ГОЛГОФА КРАСНЫХ ДИПЛОМАТОВ (Часть-2)
Я уже упоминал о так называемых «соседях» красных дипломатов, то есть чекистах, которые зачастую работали под крышей полпредств и, само собой разумеется, с дипломатическими паспортами. Первым из них был Яков Давтян, сын зажиточного армянского коммерсанта, а впоследствии известный советский дипломат, полпред и…первый начальник иностранного, то есть разведывательного отдела ВЧК.
А все началось с того, что, будучи петербургским студентом, в 1905-м он вступил в РСДРП, активно участвовал в недозволенной политической деятельности, за что был отчислен, арестован и заточен в тюрьму. Из тюрьмы его вытащил не пожалевший денег отец. Но он поставил сыну условие: никакой политики и продолжение учебы за границей. В тот же день Яков уехал в Бельгию, где через несколько лет получил диплом инженера. В разгар первой мировой он ухитрился добраться до России, но на фронт не попал: Давтяна включили в состав миссии российского Красного Креста и отправили в Париж. Там-то он, на свое несчастье, и познакомился с небезызвестной Инессой Арманд, которая сыграла большую роль не только в жизни Владимира Ленина, но и в жизни Якова Давтяна.
Чем занимался Давтян во Франции? Ответ на этот вопрос я нашел в чудом сохранившемся довольно любопытном документе.
«У д о с т о в е р е н и е
Дано сие Центральным Комитетом Российского общества Красного Креста Якову Давтяну в том, что он является членом миссии Российского общества Красного Креста в Международной комиссии попечения о русских воинах во Франции. Просьба оказывать Якову Давтяну возможное содействие в исполнении возложенных на него обязанностей».
Примерно тем же занималась Инесса Арманд. На этой почве они и познакомились.
Напомню, что в начале первой мировой войны Франции приходилось очень туго – поражение следовало за поражением, и людские потери были огромны. Пополнять разбитые бригады было и некем, и нечем. И тогда французский президент ударил челом русскому царю и попросил прислать в его распоряжение 400 тысяч русских солдат. Царь уважил просьбу президента, но послал ему не 400 тысяч, а 44 тысячи русских солдат. Сперва этих бедолаг везли в теплушках через всю Сибирь до Владивостока, а потом морем до Бреста и Марселя. Им тут же выдали французское оружие, разбили на четыре бригады и бросили в бой. Сражались русские бригады храбро, но потери несли огромные: на полях Франции полегло более трети личного состава.
После Февральской революции русские солдаты потребовали отправки на родину, но французское командование не желало оголять фланги. Тогда русские бригады подняли восстание! По ним открыли артиллерийский огонь, и после пятидневного обстрела, когда французы убили несколько сот русских солдат, восстание было подавлено. Большую часть оставшихся в живых бросили в тюрьмы, а остальных отправили на каторжные работы в Северную Африку.
В этой-то непростой ситуации Яков Давтян и Инесса Арманд занялись освобождением солдат из тюрем и их возвращением в Россию. В ход шло все – уговоры, обещания, а иногда и подкуп должностных лиц. Как бы то ни было, но к маю 1919-го подавляющее большинство членов русского экспедиционного корпуса удалось вернуть домой.
Вернулся домой и Давтян. Почувствовав вкус к всякого рода переговорам и уговорам, он обратился в ЦК с просьбой об устройстве на работу «с учетом его зарубежного опыта». Давтян рассчитывал занять какой-нибудь дипломатический пост, а ему выдали кожанку, маузер и снабдили грозным мандатом: «Тов. Давтяну поручается восстановление порядка в районе Киевского железнодорожного узла, прекращение бесчинств войсковых эшелонов, задержание дезертиров, выселение из вагонов всех лиц, коим по штатам пользование ими не положено.
Тов. Давтян имеет право ареста с последующим преданием суду состоящего при нем Реввоентрибунала всех, не подчиняющихся его распоряжениям».
Как часто Давтян пользовался этим мандатом и вытаскивал из кобуры маузер, история умалчивает, но порядок на Киевском железнодорожном узле он навел. Только-только Яков Христофорович втянулся в новое для него дело, как его срочно отозвали в Москву и направили на работу в Народный комиссариат иностранных дел, и не кем-нибудь, а заведующим отделом Прибалтийских стран и Польши.
Не прошло и нескольких месяцев, как на него, если так можно выразиться, положил глаз всемогущий глава ВЧК Феликс Дзержинский. А «напела» ему о Давтяне Инесса Арманд. Однажды, когда после ночного заседания в ЦК, они шли по коридору, Дзержинский вдруг обратился к ней с необычной просьбой.
- Товарищ Инесса, - начал он издалека, - вы много жили за границей, вращались в высшем свете, и хорошо знаете, как легко распознать в этом обществе простолюдина, путь даже хорошо образованного, но простолюдина.
- Да уж, - усмехнулась Инесса. – Говоря языком вашего учреждения, расшифровать такого господина, будь он даже при цилиндре и во фраке, проще простого.
- То-то и оно, - досадливо подергал бородку Дзержинский, - а мне позарез нужен человек, который бы не только знал пару-тройку иностранных языков, но и где-нибудь в парижских или лондонских гостиных мог сойти за своего. Вы меня понимаете? Манеры, привычки, поведение и все такое прочее…
- Чтобы в любом обществе мог сойти за своего? Чтобы по манерам, умению одеваться, говорить и вести себя за столом никто не догадался, что он приехал из Советской России? – понимающе улыбнулась Инесса.
- От вас ничего не скроешь, - покорно склонил голову Дзержинский. – Но этот человек должен быть абсолютно надежным товарищем и преданным делу революции коммунистом.
- Надежный и преданный, - покусывая губы, задумчиво произнесла Инесса. – Ручаться, как за себя, конечно, не могу, но…есть у меня такой человек. Да и вы с ним знакомы. Хотя в деле его видела только я: мы занимались возвращением на родину солдат русского экспедиционного корпуса. С уверенностью могу сказать, что он умен, находчив, ловок, сметлив, за словом в карман не лезет, но и лишнего не скажет, к тому же откровенно красив, в обществе душа компании – женщины таких любят. Ну и, что для вас немаловажно, в тюрьмах сидел, эмигрантского хлеба наелся досыта, в партии с 1905-го.
- Так-так-так! - азартно потирая руки, воскликнул Дзержинский. - И кто же этот герой?
- Давтян. Яков Христофорович Давтян.
- Слышал о таком, - раздумчиво произнес Дзержинский. – И даже немного знаком. Надо будет подумать…Спасибо, товарищ Инесса, ваша рекомендация дорогого стоит, - шутливо раскланялся Дзержинский. - Вы еще о своем протеже услышите!
Дело было настолько серьезным, что по этому поводу состоялось специальное заседание Оргбюро ЦК РКП(б), которое приняло решение: «Просьбу тов. Дзержинского удовлетворить, Откомандировать в его распоряжение тов. Давтяна».
Так Яков Христофорович Давтян стал первым в истории советских спецслужб начальником Иностранного отдела ВЧК, более известного как ИНО. Разведка, да еще закордонная, дело настолько тонкое и серьезное, что, не имевший никакого опыта Давтян, поначалу от нового назначения растерялся. А потом его осенила гениальная мысль: а почему бы нашим разведчикам не работать под крышей дипломатических представительств, а ему, их начальнику, не совмещать две должности и не работать одновременно и в Наркоминделе, и в ВЧК? Руководство его поддержало, и Давтян с присущим ему энтузиазмом занялся созданием ИНО.
Был, правда, один червячок, который постоянно точил самолюбие Якова Христофоровича: он считался не полноправным начальником ИНО, а всего лишь исполняющим обязанности. Давтян терпел-терпел и написал докладную записку руководству ВЧК, прося прояснить ситуацию и утвердить его в должности начальника Иностранного отдела. Но начальство рассудило иначе: оставаясь сотрудником Наркоминдела и находясь за границей, Давтян должен выполнять поручения ВЧК и лично Дзержинского.
С первой зарубежной командировкой у Давтяна вышел полый конфуз: как раз в эти дни в Венгрии случилась революция, и новоиспеченного разведчика-дипломата решили направить в Будапешт. Так случилось, что пока тянулась волокита с оформлением документов, революция потерпела поражение, и Венгерская советская республика прекратила свое существование. Так что в Будапешт Давтян не попал. Но так как обязанности дипломата, и особенно разведчика, требуют постоянного присутствия за границей, Якова Христофоровича постоянно перебрасывали из одной страны в другую. За пятнадцать лет своей закордонной службы он успел поработать в Эстонии, Литве, Китае, Туве, Франции, Греции, Иране и Польше. Одно время он даже был ректором Ленинградского политехнического института. Что там было делать карьерному дипломату и такому же карьерному разведчику, можно только гадать.
Если результаты работы Давтяна в Греции, Польше и Франции до сих пор засекречены, то о его пребывании в Китае кое-что известно. Прибыв туда в 1922 году, буквально через две недели он отправляет шифровку в Москву: «Нашу работу здесь я считаю чрезвычайно важной и полагаю, что тут можно много сделать. Здесь узел мировой политики и ахиллесова пята не только мирового империализма, но и наша. И исключительно от нас зависит завоевание прочных позиций на Дальнем Востоке».
Сделал он действительно много, особенно как резидент ИНО. Спустя год Давтян с нескрываемой гордостью сообщает: «Наши связи расширяются. Могу смело сказать, что ни один шаг белых на Дальнем Востоке не остается для меня неизвестным. Все узнаю быстро и заблаговременно. С сегодняшним курьером посылаю вам весь архив белогвардейской контрразведки, полученный в Мукдене. Ставлю серьезный аппарат в Харбине. Есть надежда проникнуть в японскую разведку».
Увлечение разведывательной работой не могло не сказаться на делах дипломатических. Из Наркоминдела стали поступать телеграммы с требованием «добиться успеха на чисто дипломатическом фронте». Дошло до того, что ему влепили выговор от имени коллегии Наркоминдела. Давтян страшно обиделся! В сердцах он даже послал в Москву возмущенную телеграмму, в которой писал, что «предпочел бы с НКИД порвать какие-либо отношения, ибо все-таки не могу ужиться с ними».
И все же, поостыв, Давтян взял себя в руки и еще пятнадцать лет не просто уживался, а много и плодотворно работал на внешнеполитическом поприще. Последней его должностью был пост полпреда в Варшаве. Но в 1938-м Якова Христофоровича отозвали в Москву и тут же арестовали. Обвиняли его в полнейшей чепухе: участии в армянской антисоветской националистической организации, руководстве правотроцкистской группой, созданной в полпредстве СССР в Польше, и, конечно же, в работе на польскую разведку.
Никакие объяснения и никакие оправдания создателя Иностранного отдела ВЧК Военная коллегия Верховного суда СССР в расчет не приняла и приговорила Давтяна к расстрелу.
Прожил Яков Христофорович Давтян всего 50 лет. С его-то кавказскими генами жить бы ему и жить, если бы…не похвальное слово Инессы Арманд
Продолжение следует...