Неожиданные и даже в известной мере сенсационные исследования, касающиеся гибели живых клеток на околоземной орбите, проведены в Научно-исследовательском институте морфологии человека Российской академии медицинских наук. Некоторые учёные в связи с этими фактами считают: надо усиливать защиту орбитальной станции.

Казалось бы, сегодня трудно удивить специалистов в области космической медицины. Под постоянным тщательным контролем находятся все: и летавшие космонавты, и готовящиеся к орбитальному рейсу. За минувшие четыре с лишним десятилетия учёные также подвергли исследованиям многие сотни биологических объектов (собак, мышей, обезьян, улиток, тритонов...), побывавших в околоземном пространстве. Только на 11 спутниках «Бион» летали 12 обезьян, более 200 крыс. И всё же, несмотря на широкий фронт научных работ, мы ещё очень многого не знаем о воздействии космоса на живые организмы. Поэтому на орбиту посылают всё новых представителей земной фауны.

В этом году на борту научной лаборатории «Фотон-М2» были размещены микроорганизмы, тритоны, гекконы, виноградные улитки, скорпионы. Гекконы — небольшие, не совсем обычные ящерицы, известные также под названием «цепкопалых», — отправились в космос впервые. Этот эксперимент, предложенный учёными Института морфологии человека, оказался поистине счастливой находкой. О первых результатах исследований автору рассказал заведующий лабораторией развития нервной системы Института, доктор биологических наук, профессор Сергей Савельев.

— Мы остановили свой выбор на гекконах потому, что эти ящерицы обладают уникальной способностью свободно передвигаться по вертикальным стенам, стеклу и даже по потолку, — говорит Сергей Вячеславович. — Дело в том, что на лапках под пальцами у них имеются особые пластинки, усеянные «щёточками», состоящими из микроскопических волосков. Они охватывают даже мельчайшие неровности на стене или потолке. Сотни миллионов таких «присосок» позволяют удерживаться гекконам практически на любой поверхности. Вот почему невесомость не вызывает у этих ящериц такого стресса, как, например, у тритонов или скорпионов. Тритон кувыркается в невесомости, не может найти точку опоры, а геккон спокойно передвигается по стенке бокса. Известно, что стресс является для организма огромной встряской, вносит кардинальные изменения в биохимические процессы, функционирование нервной системы. При исследованиях же гекконов этот весьма существенный и мешающий нам фактор исключён. И мы можем изучать воздействие, например, космических лучей, так сказать, в чистом виде.

— Что же нового удалось обнаружить у гекконов, вернувшихся из космоса?

— Самое интересное — органические, серьёзные изменения в печени. Всего было три группы ящериц. Пять южноафриканских особей отправились в 16-суточный полёт на спутнике «Фотон-М2» и в середине июня вернулись на Землю. Ещё пять гекконов оставались в обычных условиях в наших лабораториях. А для третьей группы мы задавали такую же программу, как и на борту «Фотона» (естественно, без невесомости и космических лучей).

Оказалось, что у побывавших в космосе ящериц произошли разрушения краевых клеток печени. Прежде, подчеркну, ничего подобного обнаружить не удавалось. Речь идёт не о случайных аномалиях, а о разрушении примерно 10 процентов краевых клеток печени. Это существенно. Кроме того, у ящериц тонкий кишечник функционировал во время полёта в гиперактивном режиме. Тоже необычный факт. Далее, изменилась костная ткань передних конечностей ящериц: уменьшились плотность, содержание кальция...

А у контрольных групп гекконов, находившихся в институте, такой патологии не выявлено.

— Имеют ли полученные результаты практическое значение для человека?

— Можно сказать и так, хотя и с определёнными оговорками. Ведь речь идёт о неблагоприятном воздействии на живые клетки. Если они разрушаются и погибают у ящериц, можно ли быть уверенным, что этого не происходит у космонавтов?

— Брались ли пробы клеток печени у членов экипажей, совершивших полёты в космос?

— Мне об этом неизвестно.

— Несколько месяцев назад у 47-летнего космонавта, Героя России Александра Лазуткина, проходившего подготовку к новому полёту в американском Центре имени Джонсона, случился серьёзный сердечный приступ. «Слабым звеном» у ещё недавно совершенно здорового Лазуткина оказалась сердечно-сосудистая система. Мог ли пагубно повлиять на неё предыдущий космический полёт?

— Я не знаком с историей болезни космонавта. Скажу только, что проведённые в нашем институте исследования показывают: при орбитальных полётах сосудистая, кровеносная системы у животных испытывают мощные неблагоприятные воздействия, в том числе и от космического излучения...

Профессор Савельев затруднился ответить на вопрос, по какой причине гибнут клетки печени у ящериц во время полёта. «Это требует дальнейших исследований, — заметил он. — В любом случае надо иметь в виду, что от космических лучей и радиации гекконы были защищены». Несколько иное мнение высказал заведующий лабораторией радиационной безопасности космических полетов Института медико-биологических проблем РАН Вячеслав Шуршаков. «Для частиц высоких энергий, — пояснил учёный, — защитные экраны не являются помехой». Нельзя недооценивать, по словам моего собеседника, серьёзность влияния космических лучей и радиации на экипаж во время полёта.

— Вячеслав Александрович, один из авторитетных специалистов недавно убеждал меня, что облучение на орбите абсолютно безопасно для космонавтов. Не могли бы напомнить, какие дозы получают они?

— Внутри орбитальной станции доза зависит от того, насколько массивной является защита в том или ином отсеке, от высоты орбиты, фазы солнечного цикла и других факторов. Но в среднем в сутки каждый член экипажа получает от 0,3 до 0,8 миллиЗиверта (мЗв). Это в 3-8 раз больше, чем облучение при рентгеноскопии грудной клетки. Представьте, что вы каждые сутки, включая выходные, три раза в день посещаете рентгеновский кабинет. За полгода — 540 облучений. В кошмарном сне не приснится, а для космонавтов эти дозы являются обычными. По утверждённым нормативам можно получать даже гораздо больше.

— Кто утвердил эти правила?

— Минздрав, Роскосмос. Месячная доза для космонавта — 250 миллиЗивертов (эквивалентно 2500 рентгеновским обследованиям грудной клетки). За год — 500, за всё время работы — 1000 мЗв. Между прочим, годовая доза для работников атомной промышленности составляет не 500, а лишь 20 мЗв, то есть в 25 раз меньше.

— Но ведь космонавты летали за пределы Земли и по полгода, и по году, и даже больше. Ничего страшного с ними как будто не происходило...

— Я не медик и могу опираться в этом вопросе только на заключение специалистов. В июне нынешнего года американская Национальная академия наук опубликовала отчёт об опасности ионизирующей радиации для здоровья людей. Вот основные выводы: «Не существует безопасного уровня радиации, ибо даже малые дозы могут способствовать развитию раковых заболеваний. Радиация вызывает и другие (неканцерогенные) нарушения здоровья, в том числе болезни сердца и мозгового кровообращения, центральной нервной системы».

Ещё одно широкомасштабное исследование завершили несколько месяцев назад специалисты Международного центра по изучения рака. Было обследовано около 400 тысяч (!) граждан из 15 стран, подвергавшихся на работе в той или иной мере облучению. В Париже недавно обнародованы результаты. Главное: облучение в 100 миллиЗивертов (плюс естественная радиация окружающей среды) повышает риск смерти от рака на 9,7 процента, от лейкемии — на 19 процентов. (Напомню: за один полугодовой полёт космонавты и астронавты получают дозу от 50 до 140 мЗв.)

— Будет ли на орбитальной станции, а также на будущих кораблях усилена защита от радиации?

— Я считаю, что делать это необходимо. Однако порой проектанты новой техники не понимают, зачем надо усиливать защиту и снижать дозу на «каких-то 5-10 процентов», когда и так нормативы соблюдаются и «всё идёт нормально». Тем не менее, руководители космических программ понимают важность создания более надёжного прикрытия экипажей от воздействия радиации и космических лучей. Сейчас на Международной станции проводятся эксперименты с использованием фантомов, имитирующих тело человека. Скоро мы узнаем, какую дозу облучения получают печень космонавта, мозг, хрусталик глаза и другие важные органы.

Кроме того, специалисты занимаются подбором материалов, которые можно использовать для локальной защиты членов экипажа. В этих материалах должно быть больше атомов водорода, который эффективно замедляет нейтроны. Речь идёт и о спальных мешках для космонавта, о защитных шторках в каюте...

Сергей Савельев и Вячеслав Шуршаков на конкретных примерах показали, насколько вредной и опасной является профессия космонавта. Звёзды Героев им дают не зря. Вот ещё несколько цитат из доклада профессора А.Д.Егорова, прочитанного в Институте медико-биологических проблем: «У некоторых космонавтов были выявлены более частые сердечные аритмии, чем до полета, что особенно проявлялось во время нагрузок и при выполнении внекорабельной деятельности... Обнаружено снижение в крови натрия, хлора и увеличение концентрации кальция и фосфатов... Изменения скелетной системы в длительном космическом полёте могут увеличить риск возникновения костных переломов, образования почечных камней, нарушения функций почек». А ещё, как сообщалось, анализ хрусталика глаза астронавтов после полётов выявил в ряде случаев значительные изменения. Жёсткие космические лучи могут выжигать клетки сетчатки глаза. А в одном из полётов почечные колики начались у космонавта непосредственно на борту станции...

Из 99 летавших российских космонавтов почти четверти — 22 — уже нет с нами. Трагически погибли Юрий Гагарин, Владимир Комаров, Георгий Добровольский, Владислав Волков, Виктор Пацаев. Остальные умерли от болезней. У девятерых сдало сердце. Пятеро скончались от рака. Это много. Если исключить погибших в катастрофах, то на долю онкологии приходится 29, 4 процента умерших от различных болезней российских космонавтов. В целом же по стране этот показатель вдвое меньше — 14,2. Факт тревожный. Это ещё один аргумент о необходимости усиления радиационной защиты космических кораблей и станций.

Виталий Головачев, специально для «Хранителя»