Впрочем, сегодня мало-мальски «продвинутый» индивид, услышав такое, снисходительно усмехнется, с сочувствием посмотрев на «романтического лоха»: «на лапу» надо, дядя, «на лапу», иначе самым большим удовольствием в вашей жизни будет «полаять при луне».
В середине осени Всемирная коалиция по противодействию коррупции, больше известная как Transparency International (TI), опубликовала ежегодный доклад о состоянии Индекса восприятия коррупции (ИВК). Индекс ранжирует страны по оценкам степени распространенности этого явления среди государственных служащих и политиков.
Почему Индекс основан только на восприятии коррупции? Очень трудно, как утверждают аналитики TI, провести сравнительный анализ уровня коррупции по различным странам на основе фактических материалов, например объема взяток, числа уголовных дел или судебных приговоров. Такие данные не отражают реального уровня злоупотреблений, они, скорее, являются показателями качества работы правоохранительных органов, судов или СМИ по выявлению коррупции. Поэтому единственно строгим методом сбора сравнительных данных является обращение к опыту и мнениям тех, кто непосредственно сталкивается с реальной коррупцией в той или иной стране.
Помимо ИВК международные институты публикуют еще несколько обстоятельных исследований в области мздоимства. Это – Барометр Мировой Коррупции (БМК), формируемый на основе оценок отношения граждан к явлению и анализа случаев столкновения с чиновными вымогателями и взяточниками в повседневной жизни.
Индекс взяткодателей (ИВ) делает акцент на склонность фирм лидирующих стран-экспортеров прибегать к взяточничеству за рубежом, тем самым, оценивая международную коррупцию со стороны предложения.
Доклад о положении с коррупцией в мире (ДПКМ) представляет более углубленную оценку ситуации. В нем сосредоточены аналитические материалы экспертов, рассматривающих состояние коррупции в тех или иных конкретных секторах управления государством; изложены результаты исследований антикоррупционных реформ.
По Индексу восприятию коррупции Россия занимает 143 место; с балом ИВК – 2,3; при числе исследований – 5.
Балл ИВК отражает восприятие уровня коррупции предпринимателями и аналитиками, и оценивает его по шкале от 10 (коррупция практически отсутствует) до 0 (очень высокий уровень коррупции).
Реальная борьба с коррупцией в пиаре не нуждается.
ИВК мы создавали в то время, когда эта тема была непопулярной. Тогда считалось, что в СССР коррупции нет. Впрочем, так утверждали не только в Союзе, в России, так говорили в США и многих других странах. Этот индекс был разработан для того, чтобы хотя бы раз в год привлекать внимание к явлению, по сути, тормозящему прогресс в сфере экономики, общественных отношений.
Россия – страна особая. Для нее у нас есть своя собственная методика. По ней мы проводили работу лишь однажды, в 2002 году. Больше не повторяли, потому что на социологию в масштабах РФ требуются огромные средства, которыми, к сожалению, TI не располагает. Это Индекс коррупции российских регионов. Опрашивали более 500 граждан, в том числе и бизнесменов. Интересовались не только фактами коррупции, но и такой категорией, как доверие, потому что очень часто у нас, как это ни странно и дико, люди оправдывают коррумпированных чиновников, следуя логике: «Бог с ним, пусть берет, лишь бы дело делал». Тогда мы смогли оценить степень коррупции в 40 регионах РФ по большому вопроснику, в котором предлагали респондентам ответить, «когда», «сколько» и «где» им пришлось давать «на лапу». Везде – по-разному. Если проложить вектор взяткоемкости, то впереди России всей будет южный территориальный пояс. Ну и, конечно, Москва, С.-Петербург как крупные финансово-административные центры.
Из меморандума Transparency International:
«Коррупционные деньги зачастую поступают от многонациональных компаний, базирующихся в богатейших государствах мира. Положению, при котором такие компании могут рассматривать взяточничество в качестве законной стратегии ведения дел на зарубежных рынках, должен быть положен конец».
Сегодня к нашим выводам прислушиваются, хотя мы понимаем, что чиновничество никогда в жизни не признается в том, что принимает советы со стороны, да еще от международной организации. Какой был крик, когда мы опубликовали первые исследования, начав работать в России в 1999 – 2000 годах. «Клеветники! Наймиты западного капитала»!
Но после того, как пару раз о проблеме сказал в своем ежегодном послании к Федеральному Собранию президент Путин, даже на самом высоком уровне стали признавать, что проявления коррупции в России существуют. Попробуй не признать: если ругаешь наш Индекс, значит, противоречишь президенту. Таких «смельчаков» нынче в руководящих кабинетах не найти.
Серьезным поступком стала ратификация Россией Конвенции ООН против коррупции и Конвенции Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию. Конечно, для наших коррупционеров этот шаг не имеет никакого значения и уровня коррупции не снижает, но задает некий вектор развития. Ведь на межгосударственном уровне Россия согласилась, что коррупция – это не только взятки, но и злоупотребление служебным положением в широком смысле этого слова; что требуется более серьезный контроль за доходами и расходами госслужащих и членов их семей; следует унифицировать меры и санкции: они должны быть едиными как минимум на европейском пространстве, в идеале – на международном. Необходимо межгосударственное соглашение о выдаче и возвращении коррупционных активов.
Заместитель председателя правления Transparency International Акере Муна: «В дополнение к обеспечению адекватного финансирования юридических расходов приоритетом должно стать упрощение процедур возврата средств и введение норм, позволяющих передачу средств, в отношении происхождения которых существуют сомнения, третьим сторонам до окончания судопроизводства».
Мы научили общество и элиту говорить о коррупции без истерики, ориентируясь на предметный разговор. Спорим об инструментах, об антикоррупционной составляющей административной реформы, о создании специальных ведомств. Еще лет пять назад никто и помыслить не мог, что нужно создать противодействующую коррупции специальную рабочую группу при Президенте. А она была создана в декабре 2006 года.
Еще одно наше достижение – перемена в чиновничьей риторике. «Методику вашу мы не одобряем, - продолжают твердить они, - но как вы говорите, так оно и есть».
Нас этот статус устраивает.
Устраивает ли подобная позиция российскую власть? Ведь сегодня нужна системная работа. Торопливые аресты неких мэров, заместителей министров – это косметические мероприятия, разовые акции, которые вряд ли способны излечить болезнь. Под системной антикоррупцией надо понимать уничтожение условий, порождающих явление. Сами принципы устройства государственного, муниципального управления не должны позволять чиновнику «брать». Необходимы разделение полномочий, исключение функций, позволяющих принимать единоличные решения и т.п.
В свое время, в 2005 году, МЭРТ разрабатывало и принимало ряд антикоррупционных решений, где декларировался внутренний контроль, раскрытие информации для граждан, создание комиссии по разрешению «конфликта интересов». Такая инструментальная инструкция. Но пока не будет явлена политическая воля, все эти технологические меры так и останутся в бюрократических запасниках в ожидании «куда подует ветер».
Если смотреть правде в глаза, вся борьба с коррупцией делится на две категории – «мягкую», представляющую всевозможные конференции, съезды, круглые столы, семинары, книжки, брошюрки, заявления, интервью. Вроде много всего происходит, но при этом к искоренению зла никакого отношения не имеет.
Реальная борьба с коррупцией болезненна и в пиаре не нуждается. Саботаж со стороны среднего уровня бюрократии, которая кормится у этого корыта, огромен. Казалось бы, авторитет Президента РФ не подлежит сомнению, но Указ о Комиссиях по конфликту интересов, подписанный главой государства, исполнять вприпрыжку мало кто кинулся. Все отделываются пока бумаготворчеством и ждут сигнала – всерьез это или вновь все ограничится разговорами. Ни у кого не должно остаться сомнения в том, что высшему руководству страны важно, чтобы у нас началась реальная борьба с коррупцией.
Автор – генеральный директор Центра антикоррупционных исследований и инициатив Transparency International – Russia.
Журнал «Экономическая безопасность»