"Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы при этом самому не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя"

Ницше.

В последние дни в западных СМИ и в Сети активно обсуждается инцидент с участием сотрудника подразделения личной охраны президента Франции А.Беналла. Суть данного инцидента, судя по описанию и представленному видео в том, что сотрудник подразделения охраны Э.Макрона в свободное от исполнения служебных обязанностей время, оказался в районе Парижа, где в это время происходили стихийные беспорядки. Сотрудники полиции в униформе и специальном снаряжении из подразделений, предназначенных для локализации подобных конфликтов, судя по всему, предпринимали меры по их локализации и задержанию (изоляции от толпы) наиболее активных участников и зачинщиков.

Каким-то образом именно в этом месте оказался А.Беналла (в обсуждениях пишут о том, что якобы он специально отпросился у своего руководства, чтобы понаблюдать за действиями полицейских для анализа и пополнения собственного опыта). По неизвестной причине Беналла вмешался в действия сотрудников полиции и начал предпринимать активные действия по силовому задержанию и препровождению (конвоированию) задержанных в полицейский автомобиль. Сначала это была молодая женщина, затем парень, который начал вырываться, и Беналла применил к нему дополнительные меры физического воздействия.

Многочисленные очевидцы произошедшего, как всегда активно снимали все происходящее на камеры мобильных телефонов и впоследствии выложили это видео в Сети. Очевидцев и тех, кто просматривал это видео, возмутила несоразмерная и немотивированная, по их мнению, жестокость действий Беналла.

Но особое негодование в обсуждениях и протестах было связано с тем, когда выяснилось, что человек, который этим занимался, не являлся действующим сотрудником полиции, то есть не имел соответствующих полномочий для подобных действий. Однако по какой-то причине у него была нарукавная повязка (которые надевают во Франции полицейские, когда вынуждены в силу оперативной необходимости не использовать униформу), указывающая на его принадлежность к полиции и шлем с защитным забралом сотрудника специального подразделения полиции. Судя по всему, шлем использовался не столько для прямого предназначения, сколько для того, чтобы скрыть видимые особенности внешности (лица).

Особый ажиотаж вызвал факт, когда выяснилось, что он - личный охранник главного «гаранта демократии и законности» в стране. Беналла некоторое время после этого инцидента продолжал исполнение своих прямых обязанностей по охране президента (в сети выложены снимки, где он непосредственно сопровождает Э.Макрона во время мероприятий, связанных с чествованием французских футболистов, победивших на Чемпионате мира). Судя по газетным сообщениям, сейчас А.Беналла отстранен от исполнения своих обязанностей и в отношении него начато расследование правоохранительными органами. По некоторым сведениям, в указанном инциденте Беналла участвовал со своим коллегой по подразделению, имя которого также называют в СМИ.

Что побудило Беналла целенаправленно оказаться в этом месте и проявлять определенную жестокость в отношении людей, которые пусть и вели себя не вполне адекватно, но разбираться с ними это все же прерогатива полиции?

Вообще единичный ли это случай или в деятельности представителей этой профессии можно выделить некоторые тенденции подобной немотивированной конфликтности и жестокости?

В данной статье я хочу проанализировать примеры, связанные с немотивированной жестокостью представителей таких брутальных, в понимании обычного обывателя, профессий, как телохранитель и офицер подразделения специального назначения. Речь будет идти не о многочисленных случаях неадекватного поведения и немотивированной излишней жестокости телохранителей, которую они, к сожалению, нередко предпринимают в отношении зевак, невнимательных, а иногда провоцирующих конфликт граждан в ходе своей непосредственной служебной деятельности, связанной с охраной высокопоставленных персон. Т.е. тех фактов, что прежде всего привлекают внимание прессы и общественности, и часто вследствие этого формируют негативный образ представителей этой профессии. С этими примерами, как раз все достаточно ясно и очевидно. Прежде всего, это два негативных фактора, которые не должны случаться в этой профессии, но, как и в любом виде человеческой деятельности, есть свои промахи и проблемы.

В данном случае это изначально неправильный и некачественный кадровый отбор и слабая специальная подготовка сотрудников конкретного подразделения охраны, в деятельности сотрудников которого, происходят подобные инциденты. В действительно профессиональных командах подобные проблемы достаточно редки. Правда, и здесь неизбежно случаются конфликтные ситуации, которые привлекают внимание окружающих, и их обычный обыватель классифицирует как неоправданную жестокость. Иногда жесткость, к которой прибегает телохранитель, - это вынужденная мера, чтобы не допустить еще более опасного развития событий, связанных с безопасностью лица, за которого он несет персональную и профессиональную ответственность. Здесь очень тонкая грань, которую крайне сложно оценить даже профессионалу. Часто приходится действовать здесь и сейчас, моментально принимая решения, когда нужно упредить возможное развитие крайне негативных последствий для клиента, и когда приходится действовать жестко в отношении того, кто несет потенциальную угрозу.

Деятельность офицера спецподразделения, связанная с проявлением жесткости и вынужденной жестокости в отношении наиболее маргинальных элементов человеческого сообщества, часто так или иначе принимается и оправдывается широкой общественностью.

Но в данном исследовании речь пойдет о том, что чаще всего остается «за кадром», о случаях агрессии представителей этой профессии вне служебной деятельности, в обычной жизни и быту. Не часто резонансные конфликты, подобные делу Беналла, оказываются в центре внимания, но происходят они на практике, увы, не так редко. Здесь можно выделить определенные закономерности, и в какой-то степени утверждать, что это является оборотной стороной медали для представителей этих профессий.

Данный материал и наблюдения основаны на моем собственном профессиональном сорокалетнем опыте и, в том числе, более чем двадцатилетнем инструкторско-преподавательском опыте работы с этими категориями сотрудников.

Сразу хочу сказать, что я не знаю подоплеки ситуации, произошедшей с А.Беналла. Возможно, она лежит в плоскости рассматриваемых далее вопросов, возможно здесь были другие мотивы. Просто этот случай еще раз привлек внимание к подобной проблеме, и дал повод рассмотреть ее более подробно.

Для наглядности и чтобы не выглядеть голословным, я буду иллюстрировать свои мысли некоторыми примерами, в том числе из опыта и наблюдений своих товарищей и коллег «по цеху». Таких примеров в моей практике гораздо больше, чем я привожу, что позволяет сделать выводы об определенных тенденциях и причинах, их порождающих.

Начну с достаточно далекого примера, когда я еще не был непосредственно связан профессионально с деятельностью подразделений личной охраны и вообще с инструкторско-преподавательской деятельностью. Я был молодым офицером Советской Армии, который только что вернулся из Афганистана. Конечно какое-то время (в том числе с некоторыми и сейчас) я поддерживал контакты с моими боевыми товарищами-сослуживцами. Мой хороший друг Михаил (в Афганистане он был заместителем командира роты, которой я командовал), после возвращения в Союз через некоторое время был назначен на аналогичную должность в одно прославленное соединение специального назначения, специализацией которого являлась разведывательно-диверсионная деятельность в условиях войны на территории, занятой противником.

Рота, заместителем командира которой он был назначен, относилась к разряду особо «элитных», как любят обозначать подобные подразделения журналисты. Таких подразделений даже в солидном перечне различных подразделений спецназначения СА было немного, и мало кто вообще знал о существовании подобных подразделений. Ее особенностью было то, что личный состав подразделения (при призывном принципе комплектования, существовавшем в тот период в СССР), не содержал «срочников», т.е. рядовой и сержантский состав. Должность рядового состава в соответствии с особым статусом возложенных на подразделения задач, исполняли прапорщики и младшие офицеры (лейтенанты и ст.лейтенанты). Все командные должности подразделения соответствовали по званию старшему офицерскому составу (с повышением на несколько категорий в сравнении со штатными званиями в обычных подразделениях).

Конечно, все служившие в подразделении офицеры очень гордились тем, что их выбрали именно в эту роту. Когда при очередном общении с Михаилом я поздравил его с тем, что он попал служить именно туда, куда всегда мечтал и добивался этого, я неожиданно для себя услышал, что здесь ему приходиться сталкиваться и решать многочисленные проблемы. И речь шла не о тяжестях и лишениях, связанных со служебной деятельностью, здесь-то как раз все было понятно и именно то, к чему он стремился.

Михаил по своей должности отвечал, в том числе, за воспитательный процесс подчиненных. И свою проблему он описал примерно так. Молодые офицеры и прапорщики (в основном к этой категории относились прежде всего ребята, которые в силу обстоятельств не успели послужить в Афганистане или других боевых зонах и в отличие от своих командиров не имели многочисленных наград, заслуг и реального боевого опыта), все они грезили тем, что и им представится шанс проявить себя, а пока беззаветно осваивали нелегкую специфику этой профессиональной деятельности. Но так как по сути они были рядовыми (т.е. у них не было подчиненных, о ком следовало заботиться и контролировать во внеслужебное время, и они естественно не были на казарменном положении), то как большинство их неженатых сверстников по вечерам отправлялись в городские бары, рестораны или просто на местные танцплощадки. Там постоянно случались конфликты с «гражданскими» подвыпившими кавалерами местных красоток. Естественно «бравые» спецназовцы неизменно одерживали верх (тем самым завоевывая сердца барышень и самоутверждаясь в своей крутости). Но в результате таких регулярных приключений Михаилу и командованию части приходилось постоянно выкручиваться, выручая своих подчиненных из местных отделений милиции и военной комендатуры и оправдываясь перед городской администрацией.

Конечно, виновных наказывали, они сидели в местной офицерской гауптвахте, кого-то переводили из подразделения в обычные части, но все это не особо помогало. Отмечу, что в приведенном примере Михаил подчеркивал, что это было характерным поведением именно офицеров не побывавших в реальных боевых действиях. Те, кто имел боевой опыт (а таких естественно было немало) проблем подобного рода не доставляли, сами обычные бытовые конфликты практически никогда не провоцировали и если вступали в них, то только если нужно было утихомирить конфликт, связанный с действительно возможными проблемами криминального характера, угрожающими окружающим людям.

Тогда я отметил для себя это просто как своеобразный казус, но слишком вдаваясь в анализ, и вскоре позабыл об этом разговоре.

Вспомнил о нем я, когда в связи со своей новой профессиональной деятельностью (уже годы спустя) начал сталкиваться с подобными примерами достаточно часто. После увольнения из армии, я, как и многие мои коллеги, занимался вопросами частной охранной деятельности. Несколько лет мне пришлось поработать, возглавляя службу безопасности одной московской компании и руководя подразделениями личной охраны. Через некоторое время мне стали поступать предложения от ряда организаций и учебных центров по подготовке телохранителей поделиться своим опытом. Так постепенно я перешел на преподавательскую работу, связанную с подготовкой, прежде всего, этой категории сотрудников.

Когда я непосредственно работал в личной охране, я в силу своих личностных особенностей и жизненных установок старался никогда не провоцировать своими действиями окружающих на конфликты, по этому принципу я воспитывал и подбирал своих подчиненных и сослуживцев. Однако когда я стал заниматься преподавательской деятельностью, и число обучаемых перевалило сначала за сотню, а потом и за тысячи (значительная часть из которых уже продолжительное время занималась этим видом деятельности), я с некоторым удивлением начал замечать тот факт, что определенная часть этих людей позволяла себе поведение, которое не соответствовало представителям этой профессии (в моем тогдашнем понимании).

Причем во время учебы (которое занимает большую часть дня), никаких намеков на неадекватное поведение (склонность к конфликтам и насилию), как правило, не было. Студенты ведут себя на занятиях в основном так, как в реальной служебной деятельности, если и позволяют себе некоторые шутки и шалости, то чаще в перерывах между занятиями и в рамках поведения воспитанного и выдержанного человека.

Однако после занятий (или в выходные при длительных курсах) некоторые из них вели себя именно так, как в ранее приведенном примере, описанным моим боевым товарищем. Именно тогда я начал более внимательно анализировать эту проблему. Как получается, что человека, которого подбирают из значительного конкурентного списка, обучают и воспитывают с установкой, что он должен не вызывать или обострять возникающие в окружении его клиента (и в связи с деятельностью самого телохранителя) конфликты, а наоборот, учат не допускать эскалации и прекращать любой конфликт по возможности мирными методами и не привлекая внимания окружающих, ведет себя вне службы диаметрально противоположно. Иногда это два совершенно разных человека: сдержанный на работе и конфликтный во вне служебной деятельности. Своеобразный пример Джекила и Хайда в одном лице.

Вернемся к рассмотрению специфики работы и поведения телохранителей несколько позже, а сейчас еще один показательный пример, связанный с категориями офицеров подразделений специального назначения.

Так как значительная часть телохранителей - это выходцы именно из этой категории профессиональной деятельности, то с подачи и по рекомендациям моих воспитанников и руководителей подразделений охраны и безопасности, через некоторое время меня достаточно часто командиры и руководители действующих государственных подразделений спецназначения разной профессиональной направленности стали просить провести занятия со своими офицерами. Сначала это были российские подразделения различных министерств и ведомств, затем меня стали приглашать для проведения занятий с телохранителями за рубеж. Таким образом, круг моих наблюдений в представленной теме постоянно расширялся и за счет этих контактов.

В одной из стран, где мне привелось проводить занятия, я познакомился с заместителем командира по боевой подготовке антитеррористического подразделения МВД. Так как мы были коллегами с близким опытом работы, естественно, нам нашлось, о чем поговорить. И в одном из разговоров он произнес фразу, сначала удивившую меня. Он сказал примерно следующее: «Как повезло нашим коллегам из России (обобщенно имея ввиду офицеров спецназа) в настоящее время». Меня это несколько озадачило, т.к. разговор происходил в конце девяностых или начале нулевых годов, т.е. в период, когда наши спецназовцы всех категорий почти постоянно находились на «боевых». И на Северном Кавказе, и в борьбе с отъявленными бандитами и террористами во многих регионах России, неизбежно в этом жесточайшем противостоянии неся потери.

Вряд ли можно в обычном понимании назвать везением такие условия жизни и профессиональной деятельности, когда гибнут твои товарищи, и ты ежеминутно рискуешь собственной жизнью. И это происходит не разово и даже не периодически, а в некоторых случаях практически непрерывно в течение нескольких лет. Однако следующие слова офицера несколько прояснили ситуацию. «Какой колоссальный опыт накопили коллеги, ведь того, что происходит сейчас в России, в такой концентрации и количестве решаемых боевых и оперативных задач нет нигде в мире».

Тогда я понял, что этот человек, отдавший всю свою жизнь служению своим идеалам, искренне сожалеет, что он сам и его сослуживцы не имеют подобной возможности на серьезном уровне реализовать свои знания и навыки. И «белой» завистью завидует своим российским коллегам, что они борются с реальным злом не в учебно-тренировочной деятельности, а в реальной жизни. Источники «проблемы» в специфичном мышлении офицера заключались в том, что, во-первых, к счастью всех прочих ее граждан, страна практически не изведала случаев сколько-нибудь серьезной террористической активности. К сожалению, этого не скажешь о сегодняшнем периоде этой страны, здесь, как и в любом регионе мира, произошел резкий всплеск террористических угроз, который только возрастает. Сейчас решают эти проблемы сослуживцы и ученики этого офицера, который серьезно подорвал свое здоровье на этой службе и вынужден был раньше времени уйти на пенсию. Вторая проблема заключалась в том, что непосредственное разрешение на боевое использование подразделения в тот период вследствие его особого статуса, могло отдать только первое лицо государства. Понятно, что если что-то серьезное происходило, быстро поднимали другие подразделения или из другого конкурирующего ведомства, где подобный приказ мог отдать непосредственный руководитель. Т.е. все относительно редкие случаи террористических угроз решали другие, приобретая опыт и заслуженную славу. К чему я привел этот пример? Далее последовало практически дословное сетование, которое я слышал от моего друга Михаила, приведенное выше, рассказанное практически теми же словами. И в конце коллега озвучил вывод, к которому я уже пришел до этого, исходя из своих наблюдений. «Люди, которые осознанно пришли на борьбу со злом и положили на это все (свое время, здоровье, личную жизнь свою и своей семьи, преодолевая невероятные сложности этой профессиональной деятельности), если им не дать возможность реализовывать то, к чему их готовят, сами могут стать серьезной проблемой и, в конечном счете, злом». Можно отметить тот факт, что через некоторое время подразделение перевели в министерское подчинение с правом отдавать приказ на боевое применение министру и, по словам моего коллеги, бытовых конфликтов «на стороне» сразу стало гораздо меньше.

К сожалению, бытовые конфликты, связанные со своей профессиональной нереализованностью происходят не только в общественных местах и не только со стороны молодых холостяков. Большое количество таких проблем происходят в семьях сотрудников личной охраны и подразделений спецназа. Мало того, что родные не видят своих мужчин большую часть времени и не могут рассчитывать на их помощь из-за занятости в самых обыденных бытовых вопросах, когда начинаются упреки, ответная реакция также может оказаться не вполне адекватной. Множество семей, где мужья из этих категорий, распадаются очень рано. Правда, иногда это помогает задуматься и несколько переосмыслить свои ценностные жизненные приоритеты. Я знаю много примеров моих знакомых из этой категории, которые во втором браке находили нужный для нормального семейного счастья компромисс.

Какой можно сделать вывод из приведенных примеров? Чтобы снизить угрозу конфликтности подобных категорий людей, которые живут в обычном мире, окруженные обычными людьми, нужно давать выбрасывать пар этим парням и реализовывать их предназначение, отправляя на войну ( с террористами, отъявленными преступниками, «внешним» врагом)? Наверное, в какой-то степени может показаться, что это так, однако не все так просто и однозначно.

Окончание следует.

С 6 по 11 августа 2018 г. в Центре специальной подготовки (г.Москва) планируется проведение курса повышения квалификации для сотрудников подразделений личной охраны. Приглашаю заинтересованных сотрудников и организации к участию в курсе.

Информацию о программе курса и условиях его проведения вы можете узнать, связавшись со мной по тел. +7-916-520-88-53 или написав на E-mail: Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.