Мы встретились с Алексеем Павловичем Коробициным под конец войны, в июле-августе 1944 года, совместно выполняя оперативное задание командования. Он был уже маститым разведчиком в звании майора, с орденами на груди, а для меня, старшего лейтенанта, это было первым боевым разведывательным заданием. Естественно, я потянулся к нему, бывалому человеку, засыпая различными вопросами, а он с большим тактом и, казалось, охотно удовлетворял моё любопытство. Так началась наша дружба, которая длилась до конца его дней. Этот человек всегда был и остаётся для меня идеалом военного разведчика. Алексей Павлович был невысокого роста, стройный, с правильными чертами лица. Под его слегка рыжеватыми небольшими усами часто появлялась едва заметная обаятельная улыбка. При этом поблескивали тёмные, обычно немного грустные глаза. Он был прекрасным рассказчиком и буквально притягивал к себе людей с первой встречи, не прилагая при этом никаких усилий. Широкая эрудиция в сочетании с большой скромностью делали встречи с ним особенно привлекательными.
Сначала приведу краткий автобиографический рассказ Алексея Павловича.
"Я прожил в странах Латинской Америки долгих четырнадцать лет. Мои родители-большевики, участвовавшие в революционной борьбе в России в 1905 году, были арестованы и отправлены в ссылку. В 1907 году бежали за границу и в конце концов оказались в Аргентине. В 1910 году мне суждено было родиться в малоизвестном аргентинском городке Ла Риоха, затерянном высоко в горах, почти в 600 милях600 милях к северо-западу от Буэнос-Айреса. Там прошло моё детство.В 1924 году мать, после развода с отцом, возвратилась домой, в Советский Союз, взяв с собой меня и моих старших братьев: Льва и Александра. Через два года вернулся и отец, впоследствии ставший профессором одной из кафедр Сельскохозяйственной академии имени Тимирязева. Меня приняли в ФЗУ московского завода "Динамо", вступил в комсомол, а в восемнадцать лет ушёл служить военным моряком на Балтику. После демобилизации снял бескозырку, но с морем расставаться не хотел. Шесть лет плавал на торговых судах. В 1932 году принят в партию, а в 1934 году экстерном окончил ленинградский техникум торгового флота по специальности судовой механик-дизелиста. В 1936 году по рекомендации партии откомандирован в распоряжение РУ РККА с перспективой отправки в Испанию. Помогло безупречное знание испанского языка".
Так нашёл своё призвание Алексей Павлович Коробицин. В 1936 году он был зачислен сотрудником разведуправления и направлен в Республиканскую Испанию в качестве помощника и переводчика Главного советника по ВМФ и Военно-морского атташе СССР в Республиканской Испании Н.Г. Кузнецова. Перед испанскими товарищами и членами интернациональной бригады он выступал под псевдонимом Нарцисо.
Как пишет в своих мемуарах Николай Герасимович Кузнецов, он нашёл в Нарцисо не только помощника, но и друга, без которого не мог обойтись, так как не владел испанским языком. Самоотверженная борьба с франкистскими путчистами, за спиной которых стояли германские и итальянские фашисты, всецело захватила Нарцисо. Вместе с испанскими друзьями-моряками он обеспечивал проводку наших судов к республиканским портам с важнейшими грузами: самолётами, танками, торпедными катерами, артиллерийскими установками, стрелковым вооружением, боеприпасами и топливом. Их разгрузка сопровождалась, как правило, непрерывными налётами вражеской авиации.
С Кузнецовым на борту флагманского корабля испанской эскадры он участвовал в прорыве через Гибралтар, в так называемом Северном походе, с целью разрушения баз путчистов и уничтожения их кораблей. В последний период был командиром базы торпедных катеров. В связи с этим назначением Кузнецов пишет: С героическими действиями торпедных катеров в Испании связаны имена наших добровольцев-катерников В.А. Ларионова, В.П. Лихолетова, А.П. Батракова и других. Командиром базы торпедных катеров, обеспечивавшей их деятельность, долгое время являлся А.П. Коробицин. Приехав в Испанию, он работал, как я уже говорил, моим переводчиком и помощником, но всегда стремился повоевать самостоятельно, и я вынужден был удовлетворить его просьбу... Алексей Павлович покинул Испанию одним из последних, в конце 1938 года.
За проявленную доблесть и мужество в боевых операциях при оказании помощи командованию ВМФ Республиканской Испании Коробицин А.П. награждён орденом Красного Знамени. Испанская страница жизни молодого Коробицина превратила его из романтика моря, искавшего приключений и стремившегося повидать мир, в зрелого, убеждённого в правоте идей социализма борца-антифашиста. Именно это обстоятельство в значительной степени предопределило его дальнейшую службу в военной разведке.
С новеньким орденом Красного Знамени на груди, весьма редкой то тому времени государственной наградой, Алексей Павлович прибыл в распоряжение командования РУ РККА. Особым приказом он был определён на учёбу в специальную школу разведуправления, с тем чтобы после систематизированной подготовки его можно было использовать для выполнения задач стратегической военной разведки с нелегальных позиций за рубежом.
В середине 1939 года Алексей Павлович с мексиканским паспортом на вымышленное имя был нелегально направлен в Мехико в качестве руководителя будущей резидентуры "Турбан" с задачей прочно осесть там, создать надёжное прикрытие, привлечь группу источников из местных граждан и наладить регулярное получение документов, которые бы обеспечивали вывод нелегалов в Европу, главным образом для работы против гитлеровской Германии. Конечной целью, как говорилось в задании, было создание предпосылок для разведки северного соседа Мексики - США. В последующие полтора года Коробицину удалось прочно закрепиться в Мехико и приобрести определённый авторитет серьёзного бизнесмена в деловых кругах мексиканской столицы. Он открыл своё торговое предприятие, приобрёл участок земли и небольшой рудник в провинции. В это же время он привлёк к сотрудничеству трёх источников, один из которых полностью решал поставленные Центром задачи по добыванию ценных документов. Одновременно Алексей Павлович расширял и укреплял свои связи в кругах МИД Мексики, и уже в августе 1940 года он добился назначения на должность почётного консула этой страны в одном из крупных городов США с задачей оживить торговлю консульского округа в штате Огайо с Мексикой. Он получил подлинный дипломатический мексиканский паспорт и пользовался иммунитетом.
К сожалению, реализация планов по отработке надёжных каналов связи через Мексику и прямой радиосвязи резидентуры непосредственно с Центром задерживалась. На то были серьёзные причины. Началась Великая Отечественная война. Существенно были пересмотрены и планы военной разведки. В центре её внимания были Германия и её сателлиты. Правительство СССР предпринимало срочные шаги по созданию антигитлеровской коалиции, где не последняя роль отводилась и США. Положительное решение этой задачи было исключительно важным делом, ибо определяло ход и, в значительной степени, исход всей войны против фашистской Германии. Командованию разведуправления было предельно ясно, что в этих условиях какие-либо провалы или срывы разведки в США, которые могли бы осложнить советско-американские отношения, должны быть исключены. В этом свете была проанализирована вся работа в США, в том числе и деятельность резидентуры "Турбан" в Кливленде и принято решение о её ликвидации.
В конце 1941 года А.П. Коробицин был отозван в Москву. Потом было признано, что опасения оказались безосновательными, а стало быть, и его отзыв был ошибкой. После небольшого отдыха А.П. Коробицин был зачислен в кадры РККА в звании старшего лейтенанта и прошёл небольшую подготовку к другой, совершенно новой для него работе.
В конце мая 1942 года с подмосковного аэродрома взлетел самолёт, на борту которого находилась разведывательно-диверсионная группа. Её командир – Алексей Павлович Коробицин (псевдоним - Лео) имел на руках паспорт, якобы выданный Минским отделением милиции на имя А.П. Кораблёва. В состав группы входили: Ф.Кравченко (Панчо), радист Г.Антоненко (Поль), а также австрийцы-антифашисты И.Штейнер (Тарас) и М.Ляйтнер (Максим). Группа была хорошо вооружена и снабжена рацией. Выброску во вражеском тылу наметили в районе Чечерска Гомельской области.
Кораблёв-Лео получил чёткие инструкции: вскрывать характер и объёмы передвижения фашистских войск и военных грузов на железнодорожных магистралях: Гомель, Жлобин, Гомель; Мозырь, Гомель, Брянск; устанавливать находящуюся в районе Гомеля группировку вражеских войск номера частей, их состав, вооружение, дислокацию штабов, полевых аэродромов, баз горючего, а также оказывать помощь партизанам в разведывательно-диверсионной деятельности.
После высадки Лео должен был встретиться с командиром одной из партизанских групп отряда Алексея Фёдоровича Фёдорова. Не прошло и часа, как послышалась команда: "Прыгать!" Группа покинула самолёт и без особых приключений собралась на земле. Полдня Лео вёл группу то топкими болотами, то густым лесом. В голову лезли тревожные мысли: "Долго же тянется этот чёртов лес... А впрочем, тот ли это лес?.. Не ошибся ли в расчётах штурман самолёта?"
Лео приказал группе расположиться на отдых, а сам двинулся дальше, на разведку: может быть, встретится поблизости какой-нибудь затерявшийся хуторок. Он шёл недолго. Через двадцать-тридцать минут лес расступился, и показался крайний дом небольшой деревеньки... А спустя ещё полчаса партизаны доставили его к своему командиру. Лео рассказал ему, сколько в группе человек, как летели, прыгали с парашютами, сообщил, что в группу включены два австрийских антифашиста. И эта последняя подробность произвела впечатление взорвавшейся бомбы: командир партизанской группы вскочил из-за стола, выхватил пистолет:
- Фрицы, говоришь, в твоей группе? Из Москвы присланы? А ну-ка, руки вверх!.. Арестовать его и всю шайку! Дежурное отделение в лес, и чтобы через полчаса все до единого были тут!
Двенадцать дней и ночей разведчики просидели под строгим арестом. Допрос следовал за допросом. Лео снова и снова повторял, что они направлены Москвой, что у них специальное боевое задание.
Командир начал терять терпение и пригрозил немедленно всех расстрелять, на что Лео ответил: "Расстрелять нас дело нехитрое. Это вы всегда успеете. Снова предлагаю запросить по нашей рации Москву. Подтвердят то, что я сказал, – хорошо, а нет - расстреливайте.
- Не знаю, кто нам ответит Москва или Берлин.
Арестованных увели. Партизаны долго совещались, пока наконец их командир объявил решение:
- Хорошо, не будем больше кудель крутить. Передайте по своей рации Центру такое сообщение: "Партизаны Гомельской области восстановили советскую власть в 103 населённых пунктах. 30 мая партизанами уничтожен фашистский карательный отряд". Пусть включат это в очередную сводку Совинформбюро и прочитают по радио. Если не будет этого - всё, кланяйтесь господу богу!
Законы войны суровы. Выбора не было, а в голову снова закрадывались тревожные мысли: прочтено ли наше сообщение, не искажено ли, успеют ли включить в очередную сводку? 11 июня 1942 года, оглашая сводку Совинформбюро, диктор прочитал и то самое короткое сообщение о деятельности гомельских партизан.
- Прости, друг, услышав голос Москвы, сказал Кораблёву партизанский командир. - Война... Сам понимаешь.
В эту ночь все спали сном праведников, а утром группа ушла по своему маршруту. Позднее партизанский командир Пётр Балыкин и Кораблёв не раз встречались как близкие друзья, помогая друг другу решать боевые задачи.
Восемь месяцев и одну неделю в тылу гитлеровцев действовала разведывательная группа Лео. Самостоятельно, а порой и совместно с партизанскими отрядами она делала своё нелёгкое и опасное дело. О характере работы группы говорят скупые донесения, хранящиеся и поныне в архивных делах:
12 июня 1942 года. Шестнадцатого выхожу на задание Гомель-Жлобин с отрядом в 20 человек. Уверен успехе. Лео.
14 июня 1942 года. Для вооружения новых партизанских отрядов Гомельской области помогите оружием, рацией, радистами. Выброска в районе спуска группы. Ждём указания сроков. Явка прежняя. Лео.
21 июня 1942 года. Организовано наблюдение за ж.д. Гомель-Брянск. Срочно сообщите время выброски двух радистов, радиопитания, аптечек партизанам Гомельщины. Сбрасывайте лесной площадке. Знак - четыре костра. Лео.
15 ноября 1942 года. Группа совместно с отрядом Фёдорова подвела итог шестимесячной диверсионной деятельности. Пущено под откос 11 воинских эшелонов, уничтожено 5 грузовых и 11 легковых автомобилей, убито 1485 гитлеровских солдат и офицеров, ранено 330, в т.ч. генерал СС и подполковник. Лео.
16 ноября 1942 года. Находимся зимовке Клетнянском лесу расположении отряда Фёдорова. Лео.
6 декабря 1942 года. Высылайте карту-километровку Брянск - Смоленск до Днепра, пятикилометровку южнее Брянска. Лео.
17 декабря 1942 года. Выброску груза необходимо ускорить. Нуждаемся медикаментах, маскхалатах, патронах, толе с упрощёнными взрывателями. Просим ускорить вылет самолёта с посадкой для отправки тяжело раненного бойца и больного Тараса. Самолёт и груз можем принять на площадке соединения Фёдорова. Сигналы посадки - четыре костра в линию и один 100 метров правее. Лео.
22 января 1943 года. Ввиду натиска противника оставляем лагерь вместе с соединением Фёдорова. Лео.
10 февраля 1943 года.Двигаемся с Фёдоровым. Ежедневные бои не позволяют дать координаты. "Макс" ранен, "Тарас" болен. Есть обмороженные. Лео.
15 февраля 1943 года. Высылаете ли радистов? Обеспечена легализация женщины и подготовлена агентура в Добруше. Находимся в Злыновских лесах.
В архивных делах сохранился ещё один документ. В нём говорится, что 5 марта в Москву возвратилась группа Лео в связи с крайним истощением и пищевым отравлением. Она находится на излечении в военном госпитале, расположенном в Тимирязевской сельскохозяйственной академии. Выражается просьба выделить некоторые продукты для усиленного питания.
В изданном в ГРУ ГШ в послевоенные годы альбоме "Слава и гордость советской разведки" под редакцией генерала К.Н. Ткаченко говорится: "Информация, полученная от группы Лео, имела важное значение для планирования боевых действий наших войск по освобождению Гомеля и других районов Белоруссии".
За отличное выполнение этого боевого задания в тылу противника А.П. Коробицин награждён орденом Красной Звезды и медалью "Партизан Отечественной войны" I степени.
С выходом советских войск на государственную границу перед Главным разведывательным управлением Генштаба возникла новая задача: в сжатые сроки создать в Румынии и Болгарии надёжную, хорошо законспирированную агентурную сеть на тот случай, если эти страны после войны останутся в сфере влияния Запада. С этой целью была создана специальная оперативная группа. В неё вошло восемь офицеров-разведчиков (в том числе майор Коробицин и автор этих строк). В конце августа 1944 года группа пересекла государственную границу и с передовыми частями 3-го Украинского фронта вышла на территорию Румынии.
Как я уже упоминал, на первом этапе вместе с армейскими разведчиками занимались добыванием нужных документов, захватывая упреждающими ударами штабы отступающих гитлеровских войск. Однако уже через месяц занялись решением главной задачи. Группа, как и было предусмотрено ранее, была поделена на две равные части: я с группой переправился с войсками через Дунай и направился к Софии, а Алексей Павлович остался в Бухаресте, и под фамилией Кораблёва А.П. был зачислен членом Союзной Контрольной Комиссии.
Работа разведывательной группы была напряжённой и характеризовалась исключительной динамичностью. В короткие сроки была создана надёжная агентура. Она составляла не только резервную сеть, но и оказывала значительное влияние на утверждение демократических преобразований в Румынии. Группа своевременно и полно информировала советское командование в Бухаресте по складывающейся обстановке, обеспечивая принятие нужных решений в нужное время. В сущности, шла жёсткая тайная война между разведчиками нашей группы и военными разведчиками США и Англии, которые, в общих чертах, делали то же самое, утверждая во власти в стране угодные им прозападные силы. Другими словами, речь шла о том, будет ли Румыния дружественным соседом или вероятным плацдармом для новых авантюр против СССР.
Победу в этой борьбе одержали наши разведчики. Им удалось вскрыть намерения Радеску по разгрому сил демократии с помощью войск и полиции, организовав провокацию по гапоновскому типу. Это позволило существенно изменить соотношение политических сил в стране. В марте 1945 года Радеску был принуждён уйти в отставку. Впервые было сформировано правительство демократических сил во главе с Петру Гроза - лидером "Фронта земледельцев". Радеску укрылся в английской миссии, а позже был переброшен американцами за границу. Но и на этом борьба не прекратилась. Она продолжалась вплоть до 1947 года, когда был заключён мирный договор, король Михай отрёкся от престола и была провозглашена Румынская Народная Республика.
Закончилась деятельность и оперативной группы. Майор Коробицин (Кораблёв) возвратился в Москву и, получив благодарность командования, был назначен начальником отделения в спецшколе военной разведки. Эта работа была ему по душе, и он с увлечением занялся подготовкой молодой смены. Будучи уже на этой должности, он совершил ещё одну успешную нелегальную командировку в Германию и во Францию, она была подчинена выполнению ряда частных задач. По возвращении ему снова была объявлена благодарность командования. К сожалению, работа А.П. Коробицина в специальной школе разведки продолжалась недолго. Как известно, в 1947 году произошла крупная реорганизация разведок с ликвидацией некоторых вспомогательных структур и сокращением личного состава. Не имеющий военного образования Алексей Павлович оказался за штатом. После длительных мытарств в поисках справедливости, он был вынужден уйти с действительной службы в запас в звании майора.
Вице-адмирал Владимир Ващенко.