В нынешнем году исполнилось 20 лет со дня события, которое многие ученые и политики до сих пор считают предвестником всемирной катастрофы. Но за прошедшие десятилетия так до конца и не выяснено, что стало причиной чернобыльской аварии. В противовес официальным выводам госкомиссии выдвигаются десятки версий.

Автором одной из них является геофизик Евгений Барковский. В те годы он был главным специалистом по контролю за стабильностью фундаментов АЭС в CCCР. Барковский разработал теорию эволюции Земли, которая позволила объяснить, к примеру, появление урагана «Катрина» и предсказать сильнейшие морозы прошлой зимы. С ним беседует наш корреспондент.

— Как вы узнали, что на Чернобыльской АЭС начались проблемы?

— В 1983 году я разработал специальную контрольно-измерительную систему, позволявшую отслеживать смещения фундаментов реакторных отделений атомных электростанций. Такие системы установили на Калининской, Запорожской, Ровенской АЭС. 10 декабря 1985 года вернулся из очередной командировки на Ровенскую станцию. В лаборатории мне вручили письмо директора Чернобыльской АЭС Виктора Брюханова на имя руководителя нашего Института физики Земли. На письме стояли визы очень ответственных лиц, в том числе заместителя министра энергетики.

Вот его текст: «В результате геодезических измерений на ЧАЭС в 1985 году были обнаружены сверхнормативные смещения фундаментальной плиты 4-го энергоблока. В этой связи прошу Вас направить вашего специалиста Барковского Е.В. для изучения причин нестабильности объекта…» Начальник спросил, когда я смогу выехать.

Ответил, что подготовить приборы успею лишь к весне. На том и порешили. К середине апреля 1986 года вся необходимая аппаратура была собрана, и на 17 число я заказал билеты в Киев. Созвонился с руководством АЭС, чтобы на вокзал за мной прислали машину. Но по неясным мне до сих пор причинам заведующий лабораторией отложил мою командировку до 10 мая. Об аварии узнал 2 мая — по телевизору начали передавать отрывочные сведения о Чернобыле.

— Насколько известно, тогда почти ни у кого не было сомнений, что взорвался ядерный реактор, вызвав практически в центре Европы «эффект Хиросимы».

— Госкомиссия, которая занималась изучением причин катастрофы, пришла, если говорить упрощенно, к следующему выводу: плохой реактор был приведен в аварийное состояние плохими операторами «в условиях крайне маловероятного стечения обстоятельств». Что и вызвало взрыв. Так было доложено руководству страны и МАГАТЭ осенью того же года.

После чего наши специалисты-атомщики подняли руки вверх и согласились, что реакторы недоработаны, обладают некоей внутренней потенцией на аварийность. Уже не говорю о том, что операторы так и ушли в мир иной с чувством страшной вины. Их до сих пор не реабилитировали. Все это на совести членов госкомиссии. Я их частично оправдываю, потому что расследование велось в условиях сильнейшего прессинга со стороны ЦК КПСС, МАГАТЭ, мировой общественности. К тому же в составе комиссии не было ни одного геофизика, геолога или сейсмолога.

— Значит, вы считаете выводы госкомиссии несостоятельными? Почему?

— Потому, что по многим признакам, хотя бы и косвенным, уже тогда предположил: в районе Чернобыля произошло несколько сейсмотектонических процессов. Или, говоря доступным языком, — землетрясений. Первоначально на это меня натолкнуло то самое письмо Брюханова, о котором уже говорил. Кроме того, я вел постоянные наблюдения за сейсмическим режимом в центральной части Русской, или Восточно-Европейской, платформы. Принято считать, что она в сейсмотектоническом отношении безопасна. Но за полтора-два года до чернобыльской аварии я начал отмечать на нашей платформе высокую сейсмоактивность. Она продолжалась примерно с 1984 по 1993 год.

Зарегистрированы сотни землетрясений в этот период. И именно в 1984-1986 годах произошли самые сильные деформации платформы. Образно говоря, она начала хрустеть. А главная беда в том, что по недомыслию проектировщики поставили атомную электростанцию в Припятско-Днепровской впадине, которая является крайне разломной зоной. Эта впадина хорошо видна на рельефной карте Европы — похожа на кратер огромного древнего вулкана. И в течение апреля-мая 1986 года там произошло порядка 200 землетрясений, — я потом сосчитал на сейсмограммах, когда изучал проблему.

— Но если в Чернобыле было землетрясение, как вы утверждаете, то почему оно затронуло лишь 4-й блок?

— Взрыва реактора не было. Были только паровые взрывы. Реактор оказался на редкость живучим. Комиссия заблуждалась, когда делала выводы о его ненадежности. В письме директор АЭС, напомню, говорилось о смещениях фундаментной плиты. Эта плита — стилобат — одним краем поднялась. По оценкам геодезистов-практикантов — на 8 сантиметров, что и было сигналом о грядущей катастрофе.

Мало того, что электростанция построена на разломной зоне, так 4-й энергоблок, а вернее, плита, на которой он размещался, находилась прямо над глубинной дырой в каменной оболочке Земли. Этот просчет проектировщиков сыграл роковую роль. Забегая вперед, замечу, что 4-й энергоблок был обречен в любом случае, какие бы шаги ни предпринимали работавшие на нем люди.

— Вы говорите о надежности реактора и тут же утверждаете, что 4-й блок был обречен. Что же, на ваш взгляд, случилось в ту роковую ночь?

— Никакого противоречия нет. Я занимаюсь данной проблемой много лет и сейчас могу восстановить картину буквально по дням, часам и даже по секундам. Итак, 19-20 апреля под 4-м энергоблоком продолжились тектонические процессы, которые осенью 1985 года уже приподняли край плиты, на которой он стоял. Я узнал об этом по регистрограммам. Специалисты в то время отмечали, что реактор работает нестабильно: начали деформироваться нейтронные поля, «поплыли» термогидравлические параметры контура, завибрировала турбина. И не мудрено: точность там до тысячных долей миллиметра, а из-за тектонических подвижек опоры турбогенератора начали смещаться.

И операторы пришли к выводу, что реактор надо немедленно останавливать. Но «Киевэнерго» запретил остановку до 5 мая. Приближались первомайские праздники, и ожидался рост потребления электроэнергии. 25 апреля активность того же разлома резко возросла. Реактор начало лихорадить. Тогда сотрудники плюнули на запрет «Киевэнерго» и решили остановить его в тот же день. Но вначале им предстояло более или менее нормализовать его параметры. Кроме того, было решено провести эксперимент, который позже комиссия объявит чуть ли не главной причиной аварии.

Замечу, что в ходе эксперимента специалисты должны были определить только, как будет вести себя турбогенератор, когда его отключат от пара и он станет вращаться на холостом ходу. Эксперимент этот пассивный и обратной силы не имеет. Его уже успешно проводили на трех других блоках.

Итак, в 0 часов в помещениях энергоблока собрались операторы сразу двух смен — старой и новой. А с 0.15 до 0.23 над блоком внезапно появляется свечение. Жители находящейся в трех километрах деревни как раз в то время гуляли на свадьбе. Потом рассказывали, что над блоком стоял столб света высотой в три километра. Это очень серьезный признак сейсмотектонических проявлений. Перед толчками такие столбы света наблюдают очень часто. И персонал энергоблока его видел: свечение продолжалось в течение часа, то появляясь, то исчезая.

Сразу на пульт стали поступать тревожные сигналы с электронных систем, контролирующих параметры реактора, потом сработала защита, так как упал уровень теплоносителя в барабан-сепараторе. Но операторы продолжали доведение параметров реактора до нормы и вынуждены были на время отключить защиту. В противном случае он остановился бы сам собой, что очень нежелательно. Потом это также было поставлено комиссией им в вину.

В 0 часов 18 минут на блоке начались сильнейшие нестабильности. Одновременно люди стали ощущать головную боль, головокружение. Прапорщик-охранник, стоявший у входа в реакторный зал, почти потерял сознание, успев позвонить в караульное помещение. Замечу, что это также биофизические признаки надвигающегося землетрясения. Но операторы почти час продолжали бороться за приведение реактора в норму, чего удалось добиться лишь в 1 час 22 минуты 30 секунд. И операторы опять включили систему защиты.

В 1 час 23 минуты 4 секунды они отключили турбогенератор-7 и запустили осциллографы. В 1.23.38 в машинном и реакторном залах, на пульте управления появился объемный гул, который перерос в вибрацию. Все заходило ходуном, посыпалась штукатурка со стен, упала плита перекрытия в машинном зале. Потом операторы совершенно правильно оценивали ситуацию: говорили, что им показалось, будто началось землетрясение. Им не показалось. После расшифровки данных сейсмостанций «Норинск», что на западе от АЭС, «Подлубы» в Житомирской области и «Глушковичи» в Белоруссии могу утверждать с полной ответственностью: это было землетрясение.

Через две секунды, в 1.23.40, старший инженер Топтунов нажал кнопу аварийной защиты. В 1.23.45 вновь появились вибрация и гул. В 1.23.49 — первый сильный удар. Подчеркиваю, то был удар сейсмического характера, а не взрыв. В 1.23.59 произошел второй удар. Погас свет, остановились самописцы. Считается, что это и есть время разрушения реактора. Ничего подобного, он еще оставался на месте, хотя и был сильно поврежден.

Операторы продолжали следить за ним, пытаясь опустить поглощающие стержни. Конечно, реактор был уже неработоспособен: каналы начали разгерметизироваться. Но самое большое, что могло случиться, — перегрев.

Однако и в таком случае он взорвался бы не сразу, а по частям, так как состоял из 4800 каналов. Датчики действительно показали мощный всплеск энергии, но они просто среагировали на тектоническое излучение. Мало кто обратил внимание, что в это же время трясло и насосную станцию, которая находилась в нескольких сотнях метров — около водохранилища.

Но «взрыва» еще не было. В 1.39.08 и 1.39.11 — новые удары и выброс реактора со всем его содержимым. Именно выброс. Потому что внутри энергоблока ничего не расплавилось, ничего не обгорело. Потом нашли журнал электронной системы сбора информации с последней записью оператора: «Конец реактору. 1.39.16». Обратите внимание, что она сделана через целых 15 минут после официально зафиксированного госкомиссией времени «взрыва».

Я уже говорил, что 4-й энергоблок стоял на глубинном разломе, уходящем вниз на 40 километров. Землетрясение имело мощность всего около трех баллов, но сила локальных подземных ударов именно в данном месте могла достигать 12 баллов. Энергия при этом выделяется такая, что нарушает даже гравитационное поле. В Чернобыле некоторые детали энергоблока улетели за 1-2 километра. 7-метровые топливные каналы вывалились за пределы блока. Абсолютно целые каналы солдаты потом перетаскивали, как бревна, на плечах. Был бы ядерный взрыв, те попросту испарились бы.

Повторяю, что все происходило именно так. Об этом свидетельствуют и показания очевидцев, и расшифровки данных приборов. Надо снять с разработчиков реактора, сотрудников станции тяжкий груз обвинений. В разрушении энергоблока виновата подземная стихия и люди, выбравшие для строительства АЭС такую неудачную площадку. Просто был такой период, когда Восточно-Европейскую платформу трясло.

— Наверное, подобные локальные подземные удары были не только в Чернобыле?

— В апреле 1991 года под Рязанью, в городе Сасово, был очень похожий сейсмоудар. Причем такой силы, что 2 тысячи тонн земли выбросило по четырем направлениям. Кстати, локальное землетрясение там повторилось в июне следующего года — с таким же выбросом грунта. Оно было мною предсказано. Разница лишь в том, что здесь не было атомной электростанции.

Сейчас по нашей инициативе на всех АЭС ведется постоянный мониторинг сейсмотектонической обстановки. Но в тех районах, где они находятся, никто по-прежнему не желает изучать глубинные процессы. А это значит, что к новому всплеску там активности подземной стихии мы опять можем оказаться не готовы.

Источник: сетевой журнал «Территория жизни»