Рекордный перелёт, ставший пропагандой героизма, прогресса, международного сотрудничества. Перелёт, вдохновлявший, окрылявший, придававший силы. Лучшее средство против кризиса, нищеты и предвоенного напряжения. Кризис - это уныние. И победить его можно, преодолевая уныние - и никак иначе. Нынешний мировой кризис то и дело сравнивают с Великой депрессией. Тогда, в предвоенные годы, Советский Союз был единственным в мире (если не считать Монгольскую Народную Республику) государством рабочих и крестьян. И из мирового кризиса Советский Союз выходил на свой лад. Годы Великой депрессии совпали с великим предвоенным рывком СССР, когда в металле отливались слова вождя: "Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет".
Пропаганда и массовая культура тех лет заражала оптимизмом, боевитым задором, в котором не было депрессивных ноток. Как же преодолевали уныние кризиса наши деды? Образ Чкалова был встроен в подобающую систему координат. Эпиграфом к пятилетке трудового энтузиазма и красочных кинозрелищ стали слова Сталина "Жить стало лучше, товарищи, жить стало веселее", сказанные 17 ноября 1935 года на Первом всесоюзном совещании работников и работниц. В США Верховный суд конфликтовал с администрацией Рузвельта, который ломал конституционные принципы, усиливая роль государства, а у нас начались соревнования героев труда, мастеров искусств и корифеев наук. Песня 1939 года доходчиво объясняло равенство разных классов и профессий, слившихся в едином трудовом подвиге, как в молодых шеренгах из кинофильма "Цирк":
Только в нашей стране
Дети брови не хмурят,
Только в нашей стране
Песни радуют слух,
Руки женщин ведут
Самолёты сквозь бури,
Орден Ленина носят
Поэт и пастух.
Отменили карточную систему, на повестке дня - изобилие в стиле солнечного города ВСХВ и подземных дворцов московского метро. Сталин сказал: "Труд имеет у нас общественное значение, он является делом чести и славы". Панорама этого исторического мифа под фанфары вошла в кинематограф Александрова и Пырьева. В 1937, на Международной выставке в Париже гвоздём программы станет скульптура Веры Мухиной - "Рабочий и колхозница", которые гордо поднимают серп и молот, и кажется, что вот-вот зазвучит марш энтузиастов Дунаевского: "Здравствуй, страна героев!". В рабочем без труда узнавали артиста Сергея Столярова - героя Александровского "Цирка".
Что означало "жить веселее"? Как известно, "Лучшая песня - это колбаса" (в 1947-м году эта пословица восхитит заморского гостя Джона Стейнбека). Колбасы, консервы, парфюмерия, - всё теперь производилось в СССР индустриально. В крупных городах появлялись современные продовольственные магазины, которым было присвоено гордое название "Гастроном". На улицах стало больше газировки и пива в разлив, а после поездки наркома снабжения СССР в Америку появились ультрасовременные новинки общепита: "Я заказал образцы машин, производящих такие котлеты, а также уличных жаровень в 1937 году мы перенесли этот опыт в некоторые наши крупные города: Москву, Ленинград, Баку, Харьков и Киев, обязав местную хлебопекарную промышленность наладить производство специальных булочек, а предприятия мясной промышленности - освоить массовое производство котлет по единому стандарту и развозку их в торговую сеть в охлаждённом виде. Были построены и специальные киоски для уличной продажи котлет, по закупленным образцам освоено производство электрических и газовых жаровен".
Мороженое в России от века производилось кустарным способом. С 1938-го на полную мощность заработали фабрики и отечественное мороженое стало истинно массовым и дешёвым продуктом круглогодичного потребления. Массовым напитком стало "Шампанское" на новых заводах его теперь выпускали по ускоренному "акротофорному" способу выдержки. Предпочтение оказывалось любимым сортам Сталина - сладкому и полусладкому. Тогда же начались захватывающие спортивные состязания - кубок и чемпионат СССР по футболу. То было решающее время для советской массовой культуры - 1935-37, время больших начинаний, определивших советский образ жизни на много лет вперёд.
Кинорежиссёры Александров и Пырьев были антиподами, хотя обоим подходила эстетика сталинского монументализма. Они отличались как разные станции сталинского метро, созданные архитектором Алексеем Душкиным "Маяковская" и "Новослободская". Первый считался западником, второй - почвенником. Пырьев часто не без умиления вспоминал о своём "чалдонском" происхождении, о горячих калачах и кулачных забавах на высоких берегах Оби. Александров мало у кого ассоциировался с Уралом и с "девичьей" фамилией режиссёра - Мормоненко. Александров любил большие города с неоновой рекламой, Пырьев - сельские просторы. А начинали они вместе, ухитрились найти друг друга в неразберихе Гражданской войны, на Урале. Пырьеву было 18 лет, когда он, уже бывалый красноармеец, большевик-политрук, в Екатеринбурге стал заниматься в театральной студии Облпрофсовета. Александров был на два года младше, но уже несколько лет он работал в театре - мастером на все руки. Он тоже принял революцию, стал её агитатором. В подражание Маяковскому месяцами ходил босяком, за что получил прозвище босоногий комиссар. В Свердловске Александров заведовал театром Восточного фронта, готовил представления для бойцов. Зимой 21 года два друга ринулись в Москву, поближе к лучшим революционным театрам. И сразу же поступили в первый рабочий театр Пролеткульта, где царил Сергей Эйзенштейн.
В 1934 году Александров снял "Весёлых ребят" - комедию о джаз-банде, со смелыми трюками и минимумом идеологии. Следующая картина - "Цирк"(1936) уже провозглашала государственную идеологию с апофеозом и гимном в финале: "Широка страна моя родная". Много лет "советских собственная гордость" определялась штрихами этого фильма: у них - расизм, всё выставляется на продажу, ничтожества прячутся за надувными плечами, у нас - молодые красавцы в белых штанах и водолазках, душевные, весёлые старики и подлинная свобода. Энергия эпохи, которую Александров вобрал в свою киноидиллию, ослепляет и через 70 лет. Когда господин Кнайшиц, желая скомпрометировать Мэри Диксон (Л.Орлова), в истерике кричит на весь цирк, что у неё чёрный ребёнок... Мудрый директор цирка (замечательно играл эту роль Володин!), человечно улыбаясь во весь экран, провозглашает: "У нас в стране всех ребятишек любят. Рожайте себе на здоровье - хоть черненьких, хоть беленьких, хоть красненьких, хоть голубеньких, хоть розовеньких в полосочку и сереньких в яблоках!". Все народы СССР качают на руках негритёнка, на разных языках напевая колыбельную.
Единая семья народов! Прообраз коммунистического будущего явственно просматривается в советских людях и Красной Москве "Цирк". Александров не испугался сделать идеальным плакатным советским человеком представителя легкомысленной профессии циркача. Но очень важно, что артист цирка Иван Петрович Мартынов (в народе известен как Петрович, готовит идеологически весомый номер - "Полёт в стратосферу", своего рода прорыв в коммунизм. Многие заметили сходство имён: Марион Диксон и Марлен Дитрих. Голливудская немка была для Александрова эталоном: в погоне за сходством он и брови супруге подправлял, и заставлял многозначительно курить в кадре. Роль американки позволяла не быть простушкой (из простушек Орловой в «Весёлых ребятах» и «Волге-Волге» всё равно выглядывало нутро гранд-дамы). Особенно эффектны были куплеты «Мэри верит в чудеса» – с чечёткой, в облегающем открытом наряде.
Когда снимали этот эпизод – стеклянная площадка, на которой приплясывала актриса, раскалилась от ламп. А ведь Орлова должна была сесть на эту площадку, изображая беззаботную игру на банджо. Она выполнила указания режиссёра и даже улыбалась, получая ожог. Премьера прошла в Зелёном театре ЦПКиО – и это тоже был знак времени, парки имени Горького были святилищами культурной революции тридцатых.
В "Волге-Волге" (1938) Александров на некоторое время оставил мегаполис, но ведь Волга после строительства каналов стала московской рекой. С песнями, плясками и недоразумениями герои вплывают в коммунистическую столицу. Героиня Орловой - письмоносица Дуня Петрова, по прозвищу Стрелка, сочиняла песню о Волге, о Родине. Имя для героини позаимствовали у композитора: таково было прозвище композитора Исаака Дунаевского - Дуня. В роли бюрократа Бывалова снялся Игорь Ильинский - всем известная к тому времени звезда немых комедий. Фильм на несколько лет стал любимым развлечением Сталина. Всё, что связано с каналом, было по сердцу вождю. И оптимизм Стрелки вписывался в канву первых пятилеток, когда героем у нас становился любой, и подразумевалось, что лучшим композитором тоже может стать простая письмоносица. И шарж на бюрократов оказался в русле сталинских выступлений из "Вопросов ленинизма" и Сталин весело обращался к Ильинскому на одном из кремлёвских приёмов: "Мы бюрократы, мы поймём друг друга". Сталин подавал пример советским киноманам, постоянно цитируя репризы из "Волги-Волги. А в 42-м году он решил попотчевать картиной заокеанского союзника: послал "Волгу-Волгу" в Вашингтон, Рузвельту. Может быть, хотел намекнуть на задержку с открытием Второго фронта? Ведь в фильме звучали куплеты лоцмана:
Америка России подарила пароход!
С носа пар, колёса сзади - и ужасно тихий ход!
Ещё больше индустриализма и коммунистических грёз было в фильме "Светлый путь" (1940). Труд превращает простую работницу в знатного, в коммунистического человека, который видит в зеркале светлое будущее и мрачное прошлое, а в мечтах летает на автомобиле над Москвой. Советскую Золушку сыграла, разумеется, Любовь Орлова. Фильм подводил итоги величайшей идеологической кампании тридцатых годов - движения передовиков, маяков, знатных людей страны. Всё началось с правдинской статьи "Советские богатыри" от 6 сентября 1935 года – это был рассказ о шахтёрах Алексее Стаханове и Мироне Дюканове, о рекордных забоях. А уже через неделю советский народ узнал о ткачихе Евдокии Виноградовой, она-то и стала прототипом Тани Морозовой из "Светлого пути". Позже к починам Евдокии Виноградовой присоединилась другая Виноградова - Мария. Все газеты и радиоточки затрубили о сёстрах Виноградовых - Дусе и Марусе. Как известно, кинорежиссёры братья Васильевы не были братьями, а ткачихи сёстры Виноградовы не были сёстрами. Просто рекорды породнили однофамилиц. Они трудились на Вичугской фабрике имени Ногина, в Ивановской области.
В октябре 1935 пресса возвестила о всесоюзном рекорде - вдвоём Виноградовы обслуживали сто станков, на разных фабриках страны началось виноградовское движение. Несколько месяцев на разных уровнях проверяли работу Виноградовых: боялись выдать за достижение "липу". А им уже по плечу оказались 148 станков. В ноябре начался впечатляющий эксперимент: дуэт Виноградовых восемь месяцев обслуживал 216 станков. Это был мировой рекорд производительности труда. В 1938-м "сёстры" установили новый рекорд - 284 станка. Подхватывали знамя Виноградовых и другие вичугские передовые ткачихи: из прессы, например, было видно, что им подсобляла Подсобляева, которая немногим уступала знаменитым Дусе и Марусе.
За рубежом Дусю Виноградову называли "Мисс Советский Союз" - может быть, именно этот титул привлёк внимание Орловой, выбиравшей материал для злободневного фильма. Первым порассуждал на тему "мисс" Дж. Фридрих - Коминтерновский автор, чьи англоязычные монографии издавались в СССР. Он писал: "Имя Дуси Виноградовой теперь знают не только в любом уголке Советского Союза, слава о ее достижениях распространилась по всему миру. И сегодня сотни и тысячи лучших ударниц советской текстильной промышленности гордо носят звание "виноградовцев".
Между прочим, Евдокии Викторовне Виноградовой - так звучит ее полное имя - всего только двадцать один год. Возможно, именно потому, что она так молода, как и ее товарищи по работе, вся молодежь Советского Союза относится к ней как другу и сверстнице, и называет ее по-простому Дусей. Дуся всем известна, Дуся прославлена, Но ее слава не имеет ничего общего с сомнительной и преходящей славой "мисс Европы". Дусю можно было бы действительно назвать "мисс СССР", но только в советском смысле этого слова; ее известность и популярность основаны на ее творческой работе". Пренебрежительное отношение к знатным передовикам - это скепсис более позднего времени, когда здравицы в честь стахановцев поднадоели, обнаружилась пропагандистская фальшь, однообразие штампованных дифирамбов, набившая оскомину показуха. Уже при Хрущёва многие посмеивались над "бабкой Загладой", когда передовая колхозница давала молодёжи резонёрские советы. Вместо сталинских передовиков хрущёвское течение, кроме пожилой Надежды Заглады, вынесло на вершину молодую ткачиху Валентину Гаганову, которая в 1958 году выступила с почином перехода передовиков производства на отстающие участки.
А с 1967-го Высоцкий уже иронически пел под гитару: "У нас стахановец, гагановец, загладовец, и надо ведь, Чтоб завалило именно его...("Случай на шахте").
Тогда, в тридцатые, многим художникам и впрямь хотелось прославить героев труда в монументальном искусстве, в том числе и в самом массовом. Стахановская кампания воспринималась как нечто свежее, остро актуальное и Александров чувствовал, что здесь можно снова попасть в резонанс моды. Кроме шахтёров и ткачих свои маяки появились и в других профессиях.
Очень важно было выдвинуть новую элиту страны - не аристократов, получивших почётный статус по рождению и не предпринимателей, которые добиваются успеха по законам чистогана. Стилем поведения эти люди не отличались от народного большинства - и это поначалу вызывало восторг, повышало лояльность общества. Ставили рекорды кузнец Горьковского автомобильного завода имени Молотова Александр Бусыгин, знатный машинист Пётр Кривонос, трактористка Паша Ангелина. Все добры молодцы и красны девицы - орденоносцы, как один. Но Александров обратил внимание на ткачих.
И Орлова начала вживаться в роль, осваивая ткацкое дело. Правда, в длительную экспедицию на Вичугскую фабрику они не поехали, занимались в московском НИИ текстильной промышленности и на Глуховской фабрике, что в подмосковном Ногинске, где и снимали производственные сцены "Светлого пути". В Вичугу Орлова и Александров заехали ненадолго: восхищённо понаблюдали за работой Виноградовых - и домой. Наставницей актрисы в ткацком деле стала однофамилица - московская ткачиха Орлова (Александров, наверное, усмехался "сёстрам Орловым"). Актриса сдала техминимум - как же без этого? Александров снимал кино о "советской мечте".
Американцы давно приспособили для отображения такой "мечты" фабулу "Золушки". Александрову и нужна была сказка - поначалу фильм и назывался "Золушка". Промышленность обещала поддержать ажиотажную рекламную кампанию выпуском духов, спичек и конфет "Золушка". Труд превращал Золушку в - "мисс СССР", которую награждают в Кремле. Название - "Светлый путь" предложил после просмотра лучший друг кинематографистов и все сразу почувствовали, что именно такого названия не хватало картине. Обошлись без спичек и духов. Зрительский успех не повторил рекордов "Весёлых ребят" и "Волги-Волги", да и Сталин, похвалив картину, всё же заметил, что "Волга-Волга" сильнее - по сатирическим зарядам". Зато много лет спустя героиня популярнейшей кинокартины 1980-го "Москва слезам не верит" отчасти повторит светлый путь Тани Морозовой: архетип Золушки вечен, и в отечественное кино его привнёс Александров.
Любовь Орлову не стеснялись называть "первой советской кинозвездой", кстати, её никогда не называли только по имени или по фамилии, не называли и простецки, по отчеству, как Ильича. Только Любовь Орлова - такой культ создал Александров. Такой её сделал Александров. Несмотря на роли тружениц, она оставалась небожительницей, которая во многом равнялась на Марлен Дитрих. Демократизма и советской душевности в этом образе было немного. Актриса любила выглядеть куда моложе своих лет, что сокращало возможности для мимики и жеста: Орлова всегда снималась в "выгодных" ракурсах, в простоте и бровью не могла повести. А любили её так, как умели любить только первых всенародных любимцев - тех, кто управлял мечтами зрителей с середины тридцатых.
В автобиографии кинозвезда рассказывает, как после концерта её обступили рабочие: сетовали на то, что у них не ладится с выпуском поршневых колец. Тут они рассказали, что коллектив поршневого отделения только что, после концерта, решил к следующему моему выступлению довести сменную выработку поршневых колец с 10 до 12 тысяч штук... Я уехала в Магнитогорск и снова вернулась в Челябинск. На концерт пришло всё поршневое отделение завода в полном составе. И, когда концерт окончился, мне было подарено кольцо - нет, не золотое, гораздо более драгоценное. Это было поршневое кольцо с выгравированной надписью: "Нам песня строить и жить помогает. Она как друг и зовёт, и ведёт. - Артистке Л.П. Орловой от стахановцев отделения поршневых колец литейного цеха Челябинского тракторного завода им. Сталина. 12314 штук - рекорд после вашего концерта". Это кольцо принадлежит к числу самых дорогих реликвий моей актёрской работы. В моей комнате оно хранится рядом с шахтёрской лампочкой, преподнесённой мне горняками в городе Сталино."2
И здесь впору вспомнить ещё одну героиню первых сталинских пятилеток - Прасковью Никитичну Ангелину. Её называли без церемоний - Пашей, Пашей Ангелиной. В 1919 году она выучилась работать на тракторе: немногие женщины тогда решались оседлать железное чудище. Но Паше было суждено стать символом советской эмансипации, символом женщины нового времени, но не такой, как стрекоза Лепешинская; да и от сестёр Виноградовых феномен Ангелиной отличался неженским механизаторским ремеслом. От неё пахло не духами, не тканями, не стряпнёй, а горючим и машинным маслом. Все отмечали властный, целеустремлённый мужской характер Паши. В 1933-м году, на родном Донбассе она организовала женскую тракторную бригаду. И сразу бригада выбилась в передовые, первенствовала в соревновании, выполним 129 % плана. Пришла слава. Пашу наградили, приветили в Москве. Она громогласно поклялась стране, партии и товарищу Сталину организовать десять женских тракторных бригад. А в конце 1938, на очередном совещании передовиков Паша выступила с инициативой "Сто тысяч подруг - на трактор!".
План Ангелиной удалось перевыполнить вдвое: в дни войны на полях страны бились за урожай 200 000 трактористок. В повадках и речах этой простой женщины чувствовалась сила. Поэтому так громко прозвучали в годы войны её патриотические воззвания к колхозницам. Ангелина со своей бригадой была эвакуирована в Западный Казахстан, яростно трудилась. Впрочем, это случилось уже после пырьевского фильма. Но внешне на Ладынину была похожа другая трактористка с Украины - белокурая полтавчанка Паша Ковардак. Белокурая, женственная Прасковья Ивановна Ковардак понравилась Пырьеву, режиссёр беседовал с ней о будущем фильме. Ковардак была чуть менее знаменита, чем инициативная Ангелина, но входила в пантеон знатных людей СССР. Она была рядом с Ангелиной на всех совещаниях и присоединялась ко всем ангелинским начинаниям. Как и Ангелина, трактористка Ковардак вырабатывала по четыре годовые нормы.
Марина Ладынина, исполнявшая роль передовой трактористки Марьяны Бажан, сама водила по полям сложный гусеничный ЧТЗ и гоняла на мотоцикле, отказываясь от дублёров. Она за несколько недель превратилась в механизатора высокого уровня. Ладынина в мужниных фильмах пела не меньше Орловой, но реже танцевала. У неё хорошо получались могучие крестьянки, стахановки села. Пырьев обращался к фольклорным струнам русской-украинской - советской души, подобно хору Пятницкого. Весёлой суматохи в его комедиях было куда больше, чем сатиры, а суровых проблем классовой борьбы в комедиях он старался не замечать. Коллективизация у Пырьева проходит в задоре трудовых соревнований, без перестрелок и голодоморов. Сёла богатеют, среди колхозников всё больше передовиков и энтузиастов. И на войне они сумеют защитить страну с былинным богатырским размахом. Роль широкоплечего увальня Назара Думы в "Трактористах" стала дебютом саратовца Бориса Андреева, залпом осушавшего полный графин воды.
В фильме звучат песни братьев Покрасс, звавшие на бой - и не разобрать сразу, то ли на трудовой, то ли на смертный воинский. "Три танкиста", "Марш танкистов" ("Броня крепка, и танки наши быстры"). Сразу же пошли в народ озорные выкрутасы Петра Алейникова и Николая Крючкова. Скоморошьи куплеты колхозного шалопая с алейниковскими ужимками пытались повторить все дворовые повесы СССР:
Здравствуй, милая моя!
Я тебя дождался!
Ты пришла, меня нашла, а я растерялся!
Это была наша чаплиниана: вместо городского бродяги - обаятельный и эксцентричный сельский забавник. Первый фронтовой фильм Пырьева был снят перед войной - "Свинарка и пастух". Фронтовой, потому что картину полюбили бойцы. Фильм идилличен, как и место встречи героев - ВСХВ - ВДНХ.
Началась война и поэт В.Гусев дописал к песне "Хорошо на московском просторе" фронтовой куплет. Эстетика выставки достижений удивительно подошла Пырьеву, он темпераментно её развивал, не замечая противоречий, отмахиваясь от критиков. Герои его армейского музыкального фильма "В шесть часов вечера после войны" изъяснялись высокопарными стихами Гусева и пели Хренниковскую героику: "Казак уходил, уходил на войну"... и "Артиллеристы, Сталин дал приказ!". Романтическая история любви учительницы (М.Ладынина) и артиллериста (Е.Самойлов) была поэтически приукрашенным, но в то же время узнаваемым фронтовым эпизодом.
После Победы Пырьев возвращается ко вроде бы комедийному материалу, но, с учётом теории бесконфликтности, создаёт ещё более идиллические полотна - "Сказание о земле Сибирской" (1947) (вот где сказался страстный сибирский патриотизм Пырьева!) и "Кубанские казаки" (1949). Сказки об исполинах, о красавицах и богатырях нравились зрителям сороковых, но очень скоро они стали раздражать публику безоглядным контрастом с послевоенной разрухой. Труд показан как красочный праздник – без натуги, с песней. Это была сознательная лакировка действительности, мечта о счастливой доле. Пырьев показывал образцовую жизнь, такую, какой она станет ближе к коммунизму. Зрелищная кубанская ярмарка (первое название фильма - "Колхозная ярмарка") так и просилась в панно какой-нибудь роскошной станции московского метро. Здесь и буйство сытых коней, и самодеятельная концертная программа, и лихие скачки. Вместо сатиры - прибаутки.
Зритель безоговорочно поверил и в любовную историю двух соревнующихся передовиков: и Галины Пересветовой и Гордея Ворона, подхватил песню Дунаевского "Каким ты был, таким ты и остался". Уже в хрущёвские годы, в ответ на упрёки в лакировке кубанской действительности, Пырьев не без лукавства отвечал, что в конце сороковых Кубань жила зажиточнее, чем через 10 лет: в каждой семье было по две коровы, хватало молока и масла. Свою правду, свою программу режиссёр отстаивал бурно. И рассуждал о подлинно советском юморе: "Советская кинокомедия, вдохновлённая любовью и уважением к человеку труда, рождает смех, поощряющий весёлую шутку, ловкость и смекалку – смех, который помогает народу в труде, в борьбе, в жизни".
Кипучий пырьевский темперамент было не спрятать – даже в идиллической комедии он проглядывал. А главным мотивом его комедий был патетический гимн труду, выметавший из сердец уныние. Труд как дело чести и славы пропагандировался с карнавальным, ярмарочным ликованием. Это была умелая и пользительная кампания.
Кризис, предвоенные тревоги, большие проекты - это всегда вызов для идеологии государства. Нет сомнений, что и нас в условиях мирового кризиса ждут новые мотивы в пропаганде. Только вспомнят ли о них внуки как о деяниях великой эпохи?
Арсений Замостьянов.
2. Цит. по: Хорт А.Н. Любовь Орлова. М., 2007, с. 149.