Преобразования, осуществлённые первыми лицами нашей страны, и в частности Сергеем Шойгу, в последние годы, привели к катастрофическим последствиям, свидетелями – и заложниками! – которых мы сейчас являемся.

О теме пожаров в России и смога, накрывшего Москву, не писал ещё, пожалуй, только ленивый. Мы тоже не писали. Но не из-за лени, а потому, что, пока пожары не потушены, дополнительно накалять страсти опасно. Да и ещё больше «напрягать» людей в трудный момент не хотелось. Но терпение истекло. Конца-края безобразию не видно. Но главное, после истории с рындой, показавшей, что премьер-министр, оказывается, относится ко всему этому с большим юмором, дальше молчать уже невозможно. Пора поговорить всерьёз.

В одном из своих интервью в ответ на вопрос, чего вы больше всего опасаетесь, Шойгу ответил: того, что структура МЧС превратится в неповоротливого громоздкого монстра, закостенеет, перестанет быть динамичной. Сегодня ясно: случилось именно то, чего он боялся.

Начнём с того, как МЧС лишилось войск гражданской обороны, достаточно многочисленных в своё время. А просто Шойгу решил, что они ему больше не нужны и в течение года сократил практически весь состав. На всю страну осталось лишь несколько полков. В том числе, например, тот, что под Петербургом, и в котором всё время происходят какие-то скандалы с дедовщиной. Но и то, что осталось от гражданской обороны, стало каким-то декоративным. Рожки да ножки. И если в случае техногенной катастрофы на каком-то одном объекте МЧС ещё может помочь, стянув туда всех своих спасателей, то в случае масштабного происшествия они бессильны. Вывод: объединив войска гражданской обороны и ресурсы, в том числе денежные, которые на них выделялись, Шойгу эти войска сократил, то есть фактически уничтожил, а деньги, как сейчас модно говорить, успешно «освоил».

Похожая история произошла с противопожарной службой. В своё время она входила в состав МВД. Шойгу добился её переподчинения МЧС, что, в общем-то, логично и правильно с точки зрения здравого смысла. Но в итоге там произошли вышеописанные изменения. То есть практически всё финансирование, которое выделялось на противопожарную охрану, уходит теперь в МЧС, а сама противопожарная служба деградировала и стала недееспособной. Как пример, недавний крупный пожар на одном из московских заводов. С того момента, как приехали пожарные, до того, как подали воду и началось собственно тушение, прошло 30 минут. По всем телеканалам же при этом трубят, какие пожарные молодцы и как они блестяще действуют.

Следующий факт: принятие в 2006 году нового Лесного кодекса. Здесь Шойгу поучаствовал даже дважды. И как лидер партии «Единая Россия», фракция которой обеспечила прохождение этого документа в Госдуме. И как спасатель. В соответствии с этим кодексом все службы, которые занимались охраной леса, фактически ликвидированы. Некоторые ликвидированы просто физически, то есть расформированы. А некоторые низведены до ничтожного уровня. Например, егеря. Они, хоть и остаются ещё в наших лесах, но практически ничего уже не могут – ни задержать нарушителя, ни привлечь его. Они бесправны и бессильны.

Так целая система, которая занималась раньше тушением лесных пожаров, в одночасье исчезла, её больше нет. Единственное, на что она остаётся способна, – это то, что послужило поводом для недавнего скандала с госзакупками. Напомню, в 2009 году госучреждение «Авиалесоохрана», подведомственное Рослесхозу, собиралось приобрести автомобиль Lexus LS 600h в «люксовой» комплектации, на базе которого создать «передвижной мобильный лесопожарный командный пункт», оснастив его беспилотными летательными аппаратами, системой глобального позиционирования и компьютерным оборудованием. О чём и сообщило в своей заявке на сайте www.zakupki.gov.ru. Особенно впечатляли требования к «начинке»: цвет «морозный жемчуг» (или «жемчужно-белый»), отделка салона кожей semi-aniline, а заднее сиденье «с регулируемой поддержкой для ног, отклоняющейся на 45° спинкой и функцией массажа». Кроме того, машину следовало оснастить потолочным девятидюймовым LCD-монитором и аудиосистемой Mark Levinson с 19 динамиками. На «командный пункт» планировалось потратить почти 6 миллионов бюджетных рублей. Тогда вмешалась прокуратура. Но единственное, что произошло, – это исчезновение заявки с сайта. И никаких служебных расследований, никаких уголовных дел, никаких последствий ни для кого. А ведь это была попытка явно нецелевого использования государственных средств.

Раньше лесная противопожарная служба летала на маленьких самолётиках-кукурузниках с маленьким парашютным десантом из десятка человек, у каждого из которых за плечами был маленький рюкзачок с водой литров на 10-15. Но у них почему-то хватало сил на всё. И таких катастрофических последствий, как сегодня, тогда не было. Смысл был в том, чтобы летать постоянно, постоянно вести мониторинг и тушить очаги пожаров в самом начале. А между прочим, один «Лексус» стоит как 10 таких «кукурузников».

Кстати, и погибший недавно начальник службы пожаротушения Москвы Евгений Чернышёв ездил на автомобиле представительского класса – красном пожарном джипе «Порше-Кайен», который ему подарило Правительство Москвы. Полковник Чернышёв, несомненно, был смелым и достойным человеком, но вопрос всё равно остаётся: что это за подарки такие? И почему Правительство Москвы за счёт налогоплательщиков их делает? И за что? За какие такие заслуги? Может быть, за то, что у нас исторические памятники сгорают один за другим дотла?

А вспомним недавние показательные учения МЧС под Москвой… На них по ходу дела были уничтожены – сожжены, распилены – 13 автомобилей «Волга». Все машины, разумеется, были без салона, без комплектации – в сущности, кузова на колёсах. И каждый из этих 13 кузовов был куплен, как сообщалось в эфире «Русской службы новостей», за 1 миллион 800 тысяч рублей. Притом, что новая «Волга» с полной начинкой стоит максимум 500 тысяч.

Ещё одна весьма показательная история. Не так давно группа энтузиастов, в том числе спасателей, стала строить убежище на седловине Эльбруса. В тех местах очень сложные погодные условия, и каждый год там гибнет несколько групп альпинистов. Из-за сильнейших ветров убежище следовало возводить только каменное. И люди в рюкзаках стали носить туда кирпичи, другие строительные материалы. Нечеловеческий труд! Вскоре выяснилось, что некоторые необходимые конструкции люди поднять просто не в состоянии. Решили вертолётом. Оказалось, что в России есть всего один вертолётчик, у которого имеется допуск к полётам на такой высоте. Этот человек приехал туда во время отпуска и помогал строителям в своё собственное время.

Примерно в это же время МЧС сооружает себе в центре Москвы гигантский офисный небоскрёб, не уступающий зданию Газпрома, и скромно называет его Центром управления в кризисных ситуациях. И вот тогда стало ясно, что спасатели в нашей стране кончились. Здесь я не имею ввиду рядовых сотрудников. Рядовые-то как раз на своём горбу таскают камни на Эльбрус...

В числе перспективных планов Шойгу – строительство бомбоубежища под Москвой. Спрашивается, зачем? Разве сегодня, в условиях «перезагрузки» взаимоотношений между Россией и США, это – самая актуальная проблема? Ответ: да просто в мирное время помещения подобных бомбоубежищ можно очень выгодно сдавать в аренду. А с приобретением оборудования для противопожарных служб можно и подождать – с них-то взять нечего.

Вывод: в системе МСЧ происходит масштабное, многоуровневое расхищение и растрата отпускаемых средств нецелевым образом. Вместо того, чтобы заниматься тушением лесов, они покупают «Лексусы». Вместо закупки пожарной техники, строительства убежищ, возводят небоскрёбы. И нет ни желания изменить ситуацию на высшем уровне, ни исполнительской финансовой дисциплины по всей структуре прохождения. Кстати, и прокуратуры тоже нет.

Были раньше в Советской Армии достаточно мощные инженерные войска. В соответствии с реформой в Министерстве обороны они признаны вспомогательными, разделены на маленькие кусочки или вообще сокращены. А их функции переведены на аутсорсинг. То есть на обслуживание гражданскими компаниями, специализирующимися на данных услугах. К примеру, на недавних учениях служба тыла и питания работала как раз на аутсорсинге – прямо на полигоне были развёрнуты палаточки, где готовили еду для солдат.

Раньше инженерные войска применялись и для тушения лесных пожаров. Они могли, к примеру, прокладывать в лесу просеки. Для этого у них были специальные машины-путепрокладчики, которые легко срезают все деревья и слой земли. Низовой пожар в этом месте пройти уже не может.

Были такие тыловые структуры, которые назывались системой полевого водоснабжения. И раньше 100-километровый водопровод мог быть развёрнут в течение ночи. И он был способен подавать такое количество воды, которого было бы достаточно, чтобы снабжать 100-тысячную войсковую группировку. Сейчас таких войск не существует. За ненадобностью они расформированы. Теперь, видимо, предполагается, что гражданские организации будут подвозить к полю боя бутылочки с водой и раздавать солдатам. Как в американской армии.

Может, кому-то так удобнее. Но теперь уже взять, к примеру, несколько бригад инженерных войск и сосредоточить их на подмосковных пожарах, увы, нельзя. Потому что сейчас они распылены и в прежнем, мощном виде не существуют.

Но и это ещё не всё. Мало того, что раньше было допущено множество ошибок. Все нынешние оперативные действия вялые и нерешительные. Нет даже попыток провести какие-то мобилизационные мероприятия. Хотя бы силами тех людей, кто сейчас стоит на бирже труда как безработный. Среди них немало молодых здоровых мужчин. И вместо подметания улиц или ещё чего-то, что они делают в качестве обязательных общественных работ, их, на коммерческой основе, можно было бы привлечь к тушению пожаров. Дать им необходимые инструменты, противопожарные средства, автомобили, автоцистерны – в системе госрезерва они имеются, и как раз для таких случаев. Но это требует, как минимум, чтобы служба занятости, которой сейчас нет, была способна взаимодействовать с другими структурами, а как максимум – чтобы государственный аппарат работал слаженно. А для этого нужно понимание, политическая воля и, наконец, просто управленческая грамотность.

Впрочем, ради справедливости надо сказать, что не один лишь Шойгу должен нести ответственность за происходящее. Почему главный государственный санитарный врач России Геннадий Онищенко не объявляет в стране «актированные дни»? По закону суровые погодные условия – слишком низкие или слишком высокие температуры – являются основанием для составления специального «акта» и отправки людей в оплачиваемые отпуска. И если хотя бы 10 миллионов человек получили бы такую возможность, а государство было бы вынуждено оплатить им двухнедельный простой, оно бы ясно осознало, что содержать нормальную противопожарную службу дешевле. Но Онищенко молчит. Конечно, искать что-то «вредное» в молдавском вине или финских молочных продуктах куда спокойнее.

Недавно Владимир Путин сделал заявление, что в сгоревших деревнях будут установлены видеокамеры, сигнал от которых он проведёт прямо к себе домой и станет лично наблюдать за строительством жилья для погорельцев. С точки зрения политического пиара, в какой-то момент времени такой «жест», может, и имел бы смысл, хотя всё равно он, мягко говоря, сомнителен. Но в сегодняшней ситуации это заявление показало только одно: как у Высоцкого, «шах расписался в полном неумении»…

Получается, что в стране нет ни одного промежуточного уровня, которому премьер-министр или президент могли бы полностью доверять. Нет ни губернаторов, которые честно исполняли бы свои обязанности, ни контрольного управления, которое могло бы следить за исполнением указаний руководства государства, ни прокуратуры, которая привлекала бы к ответственности провинившихся. Нет никого. Вот и получается, что у премьер-министра остаётся единственный способ отслеживать выполнение своих поручений – это ездить и проверять лично. Как в поговорке: если хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, сделай это сам. Вот только в масштабах такой страны, как Россия, это, увы, невозможно. И главное, что этим «жестом» премьер-министр признал, что никакой системы управления и контроля на сегодняшний день у него в руках нет.

Говорят, ничего не бывает случайно. Может быть, все эти дымы и пожары и призваны показать: далее такая система управления страной существовать не может, потому что она полностью неэффективна. Примерно такая же ситуация складывается в образовании, в здравоохранении. Куда ни кинь – везде клин. И если будут какие-то серьёзные испытания, то всё лопнет по швам моментально.

Где выход? Что можно предложить в этих условиях?

Первое, с чего следовало бы начать, – это кадры. Люди должны меняться, должна происходить ротация – это закон системы управления. Иначе они присиживаются. Любой организм, куда нет притока свежей крови, свежих сил, со временем замыкается, загнивает и деградирует.

Это произошло и с МЧС. Туда можно было устроиться только по рекомендации, через знакомых. Это даже приветствовалось – чтобы не было случайных людей. Но в итоге привело к тому, что внутри этого коллектива всё оказалось пронизано дружескими и родственными связями. И теперь ни наказать кого-то, ни уволить практически невозможно. Вот этот организм и разложился, хотя изначально состоял из подвижников и энтузиастов. Выходит, 16 лет (время, в течение которого Шойгу возглавляет это ведомство, с 1994 года) – срок критический. И срочно нужны отставки, нужна смена.

Второе – вопрос о наказаниях. Если решения, в том числе и управленческие, явно ошибочны, если они приводят к тяжким последствиям – должна быть и ответственность за них. Сейчас же, хотя бы на примере истории с госзакупками, получается так, что «разбазаривать» средства можно. А если тебя «застукали» – ничего, в следующий раз попробуешь снова.

Решения об объединении, переподчинении тоже должны расследоваться. Насколько они были обоснованы, чем мотивированы, как финансировались, что было реально сделано, и насколько сделанное соответствовало заявленным целям. Кто должен заниматься такими расследованиями? Вообще-то для этого есть прокуратура. Но если её теперь как бы нет, и у нас на всю страну лишь один дееспособный человек – премьер, значит, пусть он лично этим и занимается: прикручивает рынды, ставит видеокамеры, проводит расследования.

А дальше надо задуматься и о партийной ответственности. Если депутаты «Единой России» проголосовала за Лесной кодекс, а он привёл к таким последствиям, давайте проверим, чем они руководствовались, слушали ли профильные комитеты, приняли ли во внимание возражения оппозиции, специалистов по лесному делу… Конечно, существует депутатская неприкосновенность. И она не позволяет производить обыск или арест представителя народа. Но это не значит, что он вообще может не отвечать за свои действия.

Так или иначе, всё это замыкается на политическую систему. Оппозиция раздавлена, честных выборов нет, свобода слова ограничена… В самом начале подобные меры, может быть, были даже оправданы – на какой-то непродолжительный срок всё это создало очень комфортные условия для работы правительства. Но с течением времени недостатки подобных мер начинают значительно перевешивать плюсы.

Отсутствие критики, ответственности, политической конкуренции приводит к тому, что качество работы людей падает. Это неизбежно, это закон. И дело не в том, что они плохие люди. Любой человек, попав в подобную систему, будет работать только так и никак иначе.

В конце 30-х годов прошлого века руководство нашей страны допустило большие просчёты в процессе подготовки к войне. Советский Союз заплатил за это десятками миллионов погибших. Сегодня за просчёты руководства страны мы платим своим здоровьем. А многие – и жизнью.

Можно найти виноватых в нынешних лесных пожарах, можно принять оперативные меры, разобраться с финансированием, нецелевым расходованием средств, переподчинением… Но при условии, что система останется прежней, это ничего не изменит. Если мы хотим действительно серьёзных перемен в стране, надо выходить на проблемы ответственности, прозрачности, конкуренции, в том числе политической. Сегодня делать этого никто не хочет, потому что нынешняя ситуация для многих очень комфортна. Но рано или поздно она приведёт к гибели. И пожары – это только начало…

Фрагмент прокладки трубопровода

Авиационное средство пожаротушения АСП-500

- предназначено для тушения и локализации лесных пожаров.