Как утверждал А. Бальзак, существуют две истории: история официальная, которую изучают в школе, и история секретная, скрывающая истинные причины событий. К малоизвестным страницам можно отнести и битву в небе Москвы, протекавшую, с различной степенью интенсивности, в первые военные годы.
Почему это сражение довольно скромно отражено в трудах историков и публицистов, в литературных произведениях? Думается, по разным причинам.
Во-первых, фашистам не удалось нанести серьезного урона столице. Относительно немногочисленны были людские потери, разрушения носили локальный характер и, в сравнении с руинами Лондона и Берлина, были незначительны.
Во-вторых, это были первые месяцы войны, складывавшиеся трагически для нашей страны. И ещё недавно их изучению и анализу не всегда охотно уделяли своё внимание историки — ведь это не знаменитые «десять сталинских ударов».
Наконец, историю противовоздушной обороны наша военная наука традиционно обходила стороной. Неблагодарная эта тема — исследовать войска ПВО, которые, как составная часть Вооруженных Сил, постоянно находились на втором плане, и судьба которых, как правило, была неопределенна, будущее всегда под сомнением...
И всё же, почему фашистам не удалось разбомбить нашу столицу?
Что представляла собой система противовоздушной обороны Москвы?
Где пролегала грань между мужеством и героизмом солдат и полководческим мастерством руководителей ПВО?
В предвоенные годы считалось, что если рабочие всего мира не остановят своих правителей и фашисты всё-таки рискнут напасть на СССР, то «краснозвездные курносые» в считанные минуты разгромят воздушные армады противника.
Так представляли себе войну простые люди, одурманенные официальной пропагандой. Но отнюдь не руководство страны и армии, знавшее реальное состояние дел в войсках. Так, в акте приемки в 1940 году Наркомата обороны С.К. Тимошенко от К.Е. Ворошилова, по разделу ПВО было записано: «Противовоздушная оборона войск и охраняемых объектов находится в состоянии полной запущенности. Существующее состояние ПВО не отвечает современным требованиям»...И это были не просто слова. На вооружении войск находились устаревшие образцы вооружения, а новинки, которые по своим свойствам отвечали мировым стандартам, были в единичных образцах. В 1934 году у нас изготовляется первая экспериментальная радиолокационная станция обнаружения — на год раньше, чем в Англии. Однако уже в 1940 году вокруг Лондона было создано надежное радиолокационное поле, во многом способствовавшее срыву планов фашистов по уничтожению города с воздуха. В СССР же РЛС (РУС-2) поступили на вооружение лишь в 1942 году. Ещё один пример. Зенитная артиллерия была неэффективна для поражения самолетов на большой высоте, так как на вооружении были 76,2-мм и 85-мм орудия. В то время как в иностранных армиях к началу второй мировой войны уже имелись зенитные пушки крупного калибра: 105-мм в Англии, 130-мм в Германии. У нас подобные пушки принимаются на вооружение лишь после войны, хотя в довоенное время проходили испытания опытного образца 100-мм зенитной пушки, имелись рабочие чертежи 122-мм орудия.
Принимаемые в конце 40-го, начале 41-го годов меры были явно запоздалыми и не всегда последовательными. Так, приказом НКО 27 декабря 1940 года управление ПВО Красной Армии преобразуется в Главное управление ПВО с одновременным увеличением штатов и расширением полномочий. Эти шаги были в правильном направлении, к сожалению, они сопровождались кадровой чехардой. За короткий период с января по июнь 1941 году руководство ПВО (осуществляли: Г.К. Жуков, Г.М. Штерн, Н.Н. Воронов, при этом каждый из них одновременно совмещал несколько руководящих должностей. Г.К. Жуков, например, одновременно был начальником Генерального штаба, возглавлял управление снабжения ГСМ, управление связи, руководил Военной академией Генерального штаба. Естественно, в этих условиях руководство противовоздушной обороной было не только как говорится, непрофильное, но и обременительно.
В феврале 1941 года Постановлением ЦК ВКП(б) и СНК «Об усилении противовоздушной обороны СССР» вся территория страны разделялась на зоны ПВО, которые организационно входили в состав военных округов, командиры зон одновременно являлись помощниками командующих военных округов по ПВО.
Данная структура не могла решить стоящих задач, так как отсутствовала системность обороны. Войска, особенно истребительная авиация, только придавались для решения задач ПВО, а фактически находились в другом подчинении. Поэтому далеко не случайным был пролет 15 мая 1941 года немецкого военного самолета «Юнкерс-52» по маршруту Белосток-Минск-Смоленск-Москва с благополучным приземлением на подмосковном аэродроме. (О Русте знают многие, а вот этот факт канул в Лету). Маршрут полета «Юнкерса» четко высвечивал его цель: проверка направления главного удара авиации по плану «Барбаросса» и состояния ПВО Москвы и Центрального района.
Данные факты свидетельствовали о том, что противовоздушная оборона была одним из самых уязвимых мест в подготовке к войне. Не случайно, в первый день врагу удалось уничтожить 1200 советских самолетов (из них только на земле около 900) и завоевать полное превосходство в воздухе.
Недооценка многими высшими командирами вопросов противовоздушной обороны привела к тому, что о разгроме советской истребительной авиации в Москву первоначально даже не доложили. Донесения шли о боях в приграничных районах, о потерях в живой силе, о массе других проблем, только не о ПВО.
А для многих бойцов эти первые месяцы войны запомнились именно полным господством немецкой авиации в воздухе и танковых клиньев на земле.
Многое, очень многое было тогда потеряно из-за того, что внимание к противовоздушной обороне уделялось по остаточному принципу.
Однако прозрение наступило быстро. Этому в первую очередь способствовало то, что в планах фашистского командования по захвату Москвы и Центрального промышленного района особое место отводилось действиям военно-воздушных сил Германии.
Противник планировал воздушное наступление на Москву в рамках воздушной операции, проводимой силами наиболее боеспособного авиационного объединения — 2 го воздушного флота Германии под командованием генерал-фельдмаршала А. Кессельринга. Летчики именно этого флота осенью 40-го года наносили массированные бомбовые удары по Лондону, многие из них до начала войны не раз летали по маршруту Берлин-Москва с пассажирскими рейсами и хорошо изучили основные ориентиры на местности. Кроме того, были переброшены с Запада 4,28,53(«Легион Кондор»), 55(«Гриф») бомбардировочные эскадры. Всего в группировку входило до 1600 самолетов, как правило, новых образцов: «МЕ-109, МЕ-110, Ю-87, Ю-88, Хе-II, До-215, До-217» и другие, поступившие на вооружение после Западной кампании.
В приказе войскам Адольф Гитлер потребовал «массированными налетами разрушить Москву, сровнять её с землей». Цель воздушных бомбардировок была сформулирована предельно кратко: «Нанести удар по центру большевистского сопротивления и воспрепятствовать организованной эвакуации русского правительственного аппарата.»
Что противостояло этой воздушной армаде?
Москва и Центральный экономический район прикрывались войсками Московской зоны ПВО, в состав которой входили: 1-й корпус ПВО сформированный в 1937 году (командир генерал-майор артиллерии Д.А. Журавлев), 6-й истребительно-авиационный корпус, который начал формироваться 20 июня 1941 года (командир полковник И.Д. Климов), Тульский бригадный район ПВО (генерал-майор М.Н. Овчинников), Калининский бригадный район ПВО (полковник Л.С. Гудков). Центральный командный пункт находился в Москве, рядом со станцией метро «Кировская», здесь же располагалась ставка ГКО и оперативное управление ГШ. По существу, командный пункт ПВО был единственным хорошо защищенным сооружением в Москве, поэтому именно в нем был оборудован рабочий кабинет И.В. Сталина и комната для начальника Генерального штаба. Рабочие места для членов Политбюро и офицеров Ш находились на платформе станции «Кировская».
Оперативные расчеты с учетом опыта боевых действий войск ПВО в начале войны показали, что сил и средств, имеющихся на 22 июня 1941 года, для надежной защиты Москвы недостаточно.
9 июля 1941 года выходит специальное постановление ГКО? О противовоздушной обороне Москвы, и Ставка принимает экстренные меры для укрепления столичных войск ПВО.
В результате число орудий среднего калибра увеличилось с 548 до 796, орудий малого калибра с 28 до 248, прожекторов с 316 до 616, постов ВНОС (войска наблюдения, оповещения и связи) с 120 до 612, зенитно-пулеметных установок с 81 до 243, истребителей с 387 до 585 (из них 340 новых образцов Як1, МиГ-3, ЛаГГ-3).
При такой численности орудий плотность на I квадратный километр возросла с 3,1 до 5,8 орудий. Для сравнения: на обороне Лондона стояло 950 орудий (плотность 0,5-0,8) и 336 истребителей, на обороне Берлина — 250 орудий (плотность 0,4-0,6) и 60 истребителей.
Таким образом, вокруг Москвы была создана мощная комплексная система противовоздушной обороны. В её основу был положен принцип круговой равнопрочной обороны с усилением западного, юго-западного и северо-западного направлений. Этот принцип использовался и в послевоенные годы для создания зенитно-ракетной обороны столицы, знаменитые «кольца» ПВО Москвы.
Однако, количественные показатели теряют свое значение, если не подкреплены высокой боевой выучкой расчетов и экипажей.
О низкой подготовке специалистов ВНОС и зенитчиков стало ясно на третью ночь войны, когда в 3 часа 24 июня диктор по радио разбудил жителей Москвы и, без тени волнения, спокойно (отчего всем стало особенно тяжко) сообщил о воздушной тревоге. Но это был не налет противника. Это была комплексная ошибка летчиков, сбившихся с курса, постов ВНОС, принявших наши самолеты за вражеские, зенитчиков, обстрелявших эти самолеты и получивших ответную пулеметную очередь. Только по чистой случайности обошлось без жертв.
Эта ошибка могла дорого обойтись для бойцов и командиров ПВО столицы.
К прибывшему в свой подземный кабинет И.В. Сталину был препровожден командующий московской зоной ПВО генерал М.С. Громадин. Начальник Главного управления пропаганды Л.З. Мехлис «занимался» генералом Н.Н. Вороновым, отвечавшим за противовоздушную обороны страны в целом.
У кабинета вождя уже ждал конвой НКВД. Однако Сталин, выслушав доклад Громадина и спросив где тот родился, учился, служил, сказал: «Мирное время закончилось. Хватит воевать на светопланах». Будем считать данный инцидент учебной тревогой». Гроза прошла мимо.
Сложнее пришлось Воронову которому были заданы вопросы, носившие явно политический характер.
Только личный звонок Сталина прервал этот «допрос с пристрастием».
Что заставило Вождя народов спустить это событие «на тормозах»?
Одна из версий — личное обаяние и профессионализм М.С. Громадина, который Сталин умел хорошо распознавать в трудные минуты и не забывал в последующем.
Если это так, то командующий ПВО Москвы спас жизнь не только себе, но и многим офицерам и солдатам. А воздушная тревога официально была объявлена — учебной.
Однако повоевать на картах все же пришлось. Как вспоминает Д.А. Журавлев, днем 21 июля около 17 часов руководителей ПВО пригласили в особняк, находившейся во дворе (сейчас приемная МО РФ) и провели в кабинет Верховного Главнокомандующего. Зенитчики разложили свои карты на длинном столе, а летчики, которым не осталось для этого места, вынуждены были расположиться прямо на полу. Проводил учение Г.К. Жуков (до 30.07 начальник ГШ). За игрой наблюдали члены Политбюро.
Сталин заинтересованно подошел к офицерам. «Покажите нам, как вы будете отражать массированный дневной налет авиации противника на Москву», — приказал он Громадину.
Игра длилась полтора часа. После того как Г.К. Жуков подвел итоги, Сталин пообещал, что на следующий день члены ГКО прибудут на тренировку по отражению ночного налета на Москву.
Следующая тренировка, увы, не состоялась.
В 22 часа 21 июля, спустя месяц после начала войны, загрохотала битва в небе Москвы.
220 фашистских самолетов, ведомых лучшими асами третьего рейха, с нескольких направлений пытались прорваться к Москве. Эта попытка закончилась безрезультатно, враг был рассеян, потеряв 22 своих самолета он был вынужден отступить.
Вновь генерал Громадин стоял на «ковре» у Верховного.
Только теперь Сталин был явно доволен «работой» противовоздушной обороны столицы и, не дослушав доклада, сказал: «Мне звонят командующие фронтов и сообщают, что немецкие самолеты уходят за линию фронта и многие там горят и падают». Это была первая победа в воздухе над немецкими асами. Безнаказанность при бомбардировках Киева и Смоленска обернулась тяжелыми потерями в небе Москвы.
Днем 22 июля по радио был передан первый в истории войны победный приказ ГКО, где воинам объявлялась благодарность. Лучшие летчики и зенитчики вскоре удостоились правительственных наград. Среди них те, кто ещё при жизни стали легендой: К.Н. Титенков, М.Л. Галай, А.Г. Лукьянов, В.И. Каплинский, М.Г. Кикнадзе и многие другие.
Как видим, потери врага были немалые. А каковы наши?
Длительное время эти цифры скрывались за обтекаемыми фразами, но старшее поколение хорошо помнит, что бомбы падали и на город. В первый налет около 30 самолетов прорвались к Москве и нанесли прицельные удары. Одна фугасная и 76 зажигательных бомб попали в Кремль, три фугасных — на Красную площадь, две на здание ГУМа. Повреждены были здания Киевского вокзала, Библиотеки им. В.И.Ленина, Академии Генерального штаба, более 60 производственных и жилых домов.
Всего на город было сброшено 63 фугасных и 1638 зажигательных бомб, пострадало 792 человека, из них 130 погибли. Отмечено около 1000 возгораний, большинство которых ликвидировались силами МПВО.
Несмотря на большие потери, враг не остановил воздушного наступления на Москву и уже в следующую ночь 150 самолетов 12 эшелонами, по существу сплошным потоком атаковали столицу. С учетом нашей истребительной авиации в воздушном пространстве Москвы одновременно находилось до 300 самолетов. К объектам прорвалось 25.
Всего до конца месяца было совершено 9 налетов.
Убедившись в непреодолимости системы ПВО, противник основные усилия авиации бросил на её подавление. На позиции войск ПВО сброшено фугасных бомб: в июле — 1877, в августе — 1288, в сентябре — 2580. В то же время на объекты города 280, 195, 268 соответственно. Из приведенных данных видно, почему так относительно мало пострадала Москва — основной удар приняли на себя воины противовоздушной обороны. За этот период летчиками совершено 9 воздушных таранов, три из них — П. Еремеев, В. Талалихин, В. Киселев — ночью, причем последний — на горящей машине.
В июле-августе 1941 года вражеская авиация на подступах к Москве потеряла около 200 бомбардировщиков. 55-я эскадра к концу августа лишилась половины своего состава, 53-я «Легион Кондор» — 70 %. Обе эскадры были отведены на переформирование. Чтобы восполнить потери, фашистское командование перебросило из Западной Европы в состав 2-го воздушного флота четыре группы дальних бомбардировщиков численностью до 100 самолетов.
Были усилены и войска ПВО столицы. На I сентября боевой состав 6-го авиационного корпуса возрос до 20 полков, численность самолетов доведена до 700 истребителей. Кроме того, самолетный парк пополнился новейшими Як-1, МиГ 3, ЛаГГ-3, которые составляли 56 % всех боевых машин корпуса.
Коренным образом изменилась ситуация с началом операции «Тайфун». Авиация противника, поддерживая свои наземные войска, не отказалась от бомбовых ударов по столице. В октябре противник совершает 31 налет, в ноябре 41, причем налеты становятся не только ночными. Одним из самых жестоких был воздушный бой 6 ноября, накануне праздника, из 250 бомбардировщиков к Москве не прорвалось ни одного, сбито 34.
По мере приближения линии фронта к столице все больше усложнялись условия боевой работы для войск ПВО. Зенитная артиллерия, прикрывавшая столицу от ударов противника, вместе с тем решала задачи наземной обороны, в частности противотанковой. Нередко зенитно-артиллерийские полки становились единственным, непреодолимым препятствием для немецких танков, рвавшихся к Москве. Зенитчиками в этот период было уничтожено 450 танков, около 500 автомашин, рассеяно более 50 тысяч солдат и офицеров противника.
Тяжелая участь выпала на долю постов ВНОС. Разбросанные на большой территории небольшие расчеты даже в окружении продолжали выдавать информацию о воздушном противнике, а при столкновении с превосходящими силами врага принимали неравный бой, но не отступали с занимаемой позиции до последнего. Так, воины поста, расположенного в районе Наро-Фоминска, под командованием старшего сержанта. Х.А. Наримьяна все погибли, но без приказа не отошли. В 1-м полку ВНОС из 364 постов целыми осталось всего 35.
Летчики передислоцировались на ближайшие аэродромы, в том числе и на Центральный аэродром в черте города.
В трудные для столицы дни осеннего наступления немцев, когда по существу решалась не только судьба столицы, но и предопределялся итог войны, войскам ПВО пришлось наряду с решением боевых задач, выполнять задачи мобилизационные. Из состава I корпуса было сформировано 72 части, в том числе для сухопутных войск (даже стрелковые полки и дивизии). Это все не считая выделенных сил и средств для организации противотанковой обороны.
Всего в ходе битвы за Москву противник совершил 74 налета, сбросив на город 580 фугасных и 3175 зажигательных бомб (на позиции ПВО 4005 и 23 675 соответственно), но своего не добился. Потеряв более 500 самолетов фашисты полностью утратили превосходен во в воздухе.
5 декабря советские войска перешли в контрнаступление.
Сегодня на страницах газет и журналов спорят, почему союзники не пригласили нашего Президента на празднование открытия «второго фронта». Думается и потому, что наши союзники забыли, что с 13 августа 1940 года по II мая 1941 фашистские ВВС сбросили на Англию 58 тысяч тонн бомб. В результате погибло 40 тысяч человек, разрушено или сильно повреждено 375 тыс. зданий и сооружений, в том числе более 30 тыс. в самом Лондоне. С 7 сентября совершено 57 ночных бомбардировок, которые прекратились только тогда, когда асы Кессельринга передислоцировались в Россию и стали готовиться к налетам на Москву.
Воины Московского корпусного района ПВО (с апреля 1942 г, Московского фронта ПВО) свою задачу выполнили, из 8 383 самолетов, участвовавших в налетах на столицу, к городу прорвались только 229. Отражено 134 налета в том числе 90 ночных.
Врагу не удалось не только стереть столицу с лица земли, но и нанести ей сколько-нибудь серьезных разрушений. Пострадало 115 предприятий, из них серьезно — 2, разрушено полностью 167 жилых домов, частично повреждено 276 зданий, пострадало 83 общественных и культурно-просветительных объектов.
Считать, какова доля этого успеха в общей победе, — нет смысла. Для солдата была одна война, одна победа, одна столица — Москва. Разгромив армады Люфтваффе, сохранив Москву для людей и истории воины ПВО продолжили боевой путь на Запад. А им на смену в апреле 1942 года прибыл 20-тысячный отряд женщин-военнослужащих.
В 1991 году было начато строительство памятника воинам ПВО столицы. Конечно, сегодня, может быть и не лучшее время для строительства памятников. Но уходят из жизни последние герои минувшей войны. Что останется следующим поколениям? Не забудут ли потомки подвиг дедов, как забыли его наши вчерашние союзники?