Бандитский налет на Нальчик, трагедия в Беслане и другие вылазки экстремистских группировок, приведшие к гибели сотен ни в чем не повинных людей, вызвали в обществе сомнение в способности наших спецслужб действовать эффективно и, что называется, на опережение. В чем причина подобных провалов? Высказать свое мнение на этот счет мы попросили эксперта в области терроризма полковника запаса Владимира Забровского. В 1980-81 годах он курировал по линии разведки Бадахшанскую провинцию Афганистана. Находился в непосредственном подчинении известного генерала Юрия Дроздова. С 1982 по 1989 годы в «Альфе» был заместителем легендарного Виктора Карпухина. Затем в Первом главном управлении КГБ (внешняя разведка) занимался проблемами терроризма. Награжден орденом Красного Знамени, пятью иностранными орденами, нагрудным знаком «Почетный сотрудник госбезопасности».
— Почему сегодня наши спецслужбы не могут обуздать терроризм? Не хватает профессионализма?
— В спецслужбах по-прежнему служат прекрасные специалисты. Среди них и мои ученики. «Альфа», другие подразделения спецназа работают достаточно профессионально. Но сейчас одного профессионализма, в узком смысле этого слова, уже недостаточно. Как бывший разведчик могу сказать, что у нас явно слабая агентурная сеть. В Афганистане у меня были агенты даже среди душманов. Конечно, примерно половина поступавшей от них информации являлась откровенной «липой», но с остальной можно было результативно работать. Через своих агентов я получал, скажем, сведения о действующих в Пакистане центрах по подготовке террористов. Мне удалось даже добыть карту, где были нанесены места их расположения. После проверки, проведенной нашей разведкой, информация подтвердилась на 90 процентов.
Структура террористических организаций хорошо известна: вдохновители, преследующие определенные политические цели, — организаторы — исполнители. Желательно иметь информаторов на всех трех этих уровнях. Но обязательно — в финансовых и мозговых центрах террора. И спецслужбы должны обмениваться информацией. А у меня складывается впечатление, что ныне каждая из них тянет одеяло на себя. Ведомственная разобщенность — причина многих бед и провалов. Это показали события в Ингушетии, трагедия в Беслане, в определенной степени и нападение на Нальчик.
— Выходит, в Афганистане удалось создать разветвленную агентурную сеть, а у себя на Северном Кавказе мы годами гоняемся за главарями бандитов и имеем слабое представление об их планах, перемещениях? Может быть в чужой стране вербовку осуществлять проще?
— Методы вербовки — это секрет. Но могу сказать, что и в Афганистане, и в Чечне они различаются немногим. К примеру, на Востоке и в республиках Северного Кавказа сильны традиции кровной мести. Мы этим пользовались достаточно часто. Ну и, разумеется, деньги. Хотя в Бадахшане агенты иной раз просили у меня за информацию не афгани (валюта Афганистана), а «красную рыбу» — банки с килькой в томате. Но тогда там был голод.
— Сейчас почти каждая операция по освобождению заложников заканчивается большой кровью. В ноябре 1983 года вы руководили штурмовой группой, освободившей захваченный группой террористов пассажирский самолет в Тбилиси. Известно, что при штурме не пострадал ни один заложник, а вы не потеряли ни одного бойца. Эта операция вызвала восхищение всех спецслужб мира. Нельзя ли рассказать о ней подробнее?
— 18 ноября наше 4-е отделение группы «А» находилось на боевом дежурстве. Помню, начальник отделения Виктор Карпухин вызвал меня и приказал: «Ребятам — готовность номер один». Лишних вопросов в «Альфе» задавать было не принято. Быстро экипировались, взяли оружие. А через четверть часа мы с Карпухиным были у руководителя «Альфы» Геннадия Зайцева. Получили задачу: «Готовьтесь к серьезной операции. Вылетаем в Тбилиси. Там захвачен самолет». В течение 10 минут загрузились в транспорт и поехали в Домодедово. На взлетной полосе нас ждал личный самолет председателя КГБ СССР.
Только в аэропорту Тбилиси узнали, что 8 террористов захватили Ту-134 с пассажирами, который должен был лететь в Ленинград. Требуют отправить их в Турцию. Создан штаб по освобождению под руководством Эдуарда Шеварднадзе, ведутся переговоры. Дело осложнялось тем, что на борту уже было двое раненых. Захватившие лайнер стреляли в бортинженера и инспектора Аэрофлота...
Пока члены штаба пытались уговорить террористов отдать раненых или хотя бы позволить оказать им помощь, мы занимались своим делом. Ту-134 стоял на отдельной полосе. Все пространство на много метров вокруг было совершенно открытым и, казалось, отлично просматривалось. Но любой самолет имеет свои конструктивные особенности, с которыми мы были хорошо знакомы. Это позволяло определить возможные подходы, уязвимые места, а главное — «мертвые зоны», где можно укрыться и незаметно подобраться к борту. Ведь внезапность — решающий фактор успеха.
Отвлекусь и скажу, что наши бойцы имели навыки работы по самым разным объектам: самолетам, вагонам поезда, грузовым и пассажирским судам, автобусам, автомобилям, различным зданиям. Они отрабатывались годами — на тренировках. Каждый сотрудник группы антитеррора в ходе операции готов был действовать самостоятельно, применительно к обстановке. Это очень важно, когда на всю операцию отводятся считанные минуты.
К тому времени, когда мы получили приказ занять боевые позиции вокруг самолета, в штаб уже поступила некоторая информация о тех, кто его захватил. Одним из главарей был неоднократно судимый Гиви Кабаидзе (в прошлом — актер). Но среди террористов оказались дети весьма высокопоставленных родителей. Накануне двое из них — дочь высокопоставленного чиновника Тбилиси Тамара Патиашвили и сын известного ученого Сосо Церетели сыграли свадьбу. По разработанной легенде, они вместе с друзьями, среди которых был и художник Гия Табидзе (тоже фамилия в республике известная), летели в Ленинград в свадебное путешествие. Вся группа прошла на борт по звонку заботливых пап и мам через депутатский зал и пронесла с собой оружие. Проведя обыск на квартирах террористов, оперативники госбезопасности нашли гранаты. Значит, можно было предположить, что гранаты есть и на борту.
В штабе продолжали попытки войти в контакт с террористами еще четыре часа. Хорошо, что Шеварднадзе не пытался руководить нашими действиями: некомпетентное вмешательство способно завалить любую операцию. Все силовики были замкнуты на нашего командира Зайцева. А работу «Альфы» (было несколько спецгрупп) координировал из штаба Карпухин.
Все это время моя штурмовая группа на бетонке, под пронизывающим ветром ждала приказа. Я находился всего в семи метрах от двери лайнера — в «мертвой зоне». И когда переговорщики очередной раз подошли к трапу, увидел, как в проеме показалась темноволосая женщина в дорогой шубе. В руке она сжимала гранату, и что-то выкрикивала на грузинском языке. Для меня это было не расстояние. Из своего «Макарова» я все восемь пуль всаживал в «десятку» и на 25 метров. Но команды на уничтожение не было. Оставалось только наблюдать. Правда, если бы женщина попыталась вырвать у гранаты чеку, я имел право принять самостоятельное решение. И выстрелил бы без колебания. Позже узнал, что это как раз и была Тамара Патиашвили.
Наконец, по связи (она была односторонней) прозвучала команда «Штурм». Бойцы моей группы ринулись вперед. Двери и люки самолета были плотно задраены изнутри, но мы умели их открывать и снаружи. У меня случилась секундная заминка — свой люк сразу открыть не удалось. Хотя щелчок прошел, но где-то механизм заклинило. Вдвоем с напарником Володей Игнатовым нанесли синхронный удар ногами, и крышка просто вылетела. Ворвались в салон, применив светошумовые гранаты. Каждый из нас работал строго в отведенном секторе, чтобы не мешать остальным. В руке у меня был пистолет, прикрепленный к экипировке специальным фалом — синтетическим шнуром огромной прочности. Случайно он зацепился за рычаг на кресле. Я автоматически рванул и порвал фал. Потом наши ребята не могли поверить, что такое возможно. Но в экстремальной ситуации возможности человека многократно увеличиваются. Справа от себя сразу увидел инспектора Аэрофлота. Тот сидел, зажимая рану на шее. А в проходе передо мной оказался высокий грузин, истошно оравший: «Я ранен, я ранен…» Заложники находились в шоке, но один из них знаком показал мне — бандит. Обернувшись, приказал следовавшему сзади Жене Первушину: «Взять его!». Это и был главарь, который для «маскировки» сам выстрелил себе в ногу (под брючным ремнем у него был спрятан пистолет). Мои бойцы быстро обезвреживали остальных.
А у меня в голове сидела одна мысль — найти даму с гранатой. Хотя террористов удалось обмануть и под предлогом дозаправки выкачать из баков самолета значительную часть топлива, взрыв в салоне мог наделать много бед. Пробежав по проходу, обнаружил женщину рядом с кабиной пилотов — на сиденье для стюардесс. Узнал по шикарной шубе. Сдернул, заломил руку с гранатой и, бросив на пол, накрыл своим телом. На мне был бронежилет, и если бы она все же успела выдернуть чеку, взрыв я принял на себя. Об опасности в такие секунды просто не думаешь — надо выполнить задачу. Отобрав гранату, поднял голову и увидел Виктора Анисимова, который уже организовывал эвакуацию пассажиров. Подозвал его и попросил помочь. Здоровяк Анисимов (он, кстати, был в числе первых ворвавшихся во дворец Амина в Афганистане) мгновенно скрутил террористку и передал ее подоспевшим оперативникам. Потом мы с ним вошли в кабину пилотов и на руках вынесли тяжело раненного бортинженера. Захваченных нами террористов по одному усаживали в подъезжавшие к самолету машины. Я взглянул на часы: вся операция длилась 1 минуту 27 секунд.
— Значит, в те времена подобные террористические акции тоже были возможны?
— Да, и захваты самолетов случались, и взрывы в московском метро. Но тогда эти трагические факты были единичными. К тому же, органы госбезопасности достаточно быстро вычисляли всех, кто был к ним причастен, — от рядовых исполнителей до главных организаторов. А сейчас теракты для нас — чуть ли не обыденное явление. Вот что страшно. Да и о разгроме террористических организаций, аресте главарей экстремистских групп что-то не часто слышно. Хотя в Чечне уничтожена практически вся верхушка бандитского подполья, нападения на представителей власти, военнослужащих там продолжаются.
— Чего, на ваш взгляд, нам ожидать в ближайшем будущем?
— К сожалению, у меня нет сомнений, что будут готовиться новые масштабные теракты. Нашим спецслужбам необходимо интенсивно работать на упреждение. Но поскольку террористы фактически объявили нам войну — каждый гражданин страны может внести свой вклад в борьбу с ними. Не знаю, необходимы ли при этом народные дружины, все-таки террористы не уличные хулиганы, но вот сообщить в милицию, ФСБ о подозрительных людях, машинах, о помещениях, в которых складируются неизвестные грузы, — это реальная помощь. Порой маленькая зацепка позволяет раскрутить очень серьезные дела…
Беседу вел Василий Роднин