Двадцать восемь глав государств Организации Североатлантического договора (НАТО) встретятся в Лиссабоне 20 ноября, чтобы утвердить новую стратегическую концепцию альянса на следующее десятилетие. Это будет третья стратегическая концепция НАТО со времен холодной войны. Последние две были приняты в 1991 году, когда распадался Советский Союз, и в 1999, когда НАТО вмешалось в события в Югославии, что стало его первым серьезным применением военной силы.

Во время «холодной войны», присутствие 50 бронетанковых дивизий и около 2 млн. солдат СССР и стран Варшавского договора к западу от Урала говорили гораздо громче, чем слова. Хотя предыдущие стратегические концепции были приняты в 1949, 1952, 1957 и 1968 годах, они лишь служили для укрепления основной миссии НАТО, а именно, держать Советы в страхе. Сегодня, дебаты вокруг стратегической концепции НАТО сами по себе подчеркивают экзистенциальный кризис альянса.

Эволюция НАТО

Рис.1 Страны НАТО

Эпоха холодной войны была опасной, но простой. Советская угроза и разрушение континентальной Европы после Второй мировой войны заставили Европу просить защиты у США. Для Западной Европы не было другого выбора перед лицом потенциального советского вторжения. Отсутствие выбора породило сильную связь между европейскими и североамериканскими союзниками и соответствующие стратегические концепции. НАТО давало преимущества безопасности при небольших финансовых затратах, что дало Европе время и ресурсы для создания Европейского союза и улучшения всеобщего благосостояния. Для американцев это была небольшая цена за то, чтобы сдерживать Советы.

Советский союз, имея развитую технологию Европы и промышленный потенциал советских природных ресурсов, рабочей силы и идеологии, мог стать серьезным конкурентом Северной Америке.

Сдерживание угрозы советского вторжения в Европу было единственной миссией НАТО. У альянса было несколько возможных ответов на эту угрозу. Хотя противотанковые технологии сдвинули военный баланс между НАТО и Варшавским договором в сторону НАТО, до операции «Буря в пустыне» в 1991 году этот сдвиг был малозаметен. Технологические инновации потребовали огромных расходов и были прямым следствием количественных недостатков альянса. В 1988 году у Варшавского договора (ВД) было двукратное преимущество по количеству танков. У него существовал вполне реальный план военных действий против сил НАТО под названием «Семь дней до Рейна» (при условии, что Советы смогли бы обеспечить топливом свои боевые машины, что вызывало серьезные вопросы в 1980-е годы). В самом деле, Советы были уверены, что их преимущество в обычных вооружениях даст быстрые результаты, следовательно позволит не применять первыми ядерное оружие. У НАТО просто не было такой роскоши.

Следует отметить, что интересы Западной Европы и Соединенных Штатов во время холодной войны не всегда совпадали. На многих этапах западные европейцы стремились дистанцироваться от Соединенных Штатов, в том числе после войны во Вьетнаме. В этом контексте в 1969 году политика тогдашнего западногерманского канцлера Вилли Брандта по отношению к Советам не очень отличается от современных отношений Берлин-Москва, но во времена холодной войны приоритеты определяли советские танковые дивизии на границе ФРГ. Противоречивые интересы и сиюминутные разногласия внутри альянса были несущественными в условиях постоянного давления со стороны СССР, регулярного проведения танковых учений, моделирующих массированный бросок к Рейну.

Угрозы холодной войны делали НАТО не только необходимым, но и жизнеспособным альянсом. Этих условий, однако, больше не существует. НАТО сдержало советскую угрозу, но в его успехе проросли семена нынешней неопределенности. Угроза ВД исчезла в середине 1991 года, а Советский Союз распался в конце 1991 года. Москва в одностороннем порядке отодвинула границу своей сферы влияния от Эльбы до Днепра, на 1000 километров на восток. На протяжении 1990-х годов, опасность от России заключалась только в возможном распространении ядерного оружия бывшего СССР, что побудило Соединенные Штаты и их союзников поддерживать хаотическое правительство Бориса Ельцина. Преобладание американской мощи позволили Западу поучаствовать в приключениях сомнительного стратегического значения, например, на Балканах.

Рис 2. НАТО во времена холодной войны и в 2010г.


Разрозненные интересы

Угрозы после холодной войны изменялись с каждым годом. При отсутствии явной угрозы на Востоке, расширение НАТО в Центральной Европе стало самоцелью. С каждым новым членом появлялся новый национальный интерес, а объединяющий характер прежних угроз ослабевал. Различные члены альянса формулируют угрозы по-разному.

Во-первых, 11 сентября принесло реальность угрозы, которую представляют воинствующие исламисты. В первый раз в своей истории НАТО применило статью №5, которая предусматривает коллективную самооборону, что проложило путь к присутствию НАТО в Афганистане, за пределами традиционного театра операций в Европе. Последующие нападения джихадистов в Испании и Соединенном Королевстве подтвердили глобальный характер угрозы, но глобальный терроризм – это не 50 танковых дивизий. Слабый интерес многих союзников к Афганистану и глубокие разногласия по поводу соответствующих средств борьбы с угрозой международного терроризма в целом свидетельствуют о недостаточности воинствующего ислама в качестве объединяющей угрозы.

Для большинства европейских стран, угроза джихада не является причиной военных операций на Ближнем Востоке и в Южной Азии. Это нужно делать дома с использованием правоохранительных органов в среде своего беспокойного мусульманского населения – или, в крайнем случае, проводить за рубежом тайные операции. Европейцы хотели бы перенести центр тяжести борьбы на полицейские операции и сбор разведывательных данных, не говоря уже о сокращении расходов в нынешних условиях жесткой экономии.

Вашингтон, однако, имеет стратегические интересы в Афганистане и мотивацию для преследования руководства «Аль-Каиды». Как утверждал STRATFOR ранее, эти интересы являются вполне реальными для США. Кроме этого они уже затратили слишком много ресурсов и политического капитала и не могут отступить. Европейцы по существу уже отступили.

Во-вторых, расширение НАТО в страны Балтии в сочетании с прозападными грузинской и украинской цветными революциями - все это произошло в один год - с конца 2003 года до конца 2004 года и заставило Москву действовать, что изменило характер угроз для Центральной Европы. Россия увидела расширение НАТО в страны Балтии, как предупреждение о планах альянса по Украине и Грузии, и она нашла это неприемлемым. Учитывая географическое значение Украины - это подбрюшье России, представляющее отличную позицию, с которой можно отрезать доступ Москвы к Кавказу - она представляет собой критический интерес для любого русского правительства.

Кремль противопоставил этой угрозе возрождение старой советской сферы: блокировки Центральной Азии, Белоруссии, Кавказа и Украины посредством открытых военных действий (в случае с Грузией), политических махинаций (в случае Украины и Молдовы) и цветных революций по образцу прозападных (в случае с Киргизией).

Для Западной Европы и особенно Германии, чувствительной к экономическим отношениям с Россией, возрождение Москвы является второстепенным вопросом. Основные европейские державы не хотят второй холодной войны и конфронтации с Россией. Это имеет более важное значение для Соединенных Штатов, но текущие операции оставили вооруженные силы США без стратегического резерва. Эту угрозу Вашингтон начинает понимать, но считают усилия в Афганистане и Ираке более важными.

Когда Соединенные Штаты полностью пробудятся и увидят русское возрождение, они найдут, что только часть стран НАТО имеет аналогичную точку зрения на Россию. Это центрально-европейские страны на границе с Россией, для которых возрождение Москвы является высшей национальной угрозой. В отличие от них, Франция и Германия - тяжеловесы Европы - не хотят новой холодной войны, раскалывающей континент.

В-третьих, серьезный экономический кризис в Европе проявил роль Германии как политического лидера Европы. Такое развитие событий было закономерным результатом окончания холодной войны и воссоединения Германии, хотя Берлину потребовалось 20 лет, чтобы переварить Восточную Германию и заявить о себе. Судьба Европы в мае 2010 года в условиях греческого долгового кризиса зависела не от бюрократии ЕС, а от решений Берлина. Это теперь признано остальной Европой.

Берлин хочет использовать нынешний кризис, чтобы изменить Европейский союз в собственных интересах. Между тем, Париж хочет управлять ростом Берлина и сохранить ключевую роль Франции в руководстве Европейского Союза. Западная Европа хочет позволить себе роскошь, имевшую место во время холодной войны: привести свой дом в порядок. Но она не хочет глобальной экспедиционной войны против воинствующих исламистов или противодействия русскому возрождению. Центральная Европа нервно наблюдает, как Париж и Берлин становятся ближе к Москве, а такие страны, как Дания, Нидерланды и Великобритания хотят подтвердить свою безопасность связями с Соединенными Штатами при новой, более жесткой, Германии. Основные западноевропейские члены НАТО, таким образом, в состоянии войны сами с собой и не воспринимают возрождающуюся Россию как угрозу, с которой нужно справляться военной силой.

Начало конца

В изменившейся обстановке угроз и в расширенном составе, НАТО рассмотрит проект новой стратегии. Группа экспертов во главе с бывшим госсекретарем США Мадлен Олбрайт подготовила ряд рекомендаций о том, как альянс должен решать свои вопросы в следующие 10 лет. Министры обороны изучат рекомендации, прежде чем они будут сформулированы в проекте стратегической концепции, которую Генеральный секретарь представит главам государств на вышеупомянутом ноябрьском саммите в Лиссабоне.

Хотя некоторые рекомендации нацелены на решение проблем, которые мешают альянсу, они не могут решить нерешаемое, а именно: отсутствие единого восприятия угроз. В конечном счете, авторитет и сдерживающее значение союза коренится в восприятии потенциальными противниками «решимости альянса». Во время холодной войны эта решимость никогда не была бесспорной - европейцы всегда скептически относились к готовности США рисковать из-за Европы. Но она существовала и неоднократно демонстрировалась.

Соединенные Штаты запустили прокси-войны в Корее и Вьетнаме в значительной степени для того, чтобы продемонстрировать европейским союзникам и Кремлю, что Соединенные Штаты готовы и в отдаленных уголках планеты вступиться за своих союзников. Войска США, дислоцированные в Западной Германии (часть из которых была в опасности быть отрезанными в Западном Берлине) служили, чтобы продемонстрировать решимость США противостоять советской угрозе. В последние годы не было заметно такой решимости, скорее наоборот, Соединенные Штаты и НАТО не ответили на русскую военную интервенцию в Грузии. Это было связано не только с отсутствием сил у США, но и отказом Германии и Франции рисковать своими отношениями с Россией из-за Грузии.

Таким образом, в самом сердце НАТО сегодня лежит отсутствие решимости, из-за разных интересов и разного восприятия угроз. По отношению к угрозам страны НАТО можно разделить на три категории: США, Канада и европейские «атлантисты» - Великобритания, Нидерланды и Дания; «основные» европейские державы во главе с Германией и Францией, с южными средиземноморскими странами, зависящими от экономической поддержки Берлина; и «новые» центральноевропейские государства, которые простираются от Балтики до Черного моря, традиционно настороженно относящиеся к русской силе.

При отсутствии явной угрозы и различных интересах среди своих членов, рекомендации группы экспертов были в значительной степени несовместимы. Достаточно взглянуть на рекомендации, чтобы сделать вывод, какой группе стран они выгодны:

• «Атлантисты» во главе с Соединенными Штатами. Атлантисты хотят сориентировать альянс на неевропейские театры военных действий (Афганистан), нетрадиционные угрозы (кибербезопасность, терроризм и т.д.), увеличение обязательств основных европейских стран по расходам на оборону, а также на реформирование системы принятия решений, чтобы исключить одномандатные вето в некоторых ситуациях, позволив генеральному секретарю действовать без согласования. Последнее - в интересах Соединенных Штатов, потому что Вашингтон всегда будет иметь власть над Генеральным секретарем, традиционно происходящим из атлантической страны.

• «Основная» Европа во главе с Германией и Францией. Цель основной Европы - больший контроль над неевропейским развертыванием (ограничение такого развертывания); компактный и более эффективный альянс (другими словами, урезать расходы на оборону), а также более тесное сотрудничество с Россией и больше консультаций с международными организациями, такими, как Организация Объединенных Наций (ограничить возможность США действовать в одиночку, без многосторонних утверждений). Основная Европа также хочет, чтобы военные учения проходили в «спокойном», неагрессивном режиме, в то время как новые члены требуют, чтобы альянс подтвердил свои обязательства по обороне на основе четкой демонстрации решимости.

• «Новые» члены. Центральная Европа хочет, чтобы НАТО подтвердила статью №5 как риторически, так и с помощью военных учений (если не дислокации войск); приверженность европейскому театру и определению России в новой стратегической концепции, как державы, чьи мотивы не могут быть надежным. Некоторые страны Центральной Европы также хотят продолжать политику открытых дверей для членства (для Украины и Грузии), так чтобы границы НАТО с Россией отодвигались дальше на восток, чего ни США, ни основная Европа (и даже некоторые товарищи из новых) не хотят.

Проблемой НАТО сегодня и в следующем десятилетии, является то, что различные государства видят различные угрозы через призмы своих национальных интересов. Русские танки заботят только треть европейских государств, в то время как остальной альянс делится между атлантистами, которые хотят укрепить союз для противостояния новым угрозам, и так называемой «Старой Европой», которая старается выделить как можно меньше солдат и ресурсов на любые цели в ближайшие 10 лет.

Неясно, каким образом новая стратегическая концепция может учесть что-либо, кроме стратегических разногласий. НАТО не собирается уходить со сцены, но ему не хватает единой и подавляющей угрозы, которая только и может сделать прочным союз национальных государств. Без этой надвигающейся угрозы, другие вопросы, другие различия начинают разрушать альянс. НАТО продолжает существовать сегодня не потому, что существует единство цели, но из-за отсутствия сильных противоречий, которые могли бы развалить альянс. Таким образом, часто повторяемый вопрос о том, как измениться, чтобы соответствовать 21 веку – может быть поставлен с ног на голову: что объединяет НАТО в 21 веке?

Во времена холодной войны НАТО был военным альянсом с четким противником и целями. Сегодня это группа дружественных стран с совместимыми стандартами, которые способствуют созданию «коалиции желающих» на разовой основе. Это дает государствам-членам удобную структуру для запуска многосторонних полицейских мер, таких как борьба с пиратством в Сомали и обеспечение правопорядка в Косово. Учитывая изначально расходящиеся основные интересы своих государств-членов, создать стратегическую концепцию нелегко. В самом деле, у государств-членов «несовместимые представления о глобальной угрозе», что заставляет нас задаться вопросом: означает ли ноябрьский саммит в Лиссабоне на самом деле начало конца НАТО?

Статья опубликована с разрешения Stratfor.

Перевод с анг. Александра ХОЛЕВА

www.stratfor.com