23-24 октября в Москве проводится международная конференция, посвященная защите от фальсификации лекарственных препаратов. В преддверии этого события в Москве прошел ряд совещаний и «круглых столов». Представители различных ведомств и компаний высказывали свое отношение к данной проблеме, которая, как выяснилось, всерьез беспокоит производителей и государственные структуры во всем мире.

Вопрос действительно серьезный. По оценкам Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) и американского Управления по контролю рынка пищевых продуктов и лекарств (FDI), доходы от черного фармацевтического рынка сегодня уже сопоставимы с доходами от нелегальной продажи оружия. При этом необходимо учитывать, что проблема состоит из двух частей.

Первая — «европейская» — заключается в том, что марки известных фармацевтических компаний используются без согласия правообладателей. Сегодня достаточно развитая фармацевтическая промышленность ряда стран Восточной Европы (прежде всего Венгрии и бывшей Югославии) вынуждена подгонять себя под сложившиеся западные стандарты, ее продукция почти не находит сбыта.

Вторая — «российско-азиатская» составляющая — это выброс на рынок нелицензированных или просроченных препаратов. На огромном российском рынке медикаментов сегодня слились оба «мутных потока», так что бороться приходится сразу на всех фронтах.

«Круглый стол», посвященный защите российского рынка медико-биологической и фармацевтической продукции, в Торгово-промышленной палате (ТПП) РФ вел ее президент Евгений Примаков. Он сразу обозначил суть проблемы:

«Начну с того, что сегодня объем российского рынка лекарств оценивается в 170 млрд. рублей в год. Причем на 50 млрд. лекарств реализуется населению по льготным программам. Это не может не радовать. Однако позитивный момент заметно нивелируется тем количеством подделок, которые, если судить по различным оценкам, заполонили российские аптеки. Например, в отчетах ВОЗ фигурируют 12% фальшивок от общего числа продаваемых лекарств.

На недавних парламентских слушаниях в Госдуме была озвучена и занесена в официальный протокол цифра 20%. Оценки независимых экспертов колеблются в вилке от 20 до 60%! При этом официальная статистика Госздравнадзора оценивает объем продаваемых фальсификатов всего в 0,4-0,5% от общего объема продаж. Как объяснить это явное несоответствие?

Теперь следующий момент. Сегодня на оптовом фармацевтическом рынке России официально работают 2500 дистрибьюторов. Для сравнения, в Великобритании их 3, во Франции — 4. Понятно, что сотни из них — фирмы-однодневки, это данные МВД. У каждой компании — свои склады. Кроме того, в России сейчас около 19 тысяч аптек и 50 тысяч аптечных киосков.

Как проверить качество продукции во всех? Это невозможно. Отсюда и масса злоупотреблений. В свое время, когда в Москве объявили войну левому алкоголю, Лужков в первую очередь стал сокращать количество оптовых баз. Их были сотни, теперь десятки. И сразу виден результат. Вот с чего надо начинать борьбу с этим злом».

Прояснить вопрос с жонглированием «страшными цифрами» взялся руководитель Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения и социального развития РФ (Росздравнадзора) Рамил Хабриев:

«Начнем с того, откуда взялась пресловутая цифра 20%. Год назад мы обращались в ВОЗ с просьбой прокомментировать эту цифру в их отчетах. Они сослались на данные FDI. Обратились в FDI, там говорят — взяли в отчете ВОЗ. В итоге выяснилось, что впервые данная цифра появилась в наших собственных отчетах, когда пару лет назад мы написали, что на этапе проверок оптовых складов наша служба по различным признакам отбраковала около 20% медикаментов.

Из этого был сделан вывод, что пятая часть лекарств в России — фальшивки. Но ведь речь-то шла как раз о тех лекарствах, которые не попали в аптечную сеть. А ведь на уровне аптек существует своя система проверок. Поэтому мы настаиваем на том, что реально фальсифицированных лекарств попадает на рынок 0,4-0,5%, не больше. Мы даем 12% с учетом препаратов, которые признаны контрафактными, то есть на их упаковке использованы известные бренды без согласия с правообладателями.

Это, конечно, головная боль, но мы ее в основном получаем, так сказать, в готовом виде. Дело в том, что 90% всех лекарств сегодня ввозится из-за границы. Причем препараты известных западных фирм не подлежат сертификации на территории России, сам бренд является сертификатом.

Теперь, допустим, некая компания, зарегистрированная в оффшоре, продает российскому дистрибьютору партию медикаментов известной фирмы. Представителя той компании, которая в оффшоре, в России нет, дистрибьютор за качество товара не отвечает, он его таким получил. А что в самих упаковках — никто не знает. Выходит, выявить подделку можно только в том случае, если пойдут жалобы от покупателей или выявится какая-то нестыковка в документах.

Вот в данном направлении мы и видим главную возможность снижения процента подделок. Каждая фирма, которая ввозит в Россию лекарства, должна иметь здесь своего представителя, который полностью отвечает за поставленный товар, вплоть до уголовной ответственности. Этого мы хотим добиться на законодательном уровне. И тогда количество контрафакта резко сократится».

Криминальной стороны проблемы  коснулся начальник оперативно-розыскного бюро МВД России Борис Говорун:

«Я полностью согласен с руководителем Росздравнадзора. Сегодня выявить появление на рынке нелицензированных препаратов достаточно просто. Все поступающие в аптечную сеть лекарства, как импортные, так и отечественные, сводятся в единую базу данных. Любой проверяющий, сверяя наличие с базой, сразу увидит «лишнее» — препараты, которые не проходили через таможню или оптовые склады производителей.

Другой вопрос — выпуск дешевых лекарств под видом дорогих. Сие — действительно наши реалии. Например, наиболее крупная партия фальшивых лекарств — на 42 млн. рублей, обнаруженная в этом году, была изъята на предприятии ЗАО «Брынцалов».

Если максимально упростить суть, они свой, отечественный аспирин засовывали в байеровские упаковки, которые изготавливали здесь же, в собственной типографии. И реализовывали через свою же сеть продаж. Разница в цене — в 5 раз, лечебный эффект почти тот же. Как говорил еще Карл Маркс, «бизнес пойдет на любое преступление из-за прибыли в 300%». А здесь надо «всего лишь» переупаковать вполне годные к употреблению таблетки в другую «тару».

Именно поэтому мы сейчас ставим вопрос об ужесточении требований к типографиям, которые печатают упаковки, практически полностью воспроизводящие западные аналоги. Это относится не только к лекарствам. Ясно, что, принимая подобные заказы, руководители полиграфических предприятий прекрасно понимают, для чего понадобится такая упаковка. Но, тем не менее, заказ принимают.

Наконец, третий важный момент — просроченные препараты. Схема здесь достаточна сложна. В Китае или Индии закупается сырье — именно данные страны являются его ведущими поставщиками в мире — для изготовления лекарств. Покупается по дешевке на пределе срока годности, что в фармацевтике означает меньше года. По прошествии этого времени действие активного, то есть собственно лечащего, компонента начинает снижаться или сходит на нет.

Тем не менее, в Европе или в России из него изготавливают, например, таблетки, на упаковках которых ставят новый срок применения — 5 лет. Ясно, что меньше чем через год эти лекарства уже не принесут желаемого эффекта, однако они еще долго находятся в розничной продаже. Выявить партии таких товаров наиболее сложно. Зачастую необходим серьезный химический и биологический анализ».

Оказалось, что ситуация, описанная сотрудником МВД, весьма характерна для российских регионов и, прежде всего, для Москвы:

«Препараты с окончившимся сроком действия действительно сейчас наша главная проблема, — утверждает руководитель департамента здравоохранения столицы Андрей Сельцовский. — Такие препараты сложнее выявить. Проблема же продажи нелицензированных лекарств в столице сейчас не стоит. В прошлом году они появились на рынке, но мы совместно с МВД быстро выявили изготовителей и закрыли в Подмосковье пять заводов по производству фальшивых лекарств. Поэтому вероятности купить нелицензированный препарат сейчас практически нет. Конечно, если речь идет о крупных аптеках. Где-нибудь в аптечном ларьке на рынке такая вероятность еще сохраняется.

На мой взгляд, улучшать ситуацию можно, только ужесточая контроль. Даже здесь мы слышали выступления представителей бизнеса и науки, которые призывают к некоторой либерализации рынка, мол, нельзя решать проблему запретами. Только не в фармацевтике. В Москве более 2000 аптек, поэтому каждую проверяют в среднем раз в год. Следовательно, в самой аптеке должно быть лицо, которое постоянно отвечает за продаваемый товар. Вплоть до уголовной ответственности. Если контрафакт пропустил проверяющий — значит, по всей строгости должен отвечать и он. Пока такой системы ответственности нет, но ее необходимо создавать».

О том, с чем реально сталкивается население России, рассказал генеральный директор фармацевтической компании «Медагро» Вадим Винокуров:

«Мы в своей компании организовали горячую линию для населения и через аптечную сеть довели до сведения граждан телефоны, по которым в течение нынешнего года можно было в любое время пожаловаться на качество лекарств. В итоге со всей территории России мы принимали в среднем 100 звонков ежедневно. При проверке выявлялось 15-30 фактов в месяц, когда продавались лекарства, качество которых не соответствовало упаковке. Однако практически все случаи относятся именно к категории выпуска контрафактной, а не фальсифицированной продукции. Так что обнаружить отраву в наших аптеках нам так и не удалось».

Подводя итоги, можно констатировать: в России существует достаточно большая (около 10%) вероятность купить под видом препарата немецкого или бельгийского производства отечественный, венгерский или югославский аналог. Это не означает, что он будет хуже. Такая ситуация скорее диктуется перекосом рынка. В России, например, уже 12 лет не было запатентовано ни одного нового лекарственного препарата.

У наших производителей нет стимула вести исследования. Для выхода на международный рынок необходимо, чтобы каждое новое свойство, заложенное в препарат, повышало его среднеевропейскую цену. А это означает, что, скорее всего, его просто не будут брать. В похожей ситуации находятся венгерские и югославские фармацевты.

При покупке лекарств надо учитывать, что, как показывает милицейская статистика, наиболее часто подделывают антибиотики — 38% всего контрафакта, затем, с большим отставанием, идут спазматические средства — 7%. Тройку замыкают противовоспалительные препараты — 6%.

Что же касается восточных и гомеопатических препаратов, то самое слабое их место — срок годности. По сути, эксперты рекомендуют покупать подобные препараты последнего года выпуска. Так что если вы столкнулись со случаем, когда одна коробка препарата, например, для улучшения потенции вам помогла, а следующая — уже нет, не спешите бить тревогу по поводу собственной несостоятельности. Просто внимательно рассмотрите упаковку. В первую очередь — дату выпуска. Если лекарство изготовлено 2-3 года назад, то, скорее всего, «активный» элемент в нем уже перестал оказывать желаемое действие.

Источник: сетевой журнал «Территория жизни»