Первым фактором распространения терроризма на Северном Кавказе следовало бы назвать выросшее в Чечне поколение войны. Начиная с 1993 года, с момента прихода к власти Дудаева в республике были ликвидированы школы, техникумы, университеты, — вся достаточно развитая учебная сеть, которая прививала российское образование, отчасти — европейское мышление и ценности. Основана эта образовательная система была в значительной степени на русском языке, — и теперь она исчезли. За десять лет выросло поколение, которое не только отчуждено от «российского» понимания мира, но и от того поколения чеченцев, которое, получая образование в советские годы, русифицировалось и европеизировалось. Выросшее за годы войны поколение (с учётом того, что по последней переписи 2002 г. население Чечни увеличилось в полтора раза за счёт детей и молодежи) чуждо и русскому языку, и европейской культуре.
Чтобы объяснить происходившие за эти годы процессы, необходимо знать, что культурной доминантой вайнахских народов была и остается евгеника. На протяжении многих столетий они учились «взращивать», смелое и умное потомство, зная, какие для этого нужно породнить семьи. Психологические качества, которые культивируют чеченцы, — интеллект, склонность к непрерывному труду, и смелость. Но все это — в чеченском смысле слова. К примеру, если два чеченца столкнутся с пятью солдатами федералами, — они не станут с ними сражаться, нет — они постараются завести дружескую беседу, похлопать по плечу, — победить «интеллектуально», убедив в том, что они друзья, умные и добрые ребята. Но если солдат встретится тому же чеченцу ночью, — солдат будет убит. С точки зрения солдата, это коварство. С точки зрения чеченца — никакого коварства нет. За десятилетие, прошедшее с начала войны, когда у народа не было возможности учиться никакому другому делу, кроме искусства убивать, — вся работоспособность чеченцев именно на это и была направлена. Так выросло поколение, умеющее и любящее только войну.
Можно ли переломить эту ситуацию? Да, если для детей до 14 лет, то есть до того момента, когда по законам адата мальчик может уже вооружаться как воин, восстановить все школы. Так поначалу и было сделано, чеченские учителя получили работу, но через несколько месяцев все деньги, отпущенные на восстановление школ, ушли в песок (песок, где каждая песчинка — негодяй).
Для тех, кто старше 14 лет, это сделать труднее. Необходимы интернаты, — чтобы изолировать подростков от окружающей их войны. Если пекущиеся о миротворчестве иностранцы могли бы их финансировать, и совсем не обязательно на территории России, дело сдвинулось бы с мертвой точки: чеченцы очень обучаемый народ.
Ещё один фактор: кровная месть, обычай, который в нашем понимании означает кровь за кровь. Но для чеченцев это — плата за кровь, когда жизнь имеет осязаемую цену. Например, адат требует (и законы ислама ему не противоречат) заплатить 60 коров за жизнь мужчины, а если убита женщина, то вдвое больше, потому что женщина может родить воина.
Опасность кровной мести для чеченца не в страхе перед ответным убийством, — чеченцы люди смелые, — а в том, что выплачивая на протяжении многих лет стоимость выкупа за кровь, на убийцу его собственная семья будет смотреть как на бремя.
На протяжение ста с лишним лет в Чечне не было убийств, их спровоцировала российская власть, посадившая равнинных чеченцев из северных регионов на российские танки, и бросившая их штурмовать Грозный. Но они не стали воевать, и на протяжении первой чеченской войны так и не удалось развязать войны между чеченцами. Но это произошло, когда в республику вошли ваххабиты. Во время первой чеченской войны ортодоксальные мусульмане ещё смотрели на эту войну как на сражение советских полковников с советскими генералами. Но позже Чечню сделали регионом для отработки партизанских действий, ваххабиты ввели туда очень мощные силы — и военные и идеологические. Исповедуя ортодоксальный ислам, они очень жестко отнеслись к мусульманам, которые исповедуют ислам традиционный. А все народы Северного Кавказа принадлежат к суфиям.
Суфизм рассматривается ваххабитами как злейшая из ересей, поэтому они стали требовать отказа от многих обычаев. И не только исламские, но горские обычаи, чеченские ими осуждались. Ваххабиты требовали разрушения могил святых, потому что поклоняться дозволено только аллаху, и более никому, они оскорбляли чеченских женщин, потому что те не закрывали лицо. Многие ваххабиты были убиты чеченцами. Брат Ахмета Закаева, Али Закаев предупреждал, ещё в первую войну в Чечне: «Сейчас мы воюем против России вместе с ваххабитами, но как бы война не кончилась, мы вырежем всех ваххабитов».
Из-за ваххабитов многие сотни чеченцев втянулись в кровную месть. Вторая чеченская война — это ещё и война между чеченцами, которые, чтобы легализовать свою месть, идут служить в разные подразделения силовых структур, которые устраивает там федеральная власть, и убивают друг друга. Ну а попутно и русских тоже убивают.
В Чечне существуют два ордена суфиев — кадырия и накшбандия. Влияние суфийских шейхов резко возросло 10 лет назад, сейчас оба ордена помогают чеченцам противостоять внешним силовым воздействиям, и одновременно отвращают их от ортодоксального ислама. Поэтому федеральная власть должна поддерживать их, несмотря на то, что остальное российское мусульманство — как волжское, так и московское, не исповедует суфизм, а скорее противостоит ему. Тем не менее, с помощью суфийских орденов можно защитить Чечню от ваххабитского влияния. И поддержать деятельность комиссий по примирению кровников — хотя может быть, правы те, кто говорит, что это безнадежное дело, но лучше пытаться повлиять на ситуацию, чем оставить все как есть.
Третий фактор возникший с самого начала конфликта — появление чеченцев-изгоев. Это около 30-40 тысячах семей, где или изнасилована девушка (а такие факты всегда тщательно скрывались), или мужчины повели себя недостойно во время зачисток: сбежали, а тем временем кого-то из членов семьи забрали и убили. Такие семьи — а это 10-15 человек становятся изгоями, — их уже не будут брать на работу в первую очередь, их начнут обделять гуманитарной помощью, будут третировать. Многие находят выход в том, чтобы уйти к боевикам, чтобы избежать морального преследования адата. Большинство ушедших изгоев принимает ортодоксальный ислам. Им и их семьям может помочь отселение в другие районы, в том числе и в России, что всегда практиковалось в Чечне.
Четвертый фактор — в Чечне принципиально невозможна президентская республика. Чечня не может быть иерархическим государством, — у нее мало внутренних ресурсов, поэтому чеченцы исторически существовали за счёт набегов. И сохранили этот реликтовый военно-демократический уклад жизни до сих пор. У чеченцев никогда не было иерархов: дворян, князей, и фраза «каждый чеченец сам себе президент» не метафора, а правда.
Чеченцы почитают только свою семью, а чеченец из другого тейпа уважаем настолько, насколько властен и силен его род. Поэтому у них никогда не может быть одного авторитарного лидера, — к нему неизбежно будут относиться весьма скептически. Межтейповые проблемы на протяжении сотен лет решались на сходах, — своего рода прообразах парламента, поэтому в республике пригодным может оказаться только парламентское устройство. И кто бы ни был избран президентом, все остальные будут подставлять или дискредитировать его, в том числе неподчинением в Чечне и террористическими актами на территории России. Ровно настолько, насколько российские власти будут пытаться усиливать местного лидера, настолько будет усиливаться и внутреннее противодействие ему.
За две чеченских войны людей в республике охватила «чеченская депрессия» — от безысходности и полной беспомощности, ею охвачены все — и мирные люди, и чеченские боевики. Депрессия рождает отчаяние, чувство горя и тоски, как особое физическое состояние. В Чечне не меньше 40 процентов населения с измененной психикой, это массовый фактор. Таких людей очень легко склонить к неадекватным действиям, к шахидизму, обещающему выход из этого состояния. Уход в шахиды, в джамааты военизированные — это мнимый, но выход из депрессии. Реально помочь этим людям может только реальное улучшение их жизни. Особенно если этому будет сопутствовать политический акт — признание федеральной властью своей вины и наказание организаторов войны.
Не менее важный фактор, возникший сравнительно недавно — палестинизация некоторых боевых отрядов, внедрение туда иностранных, в основном арабских инструкторов-террористов, и возможность рекрутирования шахидов из мирного населения. Во время первой войны чеченцы были в эйфории от того, что об их борьбе узнал весь мир, они и сражались в значительной мере напоказ общественному мнению. Сейчас они сражаются только перед лицом Аллаха. Из таких людей очень легко формировать террористические группы. Но и эта ситуация небезнадежна: во-первых, таких людей немного. После уничтожения террористических инструкторов им может помочь обращение чеченских муфтиев, возвращение к традициям, адатам. Многие шахиды, даже если исламисты заставляют их порвать со своей семьей, испытывают внутренний протест против этого.
И наконец — это «гвардия» Кадырова. Кадыровскими квазимилицейскими формированиями (которые по некоторым данным начитывают 4 тысячи человек) федеральные власти решили подменить российскую милицию и «особые команды». Гвардейцы разожгли кровную месть в Чечне — с тех пор, как туда идут служить все кровники, которые получают возможность не только носить оружие, но и убивать. Каждая их жертва безоговорочно причисляется к врагам и кадыровской Чечни, и России. «Гвардия», как всякое получившее власть и оружие незаконное формирование, стала прибежищем бандитов и неучей. Это усиливает у остального населения чувство безнадежности: люди видят, что против них воюют не только российские войска, чужие и обезличенные, но и свои же. Для многих молодых чеченцев это может послужить достаточным оправданием ухода к ваххабитам.
Чечню может вывести из нынешней ситуации только совершенно иное общественное устройство. Оптимальным может оказаться временное генерал-губернаторство, как особая форма правления для данного особого региона. Губернатор, безусловно, должен быть генерал, военный, с незапятнанной честью, воевавший и побеждавший в Чечне. Чеченцы уважают победителей, в том числе и противников. Присутствие российских силовых структур в республике должно стать постоянным. Чеченские силовые структуры должны быть непременно подчинены генерал-губернаторству, они должны быть абсолютно элитны, то есть получать исключительное финансирование и снабжение, квартиры, питание, довольствие, возможности отдыха, обучения детей. Нам нужно создать заново чеченскую элиту, военную, а не административную или экономическую. Ведь на этом и закончилась предыдущая чеченская война в XIX веке.