Некоторые эксперты опасаются, что организация тайно стремится установить полный контроль над Центральной Азией; другие же обеспокоены той неприятной перспективой, что если Запад не будет сотрудничать с ШОС, то он потеряет свои позиции в регионе. Со времени создания организации в 1996 году в качестве форума для разрешения сохраняющихся территориальных споров между Китаем и преемницей СССР, Россией, среди ее основных задач появились содействие безопасности и экономическому сотрудничеству в регионе, а также борьба против «трех зол», которыми, по мнению членов ШОС, являются сепаратизм, экстремизм и терроризм. Тем не менее, расширение функций организации усиливало в определенной мере и беспокойство западных акторов.

            Когда на очередном ежегодном саммите организации в 2005 году главы государств-членов ШОС призвали к созданию графика закрытия американских военных баз в Центральной Азии, создалось впечатление, что ШОС начинает позиционировать себя в качестве основного оппонента США в регионе. Через несколько дней Узбекистан изгнал американские войска с военной базы в Карши-Ханабаде;  в том же году ШОС резко осудила как финансированные Западом «цветных революций», волна которых пронеслась по Евразии, так и западные неправительственные организации, которые поддержали эти движения.

            Впрочем, за прошедшие пять лет прогнозы, описывающие превращение ШОС в полноценный антизападный союз, оказались во многом преувеличенными. Несмотря на многочисленные заявления о всесильном духе партнерства, организация так и не смогла трансформировать их в реальное региональное сотрудничество, и хотя Китай смог через ШОС расширить свое влияние в Центральной Азии, Россия все еще не желает активно участвовать в деятельности организации. Более того, за последние пять лет стали еще более очевидны кажущиеся незначительными, но на самом деле являющиеся принципиальными различия в приоритетах региональной политики России и Китая.

            Россия рассматривает Центральную Азию как «регион своих исключительных интересов»: почти двадцать лет страна стремится к подчинению государств Центральной Азии под флагами институтов, подконтрольных самой России. В частности, в такой роли выступают Организация договора о коллективной безопасности (ОДКБ), союз военной взаимопомощи; Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС), таможенный союз; и Содружество независимых государств (СНГ), размытая федерация стран бывшего СССР. Более того, Россия старается активно блокировать любые действия таких западных акторов, как НАТО. С другой стороны, Китай больше обеспокоен не проблемой противостояния Западу, а стабилизацией своей собственной западной провинции, Синьцзян, которая граничит со странами Центральной Азии.

            В период «цветных революций», которые прогремели по Евразии с 2000 по 2005 годы, интересы России и Китая в области безопасности практически совпадали: у обеих сторон вызывала некоторые опасения демократизация по западной модели в странах Евразии. Россия боялась снижения своего влияния в регионе, Китай – создания опасного прецедента для сепаратистов из его приграничных районов.

            Но русско-грузинская война 2008 года вскрыла очевидное противоречие во внешнеполитических линиях России и Китая. Через несколько дней после приостановки огня, на которой настоял Европейский союз, президент России, Дмитрий Медведев, принял участие в очередном саммите ШОС в Душанбе, на котором он попросил членов организации признать вслед за Россией независимость отделившихся от Грузии областей, Абхазии и Южной Осетии. Китай и другие центрально-азиатские государства отказали ему в этом. Отношения между Россией и сепаратистскими регионами никак не вписывались в приоритеты политики безопасности Китая и, тем более, не соответствовали принципу невмешательства во внутреннюю политику других государств. Попытка России до начала войны предоставить русскоговорящим гражданам, живущим на оспариваемых грузинских территориях, паспорта также потрясла государства Центральной Азии, каждое из которых имеет собственное значительное русское население. После этого жесткого дипломатического выговора Россия активизировала свои усилия по продвижению ОДКБ, организации, которая включает тот же список государства, что и ШОС, но находящихся уже под полным контролем России.

            Неудачи Москвы сильно контрастируют с успехами Китая, который смог добиться поддержки ШОС во время июльских столкновений между уйгурскими мусульманами и ханьцами в Урумчи. Уже через несколько часов после первой вспышки насилия Министерство иностранных дел КНР выслало членам ШОС официальное заявление, которое описывало события в Синьцзяне как «внутреннюю проблему Китая», а действия китайских властей – как попытку «восстановить мир в регионе». Так как это утверждение соответствовало позициям ШОС по внутренней политике, оно было быстро поддержано всеми членами организации в качестве официальной позиции ШОС.

            С постепенным расширением миссии ШОС за включения в нее действий по стимулированию регионального экономического сотрудничества различия в интересах России и Китая стали еще более очевидными. Россия, уставшая от экономического доминирования Китая в организации и, соответственно, от своей неспособности воспользоваться ШОС для реализации каких-либо экономических целей, блокирует большинство попыток интеграции организации, а также оказывает активное сопротивление предложениям китайского премьер-министра Вэнь Цзябао о создании на основе ШОС зоны свободной торговли. Вместо этого она настаивает на расширении ЕврАзЭС, которое включает Россию, Казахстан, Киргизстан, Таджикистан, Беларусь, но, что удивительно, не Китай.

            Наступление глобального финансового кризиса лишь дополнительно обострило различия в экономическом потенциале и геополитических амбициях России и Китая. Кризис жестоко ударил по России, что вынудило страну приостановить многие центрально-азиатские проекты и изменить условия невыгодных для нее энергетических сделок со странами региона. Более того, те проекты, от которых Россия не отказалась, например, гидроэлектрические энергетические станции в киргизском ущелье Камбарата, по большей части отвечают ее политическим целям, а не идее финансовой целесообразности, что в любом случае скажется в определенной мере на богатстве российской казне.

          С другой стороны, Китай, финансовая система которого оказалась устойчивой перед кризисом, дополнительно усилил свою экономическую активность в Центральной Азии, раздавая значительные средства от имени ШОС. Недавно Китай заключил ряд сделок с Казахстаном и Туркменистаном, предполагающих обмен кредитов на углеводороды, и увеличил объем своих финансовых вложений в приграничную инфраструктуру территорий стран-членов ШОС, граничащих с Китаем, напрямую привязывая их к западной части Китая. Что еще более важно, Пекин единолично создал «антикризисный» стабилизационный фонд на сумму десять миллиардов долларов в рамках ШОС, предлагая выгодные краткосрочные кредиты таким приоритетным секторам, как энергетика и базовая инфраструктура, после того, как Россия неоднократно отказывалась принять участие в обеспечении проекта. Москва же предпочитает работать над организацией фонда ЕврАзЭС и предоставлять всю возможную финансовую помощь экономически слабым государствам напрямую.

         Помимо существующих трений между Россией и Китаем, ШОС также пришлось столкнуться с другой фундаментальной проблемой: ее центрально-азиатские члены не могут или, в некоторых случаях, не желают полностью принимать политические планы России и Китая, которых в основном волнует присутствие США в регионе, в то время как Казахстан, Киргизстан, Таджикистан и Узбекистан уже заключили с американской армией ряд коммерческих соглашений, обеспечив тем самым расширение северных путей снабжения армии США до границ Афганистана.

      Более того, естественно закрытые границы Центральной Азии имеют особую коммерческую ценность: таможенные сборы, пошлины и связанные с их получением рабочие места. Правящие элиты этих стран зачастую полностью контролируют деятельность пограничных служб и других важных секторов экономики (в частности, телекоммуникации и энергетику), поэтому представляется сомнительным, что они согласятся открыть свои границы конкурентоспособным внешним акторам.

      Таким образом, какими бы не были амбиции ШОС по достижению регионального сотрудничества, отсутствие какой-либо координации в действиях ее членов нивелирует любые устремления организации в целом. Как союз безопасности ШОС крайне слаба и не является тем антизападным блоком, которым она выглядела еще несколько лет назад. В связи с этим США стоит прибегать к помощи Китая и центрально-азиатских государств при разрешении некоторых проблем Афганистана, таких, как укрепление границ и борьба с наркоторговлей, дабы найти себе партнеров в регионе. Помимо этого, любое сотрудничество Запада с ШОС по проблемам безопасности было бы полезным постольку, поскольку оно подрывает стремление России к доминированию в регионе через структуры ОДКБ.

      ШОС еще более слаба в других жизненно важных областях: хотя она и стремится к признанию международным сообществом своей роли в интеграции региона, не совсем ясно, смогла ли и, более того, сможет ли она когда-нибудь это сделать. В конечном счете, ШОС должна представить миру реальные достижения, и только после этого Запад сможет решить, сотрудничать ли ему с организацией или окончательно осудить ее.

 

Электронный адрес статьи: http://www.foreignaffairs.com/articles/65724/alexander-cooley/cooperation-gets-shanghaied.

Перевод с английского Кирилла Батыгина.