Ни один наш писатель не осмыслил два великих фактора века. Во-первых, практически сто процентов офицеров в Великую Отечественную войну были выходцами из народа. Из десяти командующих фронтами в 1945 году восемь – чистые крестьянские дети во главе с Жуковым.
Второй фактор в том, что все без исключения офицеры Отечественной войны были подготовлены русскими офицерами еще императорской армии. Тысячелетняя боевая и духовная связь времен была сохранена. У большевиков, как известно, к 1917 году не было своих офицеров. Все офицеры 12-го ядерного главка выходцы из того же простого народа. Известно, что без офицера ни одна рота под пулями не поднимется в атаку. В среднем жизнь фронтового лейтенанта длилась одну атаку. По безжалостной военной статистике, 1,1 атаки.
Один из самых заслуженных и типичных офицеров 12-го главка – Алексей Иванович Смирнов, отдавший ядерному главку 25 напряженных лет (1951-1976 гг.), видимо, относился как в советско-финляндскую, так и в Великую Отечественную войну к тем лейтенантам, которые жили больше одной атаки на десятую долю процента. Он закончил две войны с четырьмя ранениями, выжив в самых кровавых мясорубках. За всю Отечественную войну на всех фронтах выделялись два самых кровавых участка – это Мамаев Курган в Сталинграде и Невский Пятачок под Ленинградом. Смирнов выжил даже на Невском Пятачке.
В 1954 году его вызвали в ЦК партии из Высшего Ростовского инженерного училища Ракетных войск и назначили руководителем объекта «С» в Министерстве среднего машиностроения, где его принял сам министр Авраамий Павлович Завенягин.
Смирнову было поручено построить в Уральском Заполярье подземный объект «С», т.е. секретный, и организовать на нем эксплуатацию ядерного оружия. Энергия, деловитость и строгая преданность делу сделали Смирнова авторитетным офицером 12-го главка. Позже его назначали на самые ответственные посты в Главке. Он руководил и Семипалатинским полигоном. Вспоминая свои действия на объекте «С», он напишет: «К этой работе мы допускали специалистов высшей квалификации, так как, помимо ответственности и абсолютной честности, требовалась ювелирная квалификация». Речь идет о регламентной работе над ядерными авиабомбами. Здесь характерно определение «абсолютной честности», ибо только на честности достигаются победы в бою и строятся государства и уникальные главки. А здесь без аскетизма не обойтись. Завершил свою службу в 12-м главке Алексей Смирнов начальником Семипалатинского полигона в звании генерал-лейтенант. Ныне он руководитель группы советников начальника 12-го Главного управления Министерства обороны Российской Федерации.
Из общего числа 456 ядерных взрывов на Семипалатинском полигоне было проведено 340 ядерных взрыва под землей горного массива Дегелен. На долю Смирнова приходится 78 испытаний. Вдоль левого берега Иртыша вырос город испытателей, которому дали имя «Курчатов». В 1978 году на полигоне Игорю Курчатову был открыт памятник.
На Тихоокеанском флоте первым начальником отдела Специального вооружения флота стал Герой Советского Союза А.И. Кисов. Командовал 11 лет. Первый ядерный боеприпас поступил на ТОФ в 1957 году и предназначен был для авиабазы. Уже на следующий, 1958 год сформирована на ТОФе первая морская база ядерного оружия.
Первая база ядерного оружия на Северном флоте начала действовать в 1958 году. Первая ядерная база с пунктом выдачи оружия на корабли сформирована в январе 1960 года. Приказом Главкома ВМФ адмирала С.Г. Горшкова 15 февраля 1961 года командиром этой базы назначен Герой Советского Союза Б.Т. Павлов. В войну он командовал звеном торпедных катеров.
Первая авиационная атомная бомба РДС-3 поступила на Балтийский флот в 1956 году. Первую морскую базу ядерного оружия на Балтике создали в Лиепае (Либава до
Первые смертельные риски во время испытаний выпали на долю летчиков. После ядерных взрывов их самолеты садились с облезлой и висящей лохмотьями краской на корпусе. Во время испытаний на Новой Земле самой мощной в мире термоядерной бомбы в 50 Мт в кабине летчиков, задрапированной черной плотной тканью, было светло, как в солнечный день. Тогда ядерная волна трижды облетела вокруг Земного шара. Выражение «испытатель – профессия героическая» было в будничном обиходе даже среди самих испытателей ядерного оружия.
Нам сейчас трудно понять это подвижническое аскетическое поколение, которое было счастливо причастностью к великой тайне государства и к великому сверхоружию.
1970-е годы были периодом наибольших усилий страны в создании и накоплении всех видов вооружений. В этот период СССР добился примерного равновесия с США в ядерном вооружении. Теперь на первое место выдвинулась проблема устойчивости баланса ядерных сил по отношению к возможностям средств первого удара и обеспечению гарантированного ответного удара. Необходимо было в любых условиях обстановки быть готовым к доставке в войска в установленные сроки ядерных боеприпасов, а с другой стороны – обеспечить их сохранность.
Решение этих задач связано с именем Героя Социалистического Труда маршала артиллерии Е.В. Бойчука, назначенного начальником 12-го Главного управления Министерства обороны в феврале 1974 года. Бойчук стал инициатором реорганизации ядерного обеспечения Вооруженных Сил. Выросли статус и эффективность ядерного главка. По сути, был создан новый род войск, основной задачей которого была эксплуатация, доставка и выдача ядерных боеприпасов войскам и силам флота в любых условиях складывающейся обстановки. И все же Россия выдерживала и более трудные испытания. Нет сомнения, что и с современными проблемами она достойно справиться. И, как мы видим, справляется уже.
Три К – Курчатов, Келдыш, Королев
Когда-то главный маршал артиллерии В.Ф. Толубко, многолетний Главком Ракетных войск стратегического назначения, заметил: «На каждой межконтинентальной ракете должно быть выведено три буквы К - Курчатов, Келдыш, Королёв». Тем самым Толубко навсегда как бы хотел исчерпать всякие позднейшие спекуляции по поводу первенства и приоритетов. Игорь Курчатов – общепризнанный отец всего российского ядерного оружия. Он физик-теоретик и великий практик. Отец нашей ракетной техники – бесспорно Сергей Королёв. Отец бывает только один. Двух родных отцов в природе не бывает. Мстислав Келдыш – глава всех теоретиков. Эту триаду каждый офицер должен усвоить твердо и навсегда, воздавая должное другим труженикам атомно-ракетного проекта.
В мирные годы нигде так ярко не проявил себя ХХ век как век офицерский, как в ядерной и аэрокосмической среде. Прорыв в космос – по преимуществу дело русских офицеров. Когда в 1945 году Королёв приехал в Германию для охоты за наследием Вернера фон Брауна и его ФАУ-2, на плечах недавнего колымского «зэка» мерцали подполковничьи звезды.
Кузнецов, Бармин, Пилюгин – все трое будущие Главные конструкторы, академики, генералы, тогда в Германии носили полковничьи погоны. Все практически космонавты-офицеры. Что до авиаконструкторов, то почти все выдающиеся конструкторы: Туполев, Лавочкин, Мясищев, Ильюшин и другие носили генеральские мундиры. Здесь дело не только в милитаризме режима, но и в древней традиции государства, столетиями воевавшего на три фронта и воспринимавшего себя военным лагерем.
Особая роль в государстве принадлежит так называемой военной приемке. Название размытое и неопределенное. На самом деле это сугубо офицерская приемка, ибо, кроме офицеров, там никто не служит.
Высокий уровень качества военной приемки и степень принципиальности приемщиков характеризует тот факт, что предъявленные офицерам для проверки в 1951 году первые изделия РДС были забракованы. Это та «исключительная честность», о которой писал генерал А.И. Смирнов.
Особенно ярко качество офицерской приемки проявилось в наши дни, когда мы по договоренности с США взаимно уничтожали свои ракеты средней дальности. Американские ракеты то и дело в полете не взрывались. Когда пришла наша очередь взрывать в полете «Пионеры», делегация янки настроилась на злорадно веселый лад в ожидании и наших провалов. Но чем больше запускалось наших «Пионеров», тем мрачнее становились американцы. Они не дождались ни одной нашей бракованной ракеты. Мы уничтожали совершенное и лучшее в мире оружие. Дело в том, что и у американцев есть подобие военной приемки. Но они принимают, как правило, конечный продукт.
Сколь ошеломляющее впечатление произвели на американцев пуски наших ракет, убедился нынешний начальник ядерного главка генерал-полковник Владимир Николаевич Верховцев. Один из американских наблюдателей даже через пять лет не мог скрыть свое волнение, рассказывая о потрясающей силе стрельбы ракетами 941-го проекта с борта подводного крейсера типа «Акула». С глубины пятьдесят метров, вздыбив море, в небо с ревом одна за другой уходили двадцать наших ракет. И ни одного брака. Уничтожение этих бесценных ракет было для наших специалистов почти непереносимым зрелищем.
Офицеры нашей приемки дежурят день и ночь, сменяя друг друга, и зорко следят за изготовлением ядерных зарядов. Такая же бдительность у нашей приемки во всех отраслях военно-промышленного дела страны.
Американцы, осознав это, признали, что мировым успехом своего оружейного дела русские в наибольшей степени обязаны своей военной приемке. Так время офицеров пронизывает все сферы жизни страны. Вот почему никакое гражданское общество не может состояться без славного офицерского сословия – стержня державы.
Существенна роль военных и в непосредственном создании первой атомной бомбы в «Арзамасе-16».
В 1942 году на стол Берии легло письмо с фронта, где некий капитан Г.Н. Флёров требовал немедленно создавать «урановые бомбы», иначе враг опередит. Шеф Лубянки уже с 1941 года знал, что американцы работают интенсивно над урановым проектом. Флёров оказался гениальным физиком, уже в 1930-е годы сделавшим ряд открытий в ядерной физике. Позже он попадет в «Арзамас-16», станет академиком и трижды Героем Социалистического Труда. После письма капитана Флёрова с фронта были отозваны две тысячи физиков. В числе первых в «Арзамас-16» попал необыкновенно одаренный физик Евгений Иванович Забабахин. Перед войной он сделал в Военно-воздушной академии имени Жуковского дипломный проект. Его руководитель не до конца понял идею диплома, но интуицией почувствовал незаурядность работы, и показал диплом физику Зельдовичу. Последний по окончании академии немедленно взял офицера Забабахина к себе в институт. Забабахин тоже станет академиком и трижды Героем Социалистического Труда. Он же создаст «Челябинск-70» в Снежинске, двадцать лет будет руководить им и создаст наибольшее количество разновидностей ядерных изделий и по продуктивности превзойдет «Арзамас-16».
По личному требованию Сталина к работе над конструкцией первой бомбы был привлечен генерал-полковник Духов, создатель сильнейшего танка начала войны КВ. Немцы называли этот тяжелый танк «Духов-панцер». Духов тоже станет трижды Героем Социалистического Труда.
Сталин дал согласие на испытание первой атомной бомбы, и Берия в августе 1949 года выехал на Семипалатинский полигон. До этого Лаврентий Павлович сказал с характерным акцентом физику Самвелу Качаряну, будущему дважды Герою Социалистического Труда и академику:
- Нэ получится – расстреляем!
Берия явно нервничал. Он лучше всех знал, что в случае провала Сталин может пощадить ученых, как никак, бомба ему нужна во что бы-то ни стало, а вот главному надзирателю не избежать расправы.
К определенному дню узкоколейка не была проложена до конца по причинам, не зависящим от строителей. Берия принимал рапорт у генерала-строителя, стоя на подножке своего вагона. Разгневанный, он ударил сапогом в лицо докладывающему генералу-строителю, пожилому и заслуженному инженеру.
Ужас перед Сталиным нарастал, и Берия сказал ученым во главе с Курчатовым:
- Нэ получится, всех в подвал спущу!
Имелись в виду пыточно-расстрельные подвалы его страшного ведомства, на палаческом языке – «тюрподы».
Семипалатинский полигон шел под номером два и в обиходе именовался «двойкой». Наконец на «двойке» пробил час испытания.
Перед этим в Москве Курчатов долго молился перед иконой Божией Матери Одигитрии (Путеводительницы).
Тем августовским днем на полигоне были все: начальник «Арзамас – 16» генерал Зернов, научный руководитель Харитон, Курчатов, Флёров и другие. Это был тот самый Флёров, который станет академиком и трижды Героем Соцтруда, а в войну, капитаном, послал в 1942 году в правительство письмо с предложением немедленно приступить к созданию урановой бомбы.
Теперь они с Берией и Курчатовым в одном блиндаже и ждут первого взрыва бомбы РДС–1 в 20 кт тротила.
Все в крайнем напряжении. Курчатов и Флёров понимают, что «изделие» может не сработать, и тогда вместо ядерного взрыва раздастся чуть слышный хлопок.
Берия кожей почувствовал сомнения ученых и мрачно изрек:
- Ничего нэ получится!..
Курчатов стал его разубеждать, но сам весь напрягся. Время истекало.
Три секунды… две… одна – взрыв!
Курчатов, не выдержав, выбежал вон из блиндажа, не помня себя. Увидев вспышку и дымный гриб, уходящий в стратосферу, он раскинул руки и закричал:
- Вот она!
Прямо на него, судя по прилегающей траве, неслась ударная волна. Флеров затащил Курчатова в блиндаж и захлопнул дверь. Курчатов попал в страшные объятия Берии, который радостно тискал его.
Успокоившись, Берия задумчиво заметил:
- Было бы большое несчастье, если бы нэ вышло…
Берия, выяснив, что взрыв не уступает американскому по мощи, бросился к телефону, чтобы доложить Сталину.
Вера и верность
Под таким же прессом бериевского ведомства работала дружина Королёва, совершенствуя носитель ядерного заряда, пока команда Курчатова готовила сам заряд.
Для самого Королёва гнет Лубянки был почти привычен. Как никак, за ним были уже тюрьмы, лагеря и Колыма. В Бутырке Королёву сломали челюсть, а после пыток повредили шею, да так, что создатель звездных кораблей до конца жизни не мог поднять как следует голову и проводить глазами свои ракеты.
Так мы подошли к духовной основе ядерного главка, уже шестьдесят лет безукоризненно служащего государству. Что давало им силы переносить суровые условия быта, перегрузки, напряжение и оторванность от очагов культуры? В чем черпали силы люди типа Курчатова? Почему и после пыток, и унижений Королёв с удесятеренной силой взялся за изготовление ракет? Не все утратили веру. Мы помним, как молился Курчатов перед иконой Одигитрии.
Но даже те, кто поддался атеизму, заменив веру социальными лозунгами, они все равно сохранили тысячелетнюю верность Отечеству. Патриотизм всегда был религией российского офицерства. Два века до 1917 года тоже были временем офицеров, хотя мы эти столетия называем «дворянскими». Но дворянство и офицерство, после Петра I, были на Руси почти синонимами.
Должны ли мы стыдливо и малодушно умалчивать о репрессиях и пытках. Нет. И тысячу раз нет…
Может, это самое ценное и спасительное для будущих судеб государства. Они выдержали ниспосланное сверхиспытание, чтобы проявить сверхверность России.
Этого страшного и бесценного опыта лишен Запад.
Маршал Рокоссовский прошел через пытки и 24 июня 1945 года, вопреки всему, командовал Парадом Победы на Красной площади.
Маршал Мерецков вел за собой на параде один из фронтов. Он тоже прошел через пытки, как и генерал армии Горбатов.
Каждый день в «Арзамасе-16» проводили мимо монастырских стен, где подвизался преподобный Серафим Саровский, длинные и серые колонны угрюмых зэков – строителей ядерного центра. Такие же колонны зэков рубили в граните подземные хранилища под ядерные заряды. Когда их миссия на сверхсекретных объектах закончилась, чтобы сохранить тайну, их отправляли на гиблую Колыму, откуда никто не вернулся.
И что же нам теперь стыдливо умалчивать о них? А ведь это родные братья по лагерям и несчастью того же Королёва, Рокоссовского, Горбатова и тысяч других. Это не только «зэки», а великомученики. Прославление их еще впереди. Во всяком случае, эти сгинувшие на Колыме зэки сегодня для нас более живые, чем «новые русские» в иномарках. По высшему счету все эти «зэки» – достойные труженики великого ядерного главка. Все кайла и тачки позолочены Богом, души их бессмертны, а стопы их сосчитаны.
С первого часа действия Атомного проекта его предводители с большевистским знанием природы власти не забыли своего главного соперника на Земле, а именно Русскую Православную церковь. Даже поверженная, с обезглавленными храмами, она тревожила сознание захвативших власть над Россией. Ядерное оружие, призванное вернуть власть над миром, они разместили в двух главных святынях России.
Саров в 1903 году при стечении миллиона богомольцев встречал императорскую семью во время канонизации преподобного Серафима Саровского, ставшего покровителем царской семьи.
Центральный военный научно-исследовательский институт 12-го главка по атомной энергии разместили в зданиях Гефсиманского скита, построенного в 1842 году при императоре Николае I в Сергиевом Посаде.
Так были напрочь перекрыты основные пути паломнических поколений.
При безмерных средствах, отпускаемых на Атомный проект, Кремлю ничего не стоило в укромном лесу построить ядерный центр и институт и жилье для ученых-атомщиков.
Но преподобный Серафим не давал покоя воинствующим безбожникам.
Сами атомщики-начальники были высокого мнения о своей миссии. Поначалу вместо скромного «Арзамас» предлагали наименование «Кремлев», или «Москва-300», но остановились на «Арзамас-16», куда Ю.Б. Харитон приезжал в вагоне убитого царя, подаренного ему Берией. По-видимому, работа над оружием невиданной доселе мощи волновала не только умы, но и души ученых. Заслышав в беседе слова «слава Богу» или «не дай Бог» Евгений Забабахин со смехом прерывал говорившего словами: «Простите, но мы по другому ведомству».
Но Бог поругаем не бывает, а зло действительно лишено бытийности. Где теперь Берия и его заплечных дел подручные. Они вместе с шефом провалились в преисподнюю, а Королёв и Курчатов окружены народным почитанием.
Не боясь тавтологии, можно сказать, главный главк страны – держатель всего ядерного оружия державы – отметит свой 60-летний юбилей в главном зале воинской славы Храма Христа Спасителя, храма, посвященного победе русского воинства в 1812 году, а значит – прежде всего победе русского офицерства. Знаменательно, что главный храм страны по существу – воинский собор. Ядерный главк уже получил приветствие Святейшего Патриарха Московского и всея Руси, в котором сказано: «Отрадно отметить, что, несмотря на все трудности, по Вашей инициативе в закрытых городках создаются условия для возрождения основ духовной жизни, возводятся православные храмы и часовни, а в Сарове, центре ядерного оружейного дела, восстановлена всероссийская святыня – первый в мире храм во имя преподобного Серафима Саровского. Так пусть же он отныне будет небесным покровителем всех вас и ядерного оружейного дела в целом».
За 60 лет, пройдя путь от Специального отдела Генерального штаба до центрального органа военного управления, 12-е Главное управление Министерства обороны объединило в единое целое соединения, воинские части, научно-исследовательские учреждения, полигоны, учебные центры и материально-технические базы. Как составная и неотъемлемая часть Министерства обороны Российской Федерации, оно является, по существу, связующим звеном между Росатомом и Вооруженными Силами, обеспечивает эксплуатацию практически всего запаса ядерных боеприпасов, изготавливаемых на предприятиях Росатома, подачу их во все виды и рода войск Вооруженных Сил.
Убедительным подтверждением значимости 12-го главка является установление профессионального праздника специалистов по ядерному обеспечению, который Указом Президента Российской Федерации от 31 мая 2006 года отмечается ежегодно 4 сентября.
Ядерный главк знал и свои трудные времена, но благодаря мужеству и стойкости руководства 12-го главка и его тогдашнего начальника генерал-полковника И.Н. Валынкина, твердо поддержанного Генеральным штабом Вооруженных Сил Российской Федерации, ядерный главк не только сохранился, но и значительно окреп. Ядерный главк не отворачивался и от запросов родной страны. Во время катастрофы в Чернобыле его научно-исследовательский институт внес серьезный вклад в разработку программ защиты от радиации. Горячей порой для Главка стал период после распада СССР и роспуска Варшавского Договора. Главк обеспечил вывоз из стран Варшавского блока и ряда союзных республик находившиеся там ядерные боеприпасы. Операция эта проводилась в строгом соответствии с международными договоренностями. На Западе то и дело появляются провокационные статьи о том, что якобы Советская Армия с распадом СССР, покидая места дислокации, оставила после себя по безалаберности тактическое ядерное оружие.
Между тем период от роспуска Варшавского пакта и ликвидации СССР является по сей день временем особой гордости офицеров главка. Во время неразберихи и смуты в государстве главк показал себя эталонной офицерской корпорацией со своим аскетическим укладом, незыблемой дисциплиной и верностью государству. Из десятков тысяч единиц тактического ядерного оружия не был утрачен ни один заряд. Сначала в срок было вывезено все ядерное оружие из стран Варшавского Договора. Затем, несмотря на смуту, а то и прямое противодействие, и даже саботаж со стороны руководителей иных республик, и стратегическое, и тактическое ядерное оружие оказалось в России. Решение этих задач выпало на долю начальников главка генерал-полковников Герасимова и Маслина. Офицеры главка действовали даже с опережением на шаг. Порой руководителю республики давали договор на подпись о сдаче ядерного оружия, когда эти заряды находились уже в России. Ни одна структура страны в то время не работала с такой безукоризненной надежностью, как ядерный главк. У главка свои вагоны и составы. К эксплуатации ядерного оружия допускаются только офицеры. Они же несут вахту в караулах во время перемещения оружия. Каждый день главка полон особого напряжения. Ядерное оружие всегда в движении. Часть его, полученная в Минатоме, движется на объекты «С» главка, другая, после определенного регламентного срока, возвращается в главк и Минатом. Потому главк не только осуществляет техническое обеспечение, но и боевое обеспечение родов и видов войск. Только благодаря главку ядерное оружие становиться боевым.
За шесть десятилетий во главе 12-го главка находилось шесть человек. Сегодня им руководит седьмой начальник – это генерал-полковник Владимир Николаевич Верховцев. Надо отметить, что во главе главка за 60 лет не было ни одного заурядного генерала. Да и не могло быть, судя по кругу сложнейших и ответственных задач, которые он решает.
Мы знаем, что в нашем Отечестве напрямую президенту подчиняется только одна военная структура – это Спецстрой. На такую же роль мог бы претендовать 12-й главк, ввиду исключительной важности его для самого существования государства. Президент, имеющий при себе неотлучно ядерный «чемоданчик», лучше всех должен знать, кто и когда должен получать ядерное обеспечение.
Кавад Раш.