В последние годы «коррупцией» у нас постепенно привыкли называть громкие уголовные дела, когда, например, действующий генерал силовой структуры санкционирует липовое расследование ради получения настолько крупной взятки, что обираемый вынужден обратиться в службу собственной безопасности данной структуры. И тогда возникает «громкое дело» с «общественным резонансом», всплывают очередные штампы о «чистых руках» и «оборотнях»...

На фоне таких кампаний в СМИ, да еще будируемого время от времени общественного недоумения по поводу того, как очередной госчиновник попадает в официальные списки миллиардеров (как это было с Виктором Черномырдиным в 1999 году), мы почти забыли, что по-европейски, «по-правильному», коррупцией считается любое использование госчиновником своего положения в целях личного обогащения или снижения собственных расходов. И с данной точки зрения коррупция в России — это сложившаяся веками система взаимоотношений общества и власти.

Тысячелетнее «кормление»

В «Краткой правде» (своде законов) Ярослава Мудрого, написанной в первой половине ХI века как дополнение к существовавшей уже «Русской правде», читаем: «тиуну (представителю княжеской администрации), вирнику (сборщику налогов) в неделю (то есть в воскресенье) две курицы или барана или полть (часть говяжьей туши), яиц, меду...» и т.д. То есть содержать (кормить) княжеских чиновников должно было само население, никакого жалованья от князя не полагалось, отсюда и термин «кормление». Жалобы населения на своих чиновников, торгово-купеческие отношения (бизнес), обращения иностранцев князь разбирал лично, судил по той же «Русской правде», а также исходя из здравого смысла, советуясь с ближним окружением («смысленными» людьми). Вся «бытовуха», за исключением особо тяжких случаев, была отдана в юрисдикцию церковным судам.

Такая система благополучно просуществовала еще почти 700 лет, пережила татаро-монгольское иго и смену династии и достигла своего расцвета при Алексее Михайловиче, царе «Тишайшем». Как известно, второй Романов ежедневно несколько часов посвящал разбору жалоб и обращений от населения, которые доставлялись к нему со всей страны возами! Делал он это в присутствии и пользуясь советами ближних бояр, явка которых на такие собрания была строго обязательна.

Причем приказов (министерств) было всего пять, ближних бояр — два десятка, и царь прекрасно знал, кто из его окружения «лоббирует» интересы того или иного назначенного воеводы, и мог единолично строить систему противовесов различных влияний. Если число жалоб на того или иного «кормящегося» чиновника превышало определенные нормы, сие уже квалифицировалось как «беспредел» и ставился вопрос о «профпригодности».

Данный способ управления огромным даже по нынешним временам государством (за Урал Россия шагнула еще при Иване Грозном, в 16-м веке) очень многие современные историки признают для России почти идеальным. Это тот самый случай, когда «история стала легендой, а легенда стала мифом». Миф о «добром царе» и есть воспоминание в народе о правлении Алексея Михайловича. Потому и «Тишайший», что судил каждого кротко, по справедливости и старался зря народ не калечить.

Сын Алексея Михайловича, Петр I– человек очень энергичный, тратить время на разбор частных жалоб не собирался. Ориентируясь на западные формы правления, он начал поступать как типичный современный топ-менеджер: вместо того, чтобы заниматься конкретными случаями, создал 12 новых министерств (коллегий) и начал писать алгоритмы управления, то есть законы. За свою жизнь он собственноручно написал больше законов, чем было создано за всю предыдущую 800-летнию историю Руси и России. При этом, поскольку большую часть его законов 98 процентов населения не понимало и не принимало, ему практически сразу понадобился новый тип чиновника — прокурор, то есть тот, кто следит за правильным исполнением законов. Чиновник от царя, наблюдающий за чиновниками на «кормлении».

Итак, начало было положено, а дальше чиновники начали размножаться сами, простым делением. Рост их количества воспринимался верховной властью, окончательно отошедшей от непосредственного решения проблем своих подданных, как нечто само собой разумеющееся, и задачей их достойного содержания никто особенно не загружался. Николай Гоголь, приехавший в Санкт-Петербург в 1828 году из Малороссии, писал матери: «на квартиру, еду и одежду при самых минимальных расходах необходимо 100 рублей в месяц, жалование же чиновника нижнего чина составляет 500 рублей в год». Остальное либо получай из дома, если ты помещик, либо добывай, как хочешь.

Сие — о столичных чиновниках. Провинциальных же Гоголь очень рельефно показал в «Ревизоре» и «Мертвых душах» — «кормление» в чистом виде. Дальше вплоть до 1917 года в этой «системе» почти ничего не менялось.

Затем в тысячелетней истории русского «кормления» есть небольшой период — приблизительно с 1934 по конец 50-х — когда коррупция («кормление») в стране были изжиты почти полностью (необходимо исключить периоды войн и революций, когда никакой стройной системы отношений общества и власти либо не было в принципе, либо она носила характер диктатуры). Однако это отнюдь не было возвращением к системе Алексея Михайловича, о чем много писали в постперестроечной исторической литературе. Коррупцию в данном случае вытеснила идеология, позволявшая «правоверным» коммунистам «законно» следить, выявлять и избавляться от «отступивших от генеральной линии», в том числе и от расхитителей государственной собственности. А к «правоверным» себя причисляла чуть ли не половина населения страны. Тут не поворуешь.

Но все возвращается на круги своя.

«Кормление» и коррупция

В середине 90-х к факторам, направленным вроде бы на искоренение системы «кормлений», добавились выборы глав администраций. Однако содержание таким выбранным главам назначается не городским муниципалитетом, а спускается сверху, государством, что все преимущества выборности сводит к нулю и создает только ненужные центральной власти прецеденты. Это власть уже поняла и постепенно от института выборности местных руководителей уходит.

Но сама философия «кормления» (а не коррупции), как формы взаимоотношений власти и общества, безусловно, осталась. В марте текущего года российские министры в очередной раз обнародовали декларации о доходах. В соответствии с ними, средний доход министра составляет сейчас 120-150 тыс. долларов в месяц. При этом, конечно, поясняется, что при назначении на пост министр получает некий пакет акций принадлежащей государству компании и пользуется доходами с них. Но сие, как говорится, мелким шрифтом. Его никто не читает.

Каждый российский администратор или чиновник в любом городе или поселке воспринимает подобную демонстрацию совершенно однозначно: раз можно им, почему нельзя нам? Для чего нужна общая разрядная тарифная сетка, если она не распространяется на первых чиновников страны? Только для определения минимальной оплаты труда. Рыба тухнет с головы.

То, как тысячелетняя традиция «кормления» осуществляется сейчас, покажу на примере города в ближнем Подмосковье, в котором живу. Я не называю его только потому, что уверен — то же самое происходит практически на всей территории России.

Итак, мэр нашего города — женщина — замужем за главой строительной компании, которая осуществляет функции Заказчика всех строительных объектов на его территории. В принципе, для любой европейской страны уже достаточно. Там такого не может быть в силу того, что само по себе создает все предпосылки для коррупционного сговора. На «плечи» к такому мэру моментально слетелись бы представители антикоррупционных и антимонопольных структур. У нас — всего лишь «кормление».

Как Заказчик строительства, фирма берет на себя урегулирование земельных отношений и отношений с администрацией и получает за исполнение этих функций вполне определенную плату (до выхода 1 апреля прошлого года антикоррупционного закона №214 она составляла 25 тысяч долларов за подпись главы города на договоре об аренде участка земли под строительство на каждое «строительное пятно»). Фактически узаконенная взятка, которую при желании можно получить и «налом», и при этом главу администрации не притянешь никаким боком.

Дополнительная неприятность от такой семейственности состоит в том, что при тендерном подходе каждая строительная компания, желая получить подряд, кроме «обычных» взяток предлагает еще и бонус для города: детскую площадку, спортивное сооружение, при больших объемах строительства — бассейн, стадион, новую школу. Здесь же все бонусы поглощает семья, которая отдает подряд тому, кто больше даст «на лапу».

Страсть получения взяток за «строительные пятна» настолько захватила глав подмосковных администраций, что они не заметили, как «внезапно кончилась кровать». Городские сети быстро исчерпали свои возможности, и подключение новых домов стало требовать возведения новых объектов инженерии, что в разы увеличило стоимость строительства. А многие «коробки» уже построены, и будущие жильцы выплатили за них свои паи. Не справившись с ситуацией, руководители строительных компаний вывели оставшиеся средства в оффшоры и прямиком отправились кто под следствие, а кто и сразу в предварительное заключение. Возникли десятки тысяч обманутых соинвесторов, то есть количество жалоб, адресованных к воеводе (губернатору) и царю (президенту), достигло того предела, когда автоматически ставится вопрос о профпригодности государевых «тиунов» и «вирников», допустивших подобный беспредел.

«Кормление» в данном случае переросло в чистой воды коррупцию. Причем отнять уже выплаченные главам администраций (и их покровителям на следующей ступени власти) взятки не представляется возможным. Возможны только оргвыводы. Они и последовали.

Коррупция и демократия

Подмосковье разбили на 400 муниципальных образований и начали срочно ставить туда новых глав. Старые уходили нехотя, кто с шумом и помпой (как в подмосковном Пушкино), кто тихо благодаря Бога за то, что остался на свободе и с деньгами.

Естественно, возникает вопрос: откуда взять такое количество новых, некоррумпированных глав администраций. Губернатор-генерал нашел естественный для себя ответ: из близкой военной среды.

Прошлым летом автор этой статьи принимал участие в предвыборной кампании одного из таких губернаторских ставленников. Она велась под крышей полувоенной ветеранской организации. «Нашим» кандидатом был человек, родившийся на Украине и закончивший военное училище в Ростове. Какое-то время он работал на Байконуре, потом был переведен в подмосковное военное училище на преподавательскую должность. Здесь карьера у него не заладилась (не дослужился даже до капитана), и в итоге он стал тренером команды по военному рукопашному бою. Выступление этой команды увидел во время какого-то празднования губернатор, ему понравилось, и он взял тренера в свою команду.

И вот теперь его выдвигали на пост главы крупного муниципального образования Подмосковья по Ленинградскому направлению. На мой вопрос, чем он займется в первую очередь, он ответил: «Подготовкой к зиме». Следует отметить, что выборы проходили 8 сентября, а отопительный сезон у нас начинается 15 октября, так что «готовиться к зиме» ему уже было поздновато.

На вопрос, в чем он видит залог будущего процветания своего муниципального образования, он ответил, что постарается построить развлекательный комплекс с казино, гостиницами, в который будет съезжаться народ со всей Москвы, и рассчитывает на определенные льготы со стороны администрации области. Проще говоря, его план состоял в осуществлении «вековой» мечты всех подмосковных бандитов — организации внутреннего оффшора прямо на территории области. Ничего себе «светлое будущее».

Я так подробно останавливаюсь на личности кандидата не потому, что он лучше или хуже других, наоборот, он абсолютно типичен. Дав ему характеристику, я сам себе задаю вопрос: расценивает ли такой человек свое назначение как постановку на «кормление»? И отвечаю: несомненно. Конечно, для губернатора он привлекателен прежде всего тем, что на любой приказ сверху, не задумываясь, ответит «есть», но для жителей он будет самым что ни на есть «кормленцем». А это означает, что в ближайшие 4-8 лет в Подмосковье (и в России в целом) в отношениях «власть — общество» ничего принципиально не изменится. Еще 30 тысяч освободившихся офицеров с семьями ждут своего расквартирования (бесплатных квартир) по стране. Многие из них пойдут во власть. Они уже туда идут.

Несколько интереснее процесс финансирования подобных выборов. При мне руководитель штаба из уже упомянутой ветеранской организации, ведший одновременно восемь кампаний, обмолвился, что на каждого «своего» кандидата выделяется кредитная линия в 1 миллион рублей. В какой-то момент все деньги наличными находились у него в сейфе. Я их видел своими глазами, когда после трех дней работы в штабе понял, что это «не мое», и попросил заплатить за написанный буклет. Он открыл сейф, набитый пачками «зеленых», и из верхней отсчитал мне оговоренную сумму.

Происхождение этих денег просчитать нетрудно: «общак», который собирают именно на такие нужды главы администраций, уже поставленные на «кормление» подобным образом. Откуда берут они? Прежде всего — с игрового бизнеса, который столь расцвел сейчас в Подмосковье. Так проще всего — огромные неучтенные суммы наличными, получаемые при небольшом попустительстве местных властей. Вот и все. Круг замкнулся. Почти стопроцентно незаконный бизнес финансирует «демократические» предвыборные кампании губернаторских ставленников.

Не могу не отметить, что в этом же (прошлом) году в ноябре работники социальной помощи на дому с зарплатами в 3-4 тыс. рублей не получили свои ожидаемые ежегодные выплаты на теплую одежду. В администрации им объяснили, что было много расходов, и на дополнительное премирование нет денег. Но это так, к слову. Безнравственная в принципе система безнравственна и в мелких проявлениях.

Описанное выше уже не «кормление». Сие коррупция в чистом виде. Коррупция, настолько вошедшая в плоть и кровь нашего общества, что для борьбы с ней надо сметать под корень всю систему. Однако это уже один раз попробовали сделать в 1917 году. Что получилось — всем известно.

Источник: сетевой журнал «Территория жизни»