уникальный нюх этих специалистов в подобных случаях оказывается невостребованным. Но борьба с бандитизмом есть борьба с бандитизмом. И если в ходе расследования оказывается, что труп спрятали под толщей не земли, а воды, приходится лезть под воду. А такие случаи бывают. Уложат, к примеру, тело на автомобильную камеру, на него камней побольше. Спустят камеру на воду, подождут, пока ее отнесет от берега подальше, и расстреляют из автомата. Вот и похоронили. Никакой щуп, никакой нос не подскажет, где искать.
Но тут на помощь опять же приходит техника. Есть специальный прибор, который видит под водой. Помещающаяся в маленьком чемоданчике цветная видеокамера, она же — крошечный батискафчик. Российского, заметьте, производства. И шнур к ней длиной в 160 метров. И в воду лезть не обязательно. Во всяком случае, пока батискафчик этот не увидит искомое. Иногда для этих целей используют биолокаторы — не те, о которых говорилось выше, а сделанные по заказу криминалистов, на базе локатора боковой видимости подводной лодки. Биолокатор видит очертания. Может рассмотреть даже лежащий на дне пистолет, не то что труп человека.
Впрочем, бывает работа, где применение таких высокотехнологичных помощников невозможно. К примеру, при поиске в болотистой местности. Здесь тоже, если возможно, пытаются сначала почву прощупать буром. Иногда этого бывает достаточно — если бур упирается во что-либо твердое. И здесь основная сложность — извлечь находку. Болото ведь. Так что прокурорам-экспертам и физическая сила нужна: бревна приходится класть, копать вручную.
Так вот иногда выглядят трудовые будни людей с уникальным нюхом и к тому же с двумя высшими образованиями. Оказывается, одного высшего образования людям этой профессии недостаточно. Прокурор-эксперт должен быть по образованию юристом и технарем. Потому что в обиходе у него зачастую, особенно в последнее время, оказывается очень сложная отечественная техника. Есть требование к прокурорам-экспертам и с частицей «не». Не берут сюда слабонервных. Оно и понятно, когда речь идет о людях, в обиходе которых слово «расчлененка»(это о расчлененных трупах) и ему подобные. Соприкасаться им приходится с вещами страшными.
...Половченя тогда решил подстраховаться и искать не только в отмеченных точках, но и на всей площади отмеченного флажками периметра. Работа заняла целых две недели. Но тело нашли.