Но все усилия специально созданной оперативной группы были тщетны — убийца гулял на свободе. Больше того, 28 декабря он выбрался из логова и пошел на новое дело. На это раз кавказец направился на Ленинградский проспект, под той же личиной работника Мосгаза проник в одну из квартир и зарубил 11-летнего Сашу Лисовца. Судя по кровавым следам, Саша, пытаясь спастись, побежал в туалет, хотел там закрыться, но изувер настиг ребенка и добил его прямо в туалете.

Убийство мальчика было настолько же жестоким, насколько и бессмысленным: ни деньгами, ни кофтами для любимой садист поживиться не смог, так как дверь в комнату, где стоял шкаф, была заперта на ключ, и взломать ее кавказец не смог.

Две недели душегуб отсиживался дома, и лишь после нового года, придумав оригинальный сценарий, начал действовать. В те дни на Шереметьевской улице стали заселять только что сданный дом. Недоделок, как водится, было, множество, и кавказец решил сыграть именно на этом. Представившись работником строительной организации, устраняющей недоделки и неполадки, он начал обходить квартиры. Новоселы охотно его впускали, и он аккуратно заносил в блокнот их претензии.

Наконец, он оказался в квартире Марии Ермаковой. Выяснилось, что жалоб у нее предостаточно, и лже-строитель предложил изложить их в письменной форме. Сев к столу, Мария взяла лист бумаги и даже написала слово «Заявление»…Это было последнее, что она успела сделать: кавказец обрушил на ее голову плотницкий топор. Добыча была знатная: часы, носки, пять мотков пряжи, тридцать рублей денег и телевизор «Старт-3».

Недаром, ох, недаром воры придумали пословицу: «Жадность фраера сгубила!». Обнаглевшего от безнаказанности убийцу сгубила тоже жадность: не возьми он тот старенький телевизор, искала бы его милиция, быть может, не один год, и не исключено, что так бы и не нашла. А тут — появляется на улице парень с завернутым в скатерть телевизором и ловит попутку. Первым притормаживает какой-то самосвал, и водитель соглашается подбросить парня до дома.

Эту сцену случайно увидел участковый уполномоченный Малышев, и в его профессиональном мозгу запечатлелись две первые цифры номера машины — 96. В тот же вечер Малышев узнал об убийстве 46-летней женщины и пропаже из ее квартиры телевизора.

— А не тот ли это телевизор, который я видел утром? – подумал Малышев и позвонил в МУР.

Сыщики схватились за эту ниточку и довольно быстро установили полный номер самосвала: МОЖ 96-26. Подняли с постели водителя, и тот рассказал, что, действительно, часов в двенадцать подвозил парня с телевизором в район Рижского вокзала: на углу Трифоновской и 3-й Мещанской он вышел.

Дальнейшее — дело техники. Ясно, что с такой тяжелой ношей парень далеко уйти не мог, значит, искать надо в этом районе. Удача пришла довольно быстро. Одна женщина, проживавшая на улице Щепкина, сообщила, что у ее соседки Коренковой гостит племянница с мужем, что этот муж похож на кавказца и что вчера он привез телевизор, который тут же продал жильцу соседнего дома Снегоцкому.

В течение нескольких минут сыщики выяснили, что никакой племянницы у Коренковой нет, а квартиру она сдает какой-то молодой паре. Потом отправились к Снегоцкому: оказалось, что находившийся у него «Старт-3», именно тот, который украли из квартиры Ермаковой.

Все ясно, влюбленную парочку надо брать! Но когда нагрянули к Коренковой, оказалось, что молодых нет и в помине. Зато в их комнате сыщики обнаружили множество вещей, похищенных из квартир убитых.

О неожиданной удаче тут же доложили министру, тот — Косыгину, а глава правительства — членам ЦК. Получив необходимые санкции, столичная милиция еще плотнее перекрыла вокзалы и аэропорты. Район Рижского вокзала оцепили, а на квартире устроили засаду.

Время тянулось бесконечно медленно. Терзали сомнения: а вдруг преступники что-то заподозрили и легли на дно в другом месте?! Но в десять вечера повернулся ключ, и на пороге возникла чрезвычайно миловидная, изящно одетая девушка. Это была Алевтина Дмитриева, та самая, влюбленная в лже-майора, балерина. А через минуту сыщики узнали, наконец, имя кровожадного убийцы: им оказался бывший артист Оренбургского театра музыкальной комедии Владимир Ионесян.

— Где он? — довольно жестко спросили муровцы.

— Не знаю, — пожала она плечами. — Думаю, что готовится к выполнению очередного задания.

— Какого задания? Что вы несете?

— Задания Родины! — гордо ответила девушка. — А если хотите знать детали, обратитесь в КГБ. Володя служит у них.

Обалдевшие от неожиданной новости оперативники связались с министром, тот — с руководством КГБ, которое, несмотря на ночное время, подняло на ноги всех. Кадровики рылись в картотеках, генералы гоняли полковников, полковники — майоров, проверяли людей с похожими фамилиями, уточняли псевдонимы, родословные, фамилии бывших и настоящих жен. К утру выяснилось, что никакой Ионесян в КГБ не служит и никогда не служил.

Только после этого муровцы решились задать Алевтине следующий вопрос.

— А в чем суть его задания?

— Это большой секрет. Он никогда об этом не говорит, пока не сделает дела. Обычно ему поручают уничтожение врагов или, как он говорит, не наших.

— И кто они, эти не наши?

— Этого я не знаю. Единственное, что могу сказать, следующая акция, судя по всему, будет в Казани. А может, и не в Казани, — подумав, добавила она. — В Казани я должна его ждать, а где он будет работать, известно только ему. Но билет до Казани я уже купила и завтра же туда отправляюсь.

Алевтину, конечно же, арестовали и посадили в одиночную камеру. Тем временем сыщики произвели тщательный обыск квартиры — и схватились за головы! В дальнем закутке они нашли карту железных дорог и листок, на котором рукой Ионесяна было написано: Иваново, Казань, Рязань, Ярославль, Оренбург. Это означало, что очередное убийство может быть совершено в одном из этих городов. Но в каком именно? На всякой случай, во все эти города срочно вылетели лучшие сыщики МУРа. Подняли на ноги и всю местную милицию.

Пока осуществлялась эта операция, в Москве, в глубочайшей тайне, готовилась другая. В кабинет генерала срочно вызвали всех молодых сотрудниц МУРа и устроили нечто вроде конкурса красоты: надо было найти девушку, более или менее похожую на Алевтину Дмитриеву. Стройные были, скуластенькие — встречались, но ни одна не умела ходить, по-балетному выворачивая ступни, не говоря уже о том, что ни у одной девушки не было того непринужденного изящества, которым Алевтину наградила природа. В конце концов решили, что главное — это рост, а остальное сделают  парикмахеры, портные и гримеры.

Сложность задуманной операции была в том, что ни одной фотографии Ионесяна сыщики не нашли, и в лицо его по-прежнему не знали, а, следовательно, не знали, кого задерживать. Единственное, чего удалось добиться от Алевтины: Ионесян будет встречать ее на вокзале. Но не дурак же он, зная, что его ищут, бежать по перрону к своей девушке с распростертыми объятиями. Да и она, та еще штучка: подаст сигнал тревоги, а им может быть берет вместо платка, снятые перчатки, заранее оговоренный цвет помады — и все, ищи тогда ветра в поле.

Так что об использовании самой Алевтины не могло быть и речи. Ну, а дублершу ей все-таки нашли, да такую хорошую, что 12 января, когда она вышла из вагона, Ионесян, ни секунды не сомневаясь, что перед ним его верная подруга, забыв об осторожности, кинулся к девушке — и тут же был схвачен сотрудниками оперативной группы. В тот же день под усиленной охраной его доставили в Москву.

А 13 января по Московскому радио прозвучало сообщение, которого так ждали жители столицы, и которое позволило, наконец, вздохнуть свободно и выбросить из карманов кухонные и перочинные ножи.

«За последнее время в Москве и Иванове был совершен ряд тяжких преступлений. В Москве убито два мальчика и женщина, в Иванове мальчик и женщина, и изнасилована девушка с нанесением ей тяжелых телесных повреждений.

В результате мер, принятых органами охраны общественного порядка, преступник разыскан и арестован. Им оказался Ионесян Владимир Михайлович, 1937 года рождения».

Следствие продолжалось недолго, и 30 января 1964 года состоялось заседание судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РСФСР. В ходе заседания выяснилось, что Владимир Ионесян, армянин по национальности, родился в Тбилиси, в ничем не примечательной семье. Артистический талант у него проявился довольно рано, и родители делали все возможное и невозможное, чтобы сделать из него оперного певца. Они даже пошли на преступление, чтобы освободить любимое чадо от службы в армии. Закончилось все это плохо: за уклонение от воинской обязанности несостоявшейся оперной звезде пришлось отсидеть на нарах два с половиной года.

Беда никогда не приходит одна: пока сидел сын, за торговые махинации на семь лет осудили отца. Вернувшись из заключения, Владимир женился. Приличной работы не было, а кормить надо не только жену, но и ребенка, и молодой отец пошел на преступление — участвовал в групповой краже. Учитывая его возраст, а также семейное положение, суд приговорил его к пяти годам условно.

Чтобы прервать контакты мужа с преступной средой, его жена Дея чуть ли не силой увезла Владимира в Оренбург, где его приняли в театр музыкальной комедии. Все шло нормально до тех пор, пока в театре не появилась артистка кордебалета Алевтина Дмитриева. Танцовщица она была неважная, и очень скоро ей объявили, что театр в ее услугах не нуждается. Возвращаться в Казань, на родной завод? Стыд и срам! Как она посмотрит в глаза друзьям по клубной самодеятельности, которые прочили ей славу профессиональной балерины?!

Девушка запаниковала, не зная, как быть и что делать. И тут в ее жизни появился Ионесян. Он убеждал Алевтину, что она талантлива, что все ей завидуют и потому гонят, что он ее прекрасно понимает, он тоже подумывает о том, чтобы оставить этот театр и перейти в другой, где найдется место и Алевтине.

— Лучше всего, махнуть в Москву, — убеждал он, — тем более что там у меня громадное наследство, доставшееся от скончавшегося в Германии дяди. Не говоря уже о сорока тысячах рублей на книжке, которые я заработал отнюдь не на сцене, а выполняя специальные задания Родины.

Девушка, как говорится, поплыла и по уши влюбилась в Ионесяна. Судя по всему, Владимир испытывал нечто похожее, потому что без колебаний оставил жену с ребенком — и влюбленная парочка укатила в Москву.

Никакого наследства и никаких сберкнижек у Ионесяна не было, в театре оперетты их никто не ждал, а жить хотелось широко, с размахом, не думая о завтрашнем дне, поэтому вчерашний артист без труда перешагнул ту грань, которая отделяет добропорядочного человека от преступника.

О том, сколько он пролил крови и сколько загубил жизней, мы уже знаем. Но одно дело знать, и другое — доказать. На суде вина Ионесяна показаниями экспертиз, свидетелей и другими материалами была полностью доказана.

Не удалось разыграть роль невинной овечки и Алевтине. Оказывается, прекрасно зная, зачем это нужно, она не раз покупала топоры, потом смывала с них кровь, а также застирывала перепачканное кровью пальто своего любовника. Спасло ее лишь то, что она не принимала непосредственного участия в самих убийствах.

Приговор Верховного суда был суров, но справедлив: Владимира Ионесяна — расстрелять, Алевтине Дмитриевой — пятнадцать лет колонии общего режима. Ходатайство о помиловании было отклонено, и уже на следующий день Ионесяна расстреляли. А вот Алевтина, отсидев половину срока, была амнистирована.

Так завершилось кровавое дело Мосгаза. Но его отзвуки еще долго давали о себе знать: стоило в квартиру позвонить работнику Мосгаза, как одни немедленно обращались в милицию, а другие в панике выскакивали на балконы и даже карнизы. Буквально на днях такой звонок раздался и у меня. Хотите верьте, хотите нет, но я вздрогнул, а рука, само собой, потянулась к гантели.