Реформаторы во все времена любят притчу о Моисее, сорок лет водившем евреев по пустыне. Помните, как часто ссылались на эту библейскую историю в годы перестройки и позже, во время гайдаровских реформ? Эта притча помогает реформаторам ни за что не отвечать. Да, наш капитализм отвратителен, страшен, но это тяжкий груз прошлого, издержки переходной экономики. Гайдаровская экономика действительно была переходной: бывшие рабочие и инженеры стали торговать в переходах. «Подождите сорок лет». Но спускаясь вниз невозможно подниматься вверх, а деградация не сулит блестящих перспектив, сколько бы вы ни называли её спасительным блужданием по пустыне… Ни у одного правительства в истории не было и не будет в распоряжении сорока лет. А уловку наших реформаторов давным-давно апробировал Ходжа Насреддин, пообещавший падишаху за двадцать лет обучить ишака говорить на фарси. «За двадцать лет или ишак сдохнет, или падишах». Этот анекдот присоединим к притче о блужданиях Моисея – и получим современный пропагандистский миф о модернизации.
На каком свете мы находимся, проговорился Валерий Зубов, бывший губернатор Красноярского края: «За 10 лет нефтяного изобилия, которое у нас было, я назову всего лишь две цифры, связанные между собой. Мы в 2001 году поставляли машиностроительной продукции в Китай в 2 раза больше, чем оттуда импортировали. Сегодня мы импортируем из Китая, а это совсем недавно развивающаяся страна, в 10 раз больше машиностроительной продукции».
Это свидетельство (одно из многих!) о моральном банкротстве управленческой элиты 90-х – 00-х. Ставка на юристов и менеджеров широкого профиля привела нас к деградации. Оказывается, знаний английского языка, законов и экономической теории недостаточно, нужен профессионализм иного порядка, необходим производственный опыт…
Страна двигалась вперёд, созидала, когда торжествовала идеология труда. Вот недавно прошла информация: будет новый государственный праздник, Крещения Руси. Великая веха. Но возникает вопрос: успеем ли мы сравнять количество рабочих и праздничных дней в годы до конца текущей пятилетки? Такое впечатление, что власть хочет максимально уменьшить число трудовых человеко-часов. Вырабатывается новая особь – человек праздный. «Зажигай! Оттянись!». Богатым – Альпы, бедным – водка. Никаких ограничений, никакой ответственности перед обществом. Мы все легко живём, а за избалованность история наказывает нещадно.
История всегда даёт то, в чём мы особенно остро нуждаемся. Правда, нам не всегда достаёт прозорливости, чтобы воспользоваться этими дарами. Дурное само прилипает к человеку, а к добру нужно карабкаться, подниматься, преодолевая одышку.
Модернизацию бодро противопоставляют пагубной «сырьевой экономике», «лёгким» нефтегазовым доходам. Почему-то политики и журналисты считают хорошим тоном кривит губы, говоря о нефтянке. Рассказали бы они о «лёгких нефтегазовых деньгах» геологам и горным инженерам или сварщикам, создававшим трубопроводы. Кому-то на руку негативный образ добывающей промышленности и энергетики. Для России это сродни мазохизму и суициду. Куда логичнее было бы воспевать северную романтику, героику нефтегазовой отрасли. Гордиться техническими чудесами, приносящими России миллиарды. А мы прививаем обществу комплекс неполноценности. Не ценим крупицы созидательного, рационального начала, которые в нашей стране остались только там, где буровые вышки, нефтепроводы и электростанции. Немногие островки успеха и труда в океане разухабистой праздности.
Увы, в государстве Российском тон задают не инженеры, не производственники, а юристы и экономисты-теоретики. Кабинетный, беловоротничковый взгляд на экономику России становится смертельно опасным для общества, когда мечтатели и звонари из интеллигентских кухонь и университетских кафедр перебираются в правительственные президиумы. В нашей правящей элите нет обстрелянных, тёртых производственников. Мобильные гуманитарии сомкнули ряды, сквозь которые инженерная муха не пролетит! Двадцать лет назад в Россию пришла беда, наступило время маниловщины. Вот с тех пор и прикрываем фигами срам технической деградации.
Мы живём в условиях гуманитарного бума, в котором нет ничего дурного, если бы не повсеместное притеснение точных наук. За последние двадцать лет у нас не появилось ни одного всенародно известного инженера, геолога, физика… Россию называют энергетической сверхдержавой. А мудрецы всё твердят о пагубности «нефтегазовой иглы», к которой привыкает финансовая и управленческая система страны. Но из самого кислого лимона можно сделать лимонад, а «нефтянка» могла бы стать локомотивом высоких технологий, помочь оздоровлению идеологического климата в стране. Какие профессии популярны среди школьников? Юрист, экономист. Многие мечтают найти себя в шоу-бизнесе, на телевидении, в мире рекламы. Это пирожные, а где же насущный чёрный хлеб? Вам не назовут профессию горного инженера или геолога. Когда ослабевает техническая интеллигенция – и гуманитарии за деревьями не видят леса, теряют способности к созидательному служению, к высокому творчеству. Без рациональной осмысленности все наши порывы оборачиваются пустыми заклинаниями. Без опоры на точную науку гуманитарии – те самые юристы, экономисты и красноречивые комментаторы всего на свете – превращаются в профессиональных пенкоснимателей. На шатком фундаменте пиар-технологий невозможно модернизировать Россию. Диктатура пиара, порождающая бутафорские ценности, по-русски называется просто и ясно: пустозвонство. Поэтому уже в прологе модернизации нужно думать о престиже точных наук в школьной среде.
Ровно пятьдесят два года назад, 24 февраля 1958 года в своей речи перед университетской аудиторией Джон Кеннеди признался: «Мы в кризисе. Не русские спутники положили ему начало. Американский «Эксплойер» не положил ему конца. Кризис носит не только военный характер. Величайшая опасность, угрожающая нам, не ядерное нападение. Голая правда такова: мы подвергаемся величайшей опасности проиграть титаническое соревнование с Россией, причём при этом не будет запущена ни одна ракета. Год назад при обсуждении внешних дел, вероятно, не упомянули бы просвещения. Сегодня мы не можем избежать этого. Я не знаю, верно ли, что битва при Ватерлоо была выиграна на площадках для игр в Итоне. Однако не будет преувеличением сказать, что битва, которую ведём мы сейчас, может быть выиграна или проиграна в школьных классах Америки.
…Русские тратят в два с половиной раза больше от своего национального дохода на образование, чем мы. У них учитель приходится на семнадцать учеников, у нас - на двадцать семь… В их школах в прошлом году было выпущено 1,5 миллионов учеников с основательным знанием арифметики, алгебры, геометрии, астрономии, тригонометрии. Мы выпустили менее 100 000 учеников с некоторой подготовкой в высшей математике!.. Русские выпускают в десять раз больше инженеров, чем поколение назад, и в 2,5 раза больше, чем США. …Мы должны положить конец такому положению, когда только четверо из пяти наших лучших школьников оканчивают школу и только двое из пяти идут в колледж. Мы не можем позволить себе платить преподавателям в колледжах и школах, развивающим умы наших детей, меньше, чем мы платим слесарям и водопроводчикам, обслуживающим наши дома.
…Если согласиться с нашим бывшим министром обороны в том, что в теоретических исследованиях «нельзя заранее знать, куда идёшь», тогда наши учёные будут заниматься только прикладными вопросами. Если вы презираете интеллигенцию, мешаете учёным и вознаграждаете только спортивные достижения, тогда будущее действительно мрачно».
Трудно найти более актуальные и более горькие слова для нашей нынешней действительности. Ведь за последнее время мы успели утратить всё то, что вызывало у Кеннеди и уважение, и желание у нас учиться. Молодой президент Соединённых Штатов не мыслил модернизации без школьного прорыва. Он проанализировал послевоенный рывок Советского Союза от разрухи к статусу ядерной и космической сверхдержавы и осознал, что тайна запрятана за семью печатями в обыкновенных ученических тетрадях! Блистательные школьные курсы точных наук, общественное доверие к учителю, система отбора способных математиков и физиков – как это важно. А мы сегодня, насыщая школу иллюзорными, болтологическими курсами, изгоняем из школьной программы астрономию и тригонометрию.
В том же 1958 году конгресс США принял "Закон об образовании в целях обороны", впервые в истории Соединённых Штатов вводивший студенческие стипендии. Этот жест был своеобразным признанием огромных успехов Советского Союза в деле просвещения. Между прочим, американцы увязывали получение стипендии с доказательствами политической лояльности. Скажем, студентам, настроенным прокоммунистически, стипендия не полагалась… Многозначительно и название закона - "Об образовании в целях обороны". Образование воспринималось как фактор безопасности. Нам же сейчас впору, подобно лесковскому Левше, кричать царю-батюшке: «А англичане ружья кирпичом не чистят!». Да только будет ли толк?
Куда зовут нас лозунги модернизации? Если рассуждать без отрыва от реальности, этот проект, скорее всего, будет связан с энергетическим комплексом. Это может быть и строительство сети современных нефтеперерабатывающих заводов, и обеспечение транспортных линий для связи с ними. Непременно – строительство нефте- и газопроводов, развитие геологии на самом современном уровне. Но если модернизация обернётся форсированной поддержкой слабых, неразвитых, нерентабельных отраслей – мы получим очередную авантюру, получим чёрную дыру, в которую ухнут государственные миллиарды. Кому-то, конечно, удобно именно такое развитие событий. Особенно – тем, кто не связывает своё будущее и будущее своих детей с Россией. К сожалению, мы теряем технологическую самостоятельность в нефтегазовом комплексе! По многим параметрам, Бразилия уже состоятельнее. Не хватает кадров, не хватает профессионалов. Не хватает Мастеров. Вячеслав Иноземцев говорит: «Газпром» должен сейчас разрабатывать Штокмановское месторождение. Подпуская к нему иностранных инвесторов, что он сейчас и делает в рамках совместных предприятий, он показывает, что он не имеет технологии разработки. Штокман залегает на глубине в 360 метров. Бразильцы сейчас сами, не с помощью американцев или европейцев, бурят на шельфе, добывают нефть и газ из глубины 6 тысяч. Это сделано за 10 лет». Мы и в нефтегазовой отрасли – отстающие, а не догоняющие. И это ключевая проблема экономики, с которой следует начинать модернизацию…
Модернизация в России возможна либо как модернизация ТЭК, либо как коррупционная схема «деньги на ветер». Третий – маниловский – вариант в реальности не проглядывает.
Наверное, некое подобие экономического рывка могут совершить и разобщенные амбициозные специалисты с психологией «легионеров». Чего проще – дополнить отечественных специалистов дешевой рабочей силой с Востока и из «бывших советских республик», добавить высокооплачиваемых западных контрактников, которые в России получают в 2–3 раза больше, чем в родных Лондонах, Римах и Берлинах. Но такой рывок вряд ли будет восприниматься как личная победа большинством граждан России: государство корпоративного меньшинства не может стать всенародным. Если со школьных лет ненавязчиво, не прямолинейно воспитывать в гражданах чувство сопричастности к народу и к его истории – мы получим почву для всенародного проекта, который и объединит, и примирит. Это – прямая противоположность «войны всех против всех». Здесь нужно сделать оговорку: «всенародное» – не тотально однородное. Нас интересует магистральная тенденция, а не агрессивное подавление личности государством. И, на мой взгляд, такая перспектива «большого общего дела» – это единственный социально-экономический контекст, в котором можно остановить интеллектуальную деградацию общества.
Арсений Замостьянов.