«Да никакой я не наркоман: так, от нечего делать. Просто мама беспокоится, хочет меня в монастырь отдать»,−бурчал по дороге мой 19-летний сосед, которого родители забрали под расписку из наркологической клиники с условием, что он поедет на Крутицкое подворье, а меня попросили его довести. Там в пристройке (попробуй еще найди − у нас, например, только со второго захода получилось) ютится Душепопечительский центр им. Прп. Иоанна Кронштадтского, а по воскресеньям в надвратном Храме служат молебен для наркоманов.
Храм как храм, только маленький и бедный очень: иконы чуть не бумажные, стены без росписи, алтарь из фанеры... Вино с водой (запивать после причастия) наливают не в серебряные чаши, а в обычные фарфоровые чашки с розовыми цветочками, как в столовой. Вместо привычных церковных бабушек здесь поют в хоре, продают свечи и молятся по бумажке в основном 16 – 20-летние ребята «дискотечного» вида. Человек, наверное, 150 набились в помещение надвратной церкви на Крутицком подворье как селедки в бочку.
− Сколько стоит заказать молебен? − спросила я, протиснувшись к продавцу свечей.
− Нисколько.
Поймав мой недоуменный взгляд, он показал на ящик для пожертвований: мол, если средства позволяют, можешь положить деньги, а нет − и так помолимся за тебя. Заодно рассказали, как молебен писать. Здесь присутствующим раздают листки с текстами молитв и, как «в первом классе», объявляют каждый следующий шаг службы: «К причастию подходите по одному. Перед Чашей не креститесь, а, приняв Святые дары, целуйте Чашу».
− Почти у всех у вас − гепатит, приблизительно у трети присутствующих здесь − ВИЧ-инфекция, − говорит в своей проповеди иеромонах Анатолий Берестов (профессор медицины, в прошлом − директор реабилитационного центра для детей-инвалидов). − Но не следует отчаиваться. Богом возможно все! Наркомания − это следствие греха, эта болезнь излечима, но не медицинскими методами. Когда люди начинают вести христианский образ жизни, пристрастие к наркотикам исчезает. Научное объяснение этому можно найти в работах Петра Горяева, он исследует, как под действием молитвы восстанавливается разрушенный геном пшеницы, идет заживление ран. Вы все − люди из неверующих семей, не имеющие представления о грехе и привыкшие жить в блуде, думая, что это норма жизни. Когда человек приходит в Церковь, мы наблюдаем так называемый эффект отмычки − вера человека отмыкает, открывает его замкнутую душу для Бога.
Девочка рядом с нами плакала горькими слезами, а мой сосед уперся взглядом в пол. Ясно, что здесь придется кардинально менять образ жизни: вместо кабаков, подружек и шальных загулов придется бить поклоны и соблюдать посты. Местные ребята с трудом привыкают справлять дни рождения с чаем и тортиком, воздерживаться от пива, выезжать на пикники с соком, паломничать к Святым мощам и венчаться с любимыми (иначе − ни-ни).
«Пришла ко мне Нина, сотрудница банка, где мы практику проходим, переоделась − надела мой халатик и стала делать всякие упражнения из шейпинга. «Включи мне, − говорит, − музыку». Я поставил кассету Жанны Бичевской − духовные песни. Нина не ушла, просто ночевала в другой комнате за закрытой дверью. Скажу честно, я не знаю, как бы я поступил, если бы на ее месте была девушка, которая меня сильно привлекала внешне, но я надеюсь, я очень надеюсь, что я поступил бы так же», − сказал мне потом один из местных пациентов.
Ясно, что отказываться от привычки «брать от жизни все» согласны далеко не все. Твердое решение сменить греховный образ жизни на «евангельский», как требует отец Анатолий, согласны в основном те, кто, как здесь говорят, «опустился ниже плинтуса»: к решению подталкивает либо судимость, либо тяжелая болезнь.
«Несколько лет зарабатывал себе на наркотики, потом работать стало лень − начал воровать. Сперва по-крупному работали, потом все мельче и мельче. Потом и воровать и грабить стало неохота. Ничего неохота. Бывали моменты, когда рядом человек от передоза умирает, а ты думаешь: «Ладно, уколюсь, потом его откачаю». Уколешься − и у тебя тоже передоз, тебя самого уже другие откачивают», − рассказал пациент Центра, который не колется уже полгода. Правда до этого ему пришлось как следует переломаться под молитвы и доклады на Православной конференции «Россия против наркотиков».
Парень, как видно, совсем недавно «уколовшийся», с мутным взглядом, стоял почти у самого алтаря и то мешковато оседал, то приваливался к кому-то из стоявших рядом. Когда иеромонах Анатолий Берестов окроплял присутствующих святой водой, парень поежился, выпрямился и стал удивленно озираться по сторонам...
«Некоторые, кто приходит родителям «глаза замазать», злятся на батюшку: мол, святых хочет из нас сделать! Неделю здесь походят, «понты проколотят», уколются перед Храмом и на службу идут. Иногда подходят прямо на территории: «Давай сообразим», − говорят пациенты Душепопе-чительского центра.
А случается, «доброхоты», которые находят возле храма шприцы, фотографируют и посылают снимки с жалобами в Архиерейский собор: мол, поглядите, чем тут у отца Анатолия молодежь занимается...
«Конечно, колются. Ребята часто приходят, точнее, приползают в таком состоянии, что если человек сейчас не уколется, то ему конец. Одни бросают наркотики после первого же молебна, причем некоторые без всякой ломки, у других лечение затягивается на годы, кто-то вообще не выдерживает. Но сотни пациентов спаслись от наркозависимости через развитие в себе духовной жизни. Самое важное в процессе реабилитации - причастие и молебен», − объяснил потом доктор медицинских наук иеромонах Анатолий Берестов.
Сосед мой так и стоял, уткнувшись взглядом в пол, а я, как американский шпион, все бродила, оглядывалась вокруг да прислушивалась: юные наркоманы целовали иконы или тусовались в дверях, а их матери молились... неловко и горячо.
Среди них − мама Григория, бывшего пациента Центра, который бросил колоться, а через месяц умер от сердечной недостаточности. Другой «наркоман» недавно делал теологический доклад на Рождественских чтениях в МГУ, два года назад он постригся в монахи, а до этого лечился у отца Анатолия. Бывший рок-барабанщик, «завязав с зельем», женился на женщине из глухой деревни и теперь по утрам выходит пасти огромное стадо коров...
Еще один парень, сидящий на корточках возле стенки (типичная, говорят, наркоманская поза: спина болит и почки тянут), два раза был под следствием: колется с пятнадцати лет и фактически ежедневно. Мальчик из обеспеченной семьи в отличие от большинства своих приятелей поступил в МГУ и хорошо учился, вещей из родного дома не воровал, а зарабатывал на жизнь сам... торговал наркотиками. Сейчас, впервые за шесть лет, не колется уже 20 дней.
Впрочем, пока эти строки опубликуют, парень может и сорваться. «Срывы бывают, но я не боюсь их, − рассказывал отец Анатолий. − Если хотите, я даже рад бываю, когда ребята срываются. Рад! Они имеют возможность сравнить свою жизнь с тем, как они жили до этого, потом у них развивается более крепкое осознание правильности выбранного пути. Если в процессе реабилитации человек уколется, то потом его трудно сбить с истинного пути».
После молебна ребята набрали святой воды в пластмассовые бутылки и отхлебывали из горлышка.
− Ты что, с ума сошел: не смей так пить, − увещевала темпераментная дама рассеянного мальчика.
− Ма, да все так пьют.
− А ты на всех-то не смотри: ты в другом уже сделал, как все!
Я предложила соседу взять домой с молебна бутылку святой воды, но он вдруг заторопился домой... А уходя, остановился и вспомнил парня с мутным взглядом:
− Разве можно в таком состоянии в церковь прийти?.. Уколотому!
− А куда ему, бедолаге, еще идти? Кто ему еще поможет, если он не может не колоться?
− Если он сам не справляется, то никто ему уже не поможет. Все уже!.. Но я-то тут при чем? Можно я пойду, а?
− Я не могу запрещать: я тебе не мама... Но может быть...
− Я − не наркоман.
И ушел. А я осталась ждать отца Анатолия: предстояло выяснить минимум - что говорить маме мальчика, а максимум − что опубликовать.
− Говорят, что в случаях тяжелого абстинентного синдрома у вас ставят бесплатные капельницы. То есть при срывах вы все-таки прибегаете к детоксикации и традиционным средствам наркологов?
− Не в случае срывов, а в любом случае. Мы считаем, что медицинская помощь необходима. Особенно вначале. Когда наркоман приходит к нам, он начинает работу с врача-наркологом, который назначает план реабилитации. Сюда включается работа с психотерапевтом, обязательная исповедь, причастие, изучение Евангелия и Закона Божьего. К нам же приходят люди, которые об этом понятия не имеют, а без этого невозможно воцерковление человека.