C окончанием холодной войны, проигранной Россией странам капитала, вопрос о том, какой быть армии почившей в бозе страны недоразвитого социализма, стал во многом чисто политическим. Тот же Борис Ельцин клялся во время обеих своих предвыборных кампаний, что уже к концу прошлого века армия будет полностью профессиональной. Но таковой она не стала и поныне, а вот по уровню коррумпированности стремительно продвинулась вперед.
Вопрос о боеспособности армии отнюдь не риторический, ведь за постсоветское время нам пришлось вести две кровопролитные гражданские, пусть и с партизанским оттенком, войны. Мало того, Ельцин умудрился использовать армию и ради сохранения власти в своих руках. Проблема актуальна и из-за развития общей ситуации в мире и, пожалуй, даже становится все более острой.
Потенциальная коррупционность армейской жизни заложена в самих принципах ее существования. Единоначалие, отсутствие возможности обсуждения приказов командира, наконец, некая оторванность от гражданской правоохранительной системы — все это благодатная почва для недобросовестных военачальников. В советские времена сия потенциальная опасность гасилась высочайшим социальным авторитетом военной службы. Человек в погонах был уважаем, социально защищен, получал достойную зарплату, сопоставимую с заработками самых высокооплачиваемых чиновников. Для молодых ребят срочная служба действительно была не просто обязанностью, но и священным долгом, плюс давала отслужившим немалые преференции.
Однако стремительно ворвавшиеся в нашу жизнь рыночные отношения, к сожалению, коснулись и военной службы. Покупаться и продаваться в армии стало практически все. И это не преувеличение, а реальность. Скажем, недавно был осужден военный комиссар г.Сочи полковник Виктор Смоленский: находившихся у него в подчинении военнослужащих срочной службы он направлял на работу в ресторан, одним из владельцев которого была его жена.
В Краснодаре предприимчивые военные строители организовали буквально биржу труда, где за весьма скромное вознаграждение можно было приобретать целые комплексные бригады из срочников для строительства дач и коттеджей. А полковник Главного штаба внутренних войск Андрей Карпов умудрился забрать со сборного пункта в Москве призывника, которому выдал справку о зачислении на военную службу. Фактически же два года солдат возил на собственном автомобиле своего благодетеля и членов его семьи, спокойно живя дома. И это лишь немногие факты, получившие огласку.
Итак, на смену принципам чести и достоинства, на которых всегда держался высочайший социальный статус российского офицерства, пришли денежные отношения. К сожалению, признаться в этом армейское начальство не спешит. Сменяющие друг друга министры обороны говорят лишь об отдельных случаях проявления коррупции в армии, а между тем достаточно посидеть «за рюмкой чая» с любым военным, и становится страшно от того, в какую пропасть падает армия.
Продажа должностей и престижных мест стала обыденным явлением. Совсем недавно у меня гостил родственник, подполковник тыловых частей, проходивший службу на Дальнем Востоке. Так вот, за перевод в одну из подмосковных частей в Министерстве обороны с него запросили несколько персональных компьютеров и предметов бытовой техники. Причем шел он уже по проторенной его коллегами тропе, заранее зная приблизительные расценки. Нынешняя взятка была не первой, ибо в прошлом году он уже привозил «подарки» своему благодетелю в министерстве.
Самое же печальное состоит в том, что, вместо операции по решительному удалению опухоли коррупции, Министерство обороны, судя по всему, в лучшем случае решается лишь на полумеры. Как говорится, «ура» крикнули, а в атаку не идут.
Вот и на прошедшей неделе нам попытались доказать, что не все так уж в армии плохо. На коллегии Главной военной прокуратуры глава оборонного ведомства России Сергей Иванов заявил, что количество случаев неуставных отношений сокращается, равно как и становится все меньше офицеров, использующих труд своих подчиненных для личных целей. Его бы устами да мед пить.
Ведь и дело рядового Сычева тоже пытаются в последнее время представить как исключительное и чуть ли не сфабрикованное органами прокуратуры. Не дают покоя армейскому руководству независимые от их министерства люди в погонах. Лезут куда не нужно да вдобавок информируют общественность, что кое-кто из военных у нас еще порой честно жить не хочет.
Самое странное, что в унисон с министром обороны выступил на коллегии Генеральный прокурор Юрий Чайка. Он буквально обрушился на своего предшественника Владимира Устинова, обвинив его и бывшего Главного военного прокурора Александра Савенкова в излишней политизированности и отстраненности от нужд армии. Наш главный борец с преступностью, недавно утвердивший новую стратегию противодействия коррупции в стране, фактически взял сторону тех, кто хотел бы нынешний развал армии выдать за нормальное положение дел, хотя, правда, имеются отдельные недостатки и недочеты. Как кот Леопольд из известного мультфильма, он предложил прокуратуре и Министерству обороны жить дружно.
История конфликта ГВП и МО, который и пытался «разрулить» Юрий Чайка, имеет достаточно глубокие корни. В мае прошлого года тогдашний главный военный прокурор Савенков сделал публичное заявление, в котором обвинил руководство Министерства обороны в стремительном росте коррупции в армии.
Одновременно он выразил свое несогласие с решением суда по «делу Ульмана», осудили по которому лишь человека, выполнившего преступный приказ, а вот те, кто его отдавал, оказались в стороне. Напомнил глава ГВП и о солдатах, гибнущих помимо боевых действий, и о расцветшей в армии дедовщине. Мало того, Савенков позволил себе назвать военкоматы прибежищем для восемнадцати тысяч бездельников в военной форме.
Министр обороны в долгу не остался. Буквально через неделю после заявления главы ГВП он обрушился с критикой на военную прокуратуру. Сергей Иванов обвинил ее руководство в высокой текучести кадров, низком профессионализме сотрудников и т.д. и т.п. И подытожил свою речь министр мыслью о том, что органы военной прокуратуры… подлежат даже не реформированию, их надо просто распустить.
Конфликт разгорелся с новой силой в ходе расследования дела рядового Сычева. Именно тогда Иванов в открытую заявил, что оно во многом инспирировано прокуратурой. А возглавляющий ведомственную комиссию по этому инциденту главком сухопутных войск Алексей Маслов и вовсе обвинил работников ГВП в фальсификации материалов следствия и незаконных методах его ведения.
Парадоксальность ситуации состоит в том, что главный военный прокурор имеет статус заместителя Генпрокурора и назначается Советом Федерации по представлению Генерального прокурора. Таким образом, министру обороны он, в отличие от своих подчиненных, полностью неподконтролен. «Рядовые» же прокуроры получают от военного министерства звания, денежное довольствие, материально-техническое обеспечение, средства связи, рабочие помещения и даже квартиры.
Именно этим объясняется пассивность военных прокуроров на местах и их практически полное невмешательство в армейскую жизнь. И единственным, кто может чувствовать себя независимым, остается главный военный прокурор, который и позволял себе жесткую критику армейского руководства.
Кстати, одной из версий недавней отставки Владимира Устинова многие аналитики как раз и называли конфликт Генпрокуратуры и Министерства обороны. Поэтому вовсе не исключено, что горячее желание Юрия Чайки помириться с армейской верхушкой как раз и вызвано опасением за свою судьбу и стремлением заранее подстелить соломки. А то не дай Бог, Сергей Иванов и вправду станет преемником нынешнего Президента страны.
А ведь возможность изменить ситуацию кардинально благоприятна как никогда. В пылу словесной перепалки министр обороны сам заявил о необходимости роспуска военной прокуратуры в ее нынешнем виде. Так, может, стоило Юрию Чайке воспользоваться ситуацией и вывести своих подчиненных из-под двойного подчинения? Пусть даже с потерей воинских званий, но зато с полной независимостью от руководства подконтрольного ведомства.
Судя по всему, такие идеи у Генпрокурора были. Не случайно, замирившись с Сергеем Ивановым, он все же предложил тому отказаться от сложившейся еще в советские времена явно абсурдной практики проведения дознания непосредственно командиром части или специально назначенным офицером. Заранее понятно, что таким образом создается возможность беспрепятственно скрывать преступления. Какой же командир заинтересован выносить сор из избы?
Но, видимо, инициатива Чайки энтузиазма у министра не вызвала. Предложенный последним вариант создать органы дознания на базе военных комендатур, состоящих все же в структуре Минобороны, вряд ли является выходом из положения. Это, пожалуй, еще более укрепит позиции военных, ведь по нынешнему законодательству прокуратура хотя бы утверждает кандидатуры дознавателей в частях, а теперь у нее не будет и этого рычага. В общем, иначе, как полумерой, назвать этот шаг нельзя.
И все же прошлогодний конфликт Александра Савенкова с Министерством обороны имел и положительную сторону. Хочешь или не хочешь, а проблема глубокой коррупционности военной среды стала предметом широкого гласного обсуждения. Одно из его проявлений — недавний приказ Сергея Иванова о реформе системы призыва в армию. Суть новшества проста: число военкоматов сокращается, а их кадровый состав, непосредственно связанный с призывом, будет меняться не реже одного раза в три года. На прошедшей неделе были оглашены и конкретные цифры: количество военных комиссариатов всех уровней сократится с 2300 до 1700. С учетом перевода части армии на контрактную основу, этот шаг выглядит и логичным, и обоснованным.
А вот решение вопроса о ротации кадров воспринимается совсем не однозначно. Как объяснили в Главном организационно-мобилизационном управлении Генштаба Вооруженных Сил, ротации в первую очередь будут подвергаться военкомы районов и городов и начальники вторых отделов военкоматов, отвечающие за призыв граждан на военную службу. По прикидкам генштабистов, каждые три года будут меняться примерно 4 тысячи работников военкоматов.
Казалось бы, шаг логичный: за три года новый работник не успеет обрасти связями и превратить свою должность в кормушку. Фактически же все может получиться в точности до наоборот, так, что коррупционность в военкоматах только возрастет. Во-первых, люди, которые будут там служить, окажутся в сложнейших житейских условиях. При почти полном отсутствии в настоящее время у министерства обороны служебных квартир офицеры будут вынуждены арендовать жилье.
Не улучшит настроения и положение временщика, заранее знающего, что он сюда приехал только на три года. В этой ситуации искушение урвать свой куш как можно быстрей только усилится. Вряд ли постоянные замены будут способствовать и повышению квалификации кадров, не говоря уж о создании какого-то определенного морального климата в коллективе. При смене военкома каждые три года говорить о какой-то воспитательной работе просто абсурдно.
Есть и еще один минус от этих беспрерывных смен. Чаще всего в небольших городах и районах военком не просто фигура административная, но и, можно сказать, политическая. В советские времена многие из них являлись членами горкомов и райкомов партии, активно пропагандировали службу в армии, организовывали массовые военно-спортивные мероприятия и прочее. На авторитете военкомов отчасти и держалась система призыва и допризывной подготовки. Реально ли все это возродить, если военкомы будут меняться каждые три года? Безусловно — нет. Так, может, стоило бы подумать о несколько иных методах борьбы с коррупцией в военкоматах?
Ведь, по большому счету, их возможно вовсе вывести из Минобороны, возложив обязанности по призыву на районные и городские администрации. Кроме того, уже давно назрела необходимость проведения медосмотров не комиссиями при военкомате, через которые чаще всего взяточники и решают вопросы об освобождении от призыва, а нейтральными медкомиссиями в городских и районных поликлиниках.
Большую роль в наведении порядка могли бы сыграть и некие наделенные полномочиями по проверке хода призыва общественные советы, состоящие из авторитетных ветеранов военной службы, педагогов, врачей… Ну и, наконец, а точнее — в первую очередь, необходимо навести порядок в самой армии. Тогда молодые ребята не будут бояться идти на службу, и она вновь, как когда-то, станет не только обязанностью, но и священным долгом.
Источник: сетевой журнал «Территория жизни»