Массовые насильственные переселения горцев в Османскую империю (мухаджирство) начались с 1864 года. Около миллиона северокавказцев (не без влияния турецкой агитации) покидали родные края. Часть из них, в основном, адыги, по плану Мидхат-паши были расселены на Балканах. Черкесские аулы были разбросаны между христианскими деревнями. Османское правительство тем самым увеличило удельный вес мусульман в районах с преобладающим христианским населением. На переселенцев возлагались и полицейские функции, защита интересов официальных турецких властей в бунтующих провинциях империи.

Адыги оказались рассеянными среди болгар, албанцев и греков. Основными пунктами приема эмигрантов были Варна, Бургас, София, Приштина. По данным А.Кушхабиева, в 1876 году на Балканах проживало свыше 150 тысяч адыгов. В связи с высоким уровнем смертности число переселенцев снизилось до 90 000.

Местное население, испытавшее трудности и притеснения в связи с обустройством мухаджиров, провело несколько акций протеста. Мухаджиры, следует сказать, дали немало поводов для такой реакции старожилов. Оказавшись без средств к существованию, многие переселенцы вынуждены были промышлять конокрадством и разбоем. Коренные жители апеллировали не только к своему правительству, но и к международной общественности. На их просьбы откликнулись все европейские державы, в том числе и Россия, которая после подписания Сан-Стефанского договора, закрепившего итоги российско-турецкой войны 1877-1878 годов, потребовала переселения всех балканских черкесов вглубь Анатолии и на Ближний Восток без права на возвращение.

В феврале 1878 года горцев накрыл второй вал депортации. Адыгов с обжитых мест выпроваживали в арабские вилайеты, на территорию современных Сирии и Иордании. Однако часть российских северокавказцев смогла остаться в Приштине, Дони Становце, Милошеве, Либаре и других поселениях до 1998 года, когда противостояние между сербами и албанцами обрело крайние формы.

Черкесская община ощутила на себе все тяготы и лишения межнационального конфликта между Вооруженными силами Югославии и так называемой Освободительной армией Косова. Несмотря на то, что отношения между адыгами и сербами складывались благополучно, с началом конфликта сербы стали недоверчиво относиться к адыгам-мусульманам. В свою очередь, албанцы их стали притеснять и унижать, поскольку адыгская община всегда была лояльна к сербским властям. Из кризиса выхода было два: либо эмиграция на Запад, либо репатриация на Кавказ.

Впервые эту идею обнародовали в 1991 году в Нальчике на первом съезде Международной черкесской ассоциации (МЧА). Молодой адыг из Югославии Адам Цей говорил о том, что адыгов в Югославии осталось так мало, что существует опасность утраты этнической идентичности. На втором конгрессе Черкесской ассоциации югославских адыгов (1993г.) Ришад Абази и Магометалий Цей вновь подняли вопрос о репатриации адыгов. Президент Адыгеи Аслан Алиевич Джаримов откликнулся на призыв соплеменников. В Республике Адыгея началась подготовка и сбор необходимой документации, посыпались письма в вышестоящие инстанции с просьбой о содействии возвращению адыгов на историческую родину.

В Югославию был направлен постоянный представитель правительства Республики Адыгея при Президенте России Р.Даудов для изучения положения дел на месте. А тем временем в Адыгее шел поиск земли для косовских переселенцев, изучалось общественное мнение коренных жителей республики. Как оказалось, народ с пониманием отнесся к инициативе президента Джаримова. Была создана Комиссия по репатриации, в состав которой входили члены правительства Н.В.Авдиенко, А.Т.Керашев, Г.К.Чемсо, П.А.Шевоцуков, постоянный представитель РА при Президенте РФ и многие другие.

Югославская сторона не торопилась, опасаясь, что антисербские силы используют этот факт в целях дискредитации политики союзного правительства. С другой стороны, противостояние албанцев и адыгов сербская сторона могла использовать в своих интересах. Но руководство Адыгеи по дипломатическим каналам стало делать все необходимое для возвращения потомков мухаджиров. Был создан фонд переселенцев, куда поступали денежные переводы от адыгов, абазин и абхазов со всего мира.

Косовские адыги, несмотря на страстное желание вернуться на родину предков, колебались. Здесь, в Югославии, адыги занимались сельским хозяйством, содержали богатые фермы, жили в достатке. И старшее поколение беспокоилось о том, что придется начинать все сначала. Семьи со смешанными браками вообще уезжать не собирались и только молились за своих родственников, которым предстоял долгий путь домой. Переломила настроение общины молодежь. Ее голос оказался решающим.

Во время работы IV Конгресса МЧА, который проходил в Краснодаре в 1998 году, А.А.Джаримов выступил с сообщением о репатриации. Оно вызвало одобрительную реакцию у большинства участников конгресса, многие нашли это дело особенно важным не только для адыгской общины в Косове, но и для российского государства. Восстанавливалась историческая справедливость. Этим актом доброй воли Россия повышала свой авторитет в глазах северокавказских народов и диаспор всего кавказского этнического мира.

1 августа 1998 года в аэропорту Майкопа приземлился самолет с 93 репатриантами. Земляки устроили им торжественный прием. Премьер-министр республики М.Х.Тхаркахов первым поприветствовал старейшину косовских адыгов Шахибу Жьэу. Указом А.А.Джаримова этот день был объявлен Днем репатриантов. В мае следующего года в Адыгею вернулась вторая группа в количестве 24 человек из Приштины и Липьяна. Затем к ним присоединились еще 53 человека из Косова. Всего в 1998-1999 годах из СРЮ в Адыгею возвратились 174 человека (38 семей).

Пока строился аул, место для которого и название Мафехабль выбрали сами репатрианты, их поселили в детских садах и частных домах. Деньги на строительство жилья были выделены из федерального бюджета. Каждая семья получила отдельный, просторный дом с земельным участком.

Для новоселов общественные организации организовали курсы по изучению языка, освоению новых специальностей, детей устраивали в школы и детские сады. Некоторые репатрианты открыли свой собственный бизнес, внося посильный вклад в экономику Родины.

Постепенно жизнь в Мафехабле входила в нормальное русло. Игрались свадьбы, рождались дети — маленькие граждане России.

Сегодня трудно сказать, последуют ли примеру жителей Мафехабля представители черкесской диаспоры, поскольку все они достигли у себя, на новой родине, определенного положения и социального статуса. Они знают о проблемах, нынешних трудностях, с которыми сталкиваются их соотечественники на Кавказе, и предпочитают культурные контакты экономическим и политическим. Идея возвращения на землю предков сейчас не столь популярна в диаспоре. Однако тот факт, что российская сторона пошла навстречу зарубежным соотечественникам, поднимет ее в глазах народов Кавказа. Да и в собственных глазах тоже.

Половина буханки — все хлеб, а половина правды — уже ложь. Именно на ней замешано большинство мифов о России — «тюрьме народов». Более охотно и более беспардонно в условиях обострившихся межнациональных отношений на постсоветском пространстве идеологи «новой суверенности» реанимируют исторические обиды и сводят счеты со «старшим братом». Появление на земле Адыгеи аула счастья не только выбивает почву из-под ног у поджигателей этноконфликтов, но и дает хороший пример того, как надо исправлять ошибки прошлого.