Когда россияне спрашивают себя: «Что будет с Путиным после марта (или скорее мая) 2008 года?» — они на самом деле имеют в виду нечто иное: «Что будет с Россией — со всеми нами — после этой даты?»

Неоспоримый факт: за семь лет своего правления Путин, что называется, горбом заработал статус лидера нации, — а это нечто совсем иное, нежели положение главы государства, лидера правящей партии, исполнительной либо законодательной ветви власти или топ-менеджера корпорации «Россия». Если в раскрошенной по многим силовым линиям стране и есть морально-политическое единство (как это называлось в советские времена), то оно связано как раз с этим магическим именем. Посему судьбы Путина и России и в настоящий момент, и в обозримом будущем неразрывно связаны: Россия без своего национального лидера — это не совсем то или совсем не то, что Россия с такой фигурой во главе. И пока что на горизонте нет иного кандидата на это место; никто из нынешних политиков не может сравниться с ним по масштабу личности, популярности и заслугам перед страной.

Вот этот главный пункт и следует иметь в виду, когда мы обсуждаем наиважнейший и в настоящем, и в будущем вопрос о том, что будет с Путиным или, точнее, что Путин должен делать после истечения своего второго срока у власти. Путин просто обязан оставаться национальным лидером, — и, скорее всего, он им и останется. Картинка Путина, скромно уходящего в частную жизнь, мне, по крайней мере, кажется весьма маловероятной.

Однако это — слишком общий ответ на поставленный выше вопрос; практического толку от него мало. По-настоящему надо решать такую задачу: в каком качестве Путин мог бы — или должен — нести свой крест лидера нации?

Лично я не вижу Владимира Путина как некоего аятоллу, осуществляющего духовное руководство нацией с высот боговдохновенной мудрости; для такой роли он — личность слишком практичная и даже, можно сказать, деловая. Кроме того, в России уже есть такого рода фигура, которая периодически мечет громы и молнии по поводу путей, которыми идет Россия и вообще весь мир — хотя толку от этого для нации, прямо скажем, немного.

От Путина для нации толк несомненно есть — как для материального положения народа, так и в смысле статуса страны в мире. Разумеется, множество личностей как внутри страны, так и в особенности за ее пределами очень громко кричат разные слова — «диктатура», «автократия», «откат демократии» и даже, в особо клинических случаях, «фашизм». Но мы, те самые мы, которые живем в этой стране и в глаза не видим заокеанских грантов, знаем то, что мы знаем: страна уже не сидит по самые уши в долгах; физическое выживание людей уже не зависит от гуманитарной помощи; и над нами не висит призрак гайдаровских «реформ» (попросту говоря, воровство сбережений граждан и тысячекратный рост цен) и дефолт страны. Конечно, предостаточно еще и недовольства, и несчастий — но скажите вы мне, когда в России было иначе? При Сталине — когда «жить стало лучше, жить стало веселее»? Ой ли.

Так вот: чтобы оставаться лидером нации, Путину нужно одно — чтобы стране становилось лучше жить. А для этого необходимо бороться с тем, что для страны плохо. Так что весь вопрос — в путинской повестке дня на следующие несколько лет, возможно на десятилетие, и в средствах осуществления этой программы.

Болезни, которыми страдает страна, всем известны. Путин говорил о них несчетное количество раз, партия власти твердит о них, где бы ни появлялись телевизионные камеры, оппозиция — то же самое, а теперь вот уже и Православная Церковь высказывается на эту тему, и не in camera, а ex cathedra — на Всемирном Русском народном соборе.

Наихудшая и наиболее угрожающая из этих болезней — разрыв или, скорее, пропасть, разделяющая немногих сверхбогачей и обедневшие массы; пропасть, которая со временем вовсе не заполняется, но лишь становится глубже и шире. Россия стоит на 90-м месте среди других стран мира по доле ВВП, приходящейся на душу населения, а по числу миллиардеров пропустила вперед лишь Соединенные Штаты (см. ForbesMagazine). Юрий Болдырев, видный критик нынешнего положения в стране, пишет по этому поводу: «Теперь 53 наших «трудоголика» владеют собственностью, превышающей федеральный бюджет страны».

Другой показатель глубины этой пропасти — пятнадцатикратный разрыв между доходами самых обеспеченных десяти процентов населения и такого же числа наименее обеспеченных. Справедливо указывалось, что эта официальная статистика не учитывает теневые доходы богатых, так что разрыв скорее в 25, а не в 15 раз.

Так вот, во все время правления Путина рассматриваемый разрыв только увеличивался. Настроение в массах такое, что он здесь чего-то не доработал и должен за это отвечать — или сделать все, что в его силах, чтобы сократить этот разрыв. Если он не смог этого сделать в первые два срока у власти, он обязан использовать четырехлетний перерыв для подготовки к достижению этой цели.

Нужно сказать, что ни Путину, ни его мозговому центру, если таковой имеется, не придется выдумывать порох или нечто иное, чтобы вылечить эту болезнь: лекарства от нее известны давным-давно.

Пункт первый: убрать эту несуразицу — плоскую шкалу подоходного налога, при которой и г-н Абрамович с его 18 миллиардами долларов, и работник на селе, получающий полторы тысячи рублей в месяц (если он их вообще получает), платят все те же 13 процентов. Это не налог, это издевательство. Необходимо ввести прогрессивное налогообложение — и заставить его работать! И не надо говорить, что этот налог будут обходить так, как это уже было и есть — посредством серых схем, зарплаты в конвертах и т.д. Если налоговые органы не могут справиться с этим злом, зачем вообще нужны налоговые органы?

Пункт второй: налог на роскошь. Например, можно предложить вполне практичный, беспроигрышный разовый способ добиться многого: поднять пенсии до гуманных размеров (нынешние пенсии определенно бесчеловечны, ибо по большей части не дотягивают до прожиточного минимума); увеличить денежное и прочее довольствие армии; увеличить пособие матерям-одиночкам, получающим жалкие гроши на воспитание своих детей; убрать с улиц бомжей и вообще ублажить всех нуждающихся. Метод очень простой: провести аэрофотосъемку Подмосковья, зарегистрировать бесчисленные роскошные виллы (скорее замки), построенные вокруг Москвы в последние 15 лет, предложить владельцам этой роскоши заплатить серьезный налог — и заставить их сделать это. Если налог не поступает, выставить имущество на аукцион. Одной этой мерой можно получить буквально неисчислимые миллиарды долларов. Вы скажете, что это революционная мера? Конечно революционная, — но она по крайней мере честнее, чем те способы, которыми владельцы этих вилл заполучили свое богатство.

Пункт третий: ввести реальный налог на наследство — скажем, порядка 40 процентов, как во Франции. В отличие от предложенной выше меры, она даст эффект только в долгосрочной перспективе (большинство обладателей гигантских нечестно нажитых состояний еще поживут, если не случится никаких происшествий с пальбой и взрывами), но по самой природе вещей это — самый верный способ пополнить сундуки казначейства.

Уверен, есть и другие, возможно, более эффективные способы сглаживания разрыва между богатством и бедностью и сопутствующей ему социальной напряженности. Некоторые из них связаны с более рациональным использованием стабилизационного фонда (здесь уже наблюдается какое-то движение). В других фигурирует т.н. природная рента от эксплуатации богоданных природных ресурсов, которые по справедливости должны бы приносить пользу всем гражданам (как это имеет место, скажем, в Норвегии), а не только немногим хищникам, проявившим особую прыть на первой, вполне дикой стадии российского капитализма. Но три меры, очерченные выше, совершенно очевидны, неоспоримы и доступны пониманию лиц практически любого уровня умственного развития.

Что случится, если эти или иные меры выравнивания доходов богатых и бедных не будут проведены в ближайшем будущем? Некоторые политические силы, коих объединяет главным образом ненависть к «путинскому режиму» и лично к Путину, предсказывают некий вариант «оранжевой революции» и открыто призывают к такой революции — стихийному восстанию угнетенных масс, умело направляемому «оранжистами», их олигархическими кукловодами и весьма заинтересованными кругами за бугром, как то уже не раз наблюдалось в сопредельных странах. Однако даже наиболее радикальные из этих «революционеров», живущих здесь в России, в глубине души понимают, что эти надежды — всего лишь подмена действительного желаемым, и, соответственно, высказываются на эту тему достаточно осторожно.

Не связанные наблюдением российских реалий, некоторые западные «аналитики» проявляют большую смелость — или глупость — в таких предсказаниях. Достаточно вспомнить серию абсурдных прогнозов о грядущем восстании против Путина в 2005 году: «вызов президенту Путину может быть брошен с самого верха либо самого низа общества, то есть либо его друзьями по КГБ, либо народом… Люди вокруг Паутина, обладающие властью, могут организовать заговор и путч против него… Другая возможность — народное восстание в результате нарастающего протеста… Население явно необычайно раздражено, и его вдохновляет пример недавних революций на Украине и в Киргизской республике. Широкий протест со стороны народа неожиданно становится вполне возможным… В России нет явного лидера «восстания», но это вряд ли существенно. Самое авторитетное имя, выдвинувшееся сейчас на первый план, — это имя бывшего премьер-министра Михаила Касьянова».

Вера г-на Эслунда в то, что пример киргизских «революционеров» вдохновляет их российских собратьев, как и его вера в Мишу-два-процента Касьянова как неустрашимого лидера будущей российской «оранжевой» революции, могли бы вызвать лишь некоторое сочувствие по поводу его умственного здоровья, если бы не склонность правящих кругов таких стран, как США, строить свою политику по отношению к России именно на такого рода бредовом «анализе». Уверен, что патроны г-на Эслунда, люди, заказавшие ему этот «анализ», легко простят ему его идиотизм. В конце концов, намерения у него были самые благие; он просто слишком хотел угодить заказчику и потому с легкостью игнорировал такие неудобные факты, как семидесятипроцентный уровень поддержки Путина населением России. В том, что американская и вообще западная политика в отношении России строится на такой бредятине, нет ничего нового, и России придется относиться к этому, как к стихийному явлению вроде глобального потепления. Россия мало чего может предпринять по этому поводу — разве что отчетливо выразить свое презрение к такой позиции (примерно так, как это сделал Путин в своей мюнхенской речи) и последовательно отстаивать свои национальные интересы.

Меня больше беспокоят предсказания диаметрально противоположного плана. Видите ли, некоторые аналитики полагают, что «путинский режим» способен продержаться в его нынешнем виде по крайней мере лет сорок, т.е. практически неопределенное время. Анализ, на котором основывается это предсказание, довольно примитивен: утверждается, что российское общество вернулось к автократическому модусу правления, характерному также для способа правления времен Политбюро. А именно — существует некая хунта из примерно пяти бывших чекистов, некое подобие закулисного Политбюро, которое и правит страной и намеревается ею править этим же манером неопределенно долгое время.

Причина, по которой это меня беспокоит, проста: такой взгляд слишком близок к конспирологическим писаниям о России, распространенным за ее рубежами — а мы видели, на какого сорта «анализах» основываются такие теории. Правда, г-жа Крыштановская далека от того, чтобы предсказывать восстание или путч за каждым углом; наоборот, она утверждает, что чекистский режим «фантастически устойчив», и ему нечего бояться возвращения к олигархии, возглавляемой революционером г-ном Касьяновым. И на том спасибо, однако нам положение видится иначе: «фантастически устойчивому» режиму нет никакой нужды меняться, ему незачем врачевать терзающую страну болезнь, описанную выше. А вот этого принять никак нельзя.

Политическому классу России просто необходимо вылечить язву социальной несправедливости; а чтобы это осуществить, политическая система страны должна быть основательно изменена. Вот такой наш основной тезис.

Если ничего не будет сделано, чтобы снизить накал социальной напряженности, будущее выглядит мрачно, сколь «фантастически устойчив» ни будь этот режим. Конечно, не случится никаких революций — оранжевых, красных или в горошек; не будет путчей, ни организованных КГБ, ни какого-либо иного сорта. Вот только есть масса других способов, помимо путчей и революций, коими страна может совершить самоубийство или просто сойти на нет…

Россия занимает первое место в мире по числу не родившихся, убитых абортами младенцев. Наверно, еще больше детей не родились, потому что не были зачаты — обедневшие, впавшие в пессимизм российские семьи не могут их себе позволить. Огромное, прежде неслыханное число матерей отказывается от детей сразу после их рождения, предоставляя их суровой и ненадежной опеке государства. Дети массами уходят от своих родителей — алкоголиков либо преступников — и становятся беспризорными.

Россия находится на 142-м месте в мире по средней продолжительности жизни (67,66 года), ниже Ирака и лишь чуть-чуть выше Белиза.

Страна ходит в лидерах по части таких сомнительных достижений, как потребление алкоголя на душу населения, наркозависимость, ВИЧ-инфицированность, смертность от алкогольного и иного отравления, самоубийства, убийства, смертность на дорогах и на производстве. Невероятное число людей — никто не может сказать, сколько именно — просто исчезают: выходят из дому, и дальше о них ни слуху, ни духу.

Суммарно страна теряет почти миллион народа в год, причем большая их часть — люди цветущего возраста — умирают от так называемых неестественных причин, а не спокойно уходят в мир иной от старости, как в иных, более цивильных странах.

Есть еще такие вещи, как эмиграция, brain drain и торговля живым товаром, в основном молодыми женщинами, рвущимися на Запад в надежде уйти от бедности и безнадеги дома.

При таких масштабах жизненных потерь очень возможно, что к концу сорокалетнего золотого века «фантастической стабильности» в России не останется достаточного числа людей, чтобы удерживать ее огромную территорию. Ее может просто затопить — мирно или не очень мирно, легально, а скорее нелегально, иммиграционными потоками, примерно так же, как албанцы выдавили сербов из Косово — территории, на которой зародилась сербская нация.

Существует еще и такая вещь, как политико-моральное состояние нации (известное в прошлом под ужасным акронимом «полиморсос», если кто забыл). В настоящее время этот «полиморсос» основательно подгнил и являет собой кошмарное зрелище, отмеченное двумя противоположными явлениями — пассивностью («пофигизмом») с одной стороны и агрессивностью, с другой.

Все увеличивающееся число людей теряет всякий интерес к общественным делам, уклоняясь от участия в выборах и прочих таких мероприятиях, которые, по их убеждению, не имеют никакого к ним отношения — это всего лишь игры, в которые играют верхи, начальство, олигархи и пр. Это подрывает всякий прогресс на пути к более высоким ступеням демократии, ибо не может быть демократии без ее центральной фигуры — демоса.

Обратная сторона монеты— агрессия. Фрустрация неизбежно ищет выход, и она прорывается в расовых и этнических конфликтах и прочих насильственных проявлениях — хулиганстве футбольных фанатов, сатанинских культах, обычной уличной преступности и прочем таком. Вдруг мы узнаем, что в Ульяновске, в прошлом тихой провинциальной заводи, известной главным образом безразмерными музеями семьи вождя пролетариата, невозможно выйти на улицу, так как все эти улицы поделены между молодежными бандами, свирепо воюющими друг с другом и готовыми избить каждого, кто попадется им на пути.

Москва — особый случай, полицейского порядка здесь, пожалуй, побольше, но гнильца наблюдается и здесь, в самой сердцевине нынешнего режима. В столице хватает безработных, но идут ли они на работу за вполне приличную плату, если вкалывать надо как следует? Тут достаточно спросить мнения руководителей строек, самой процветающей столичной индустрии. Они честно скажут, что если выслать всех легальных и нелегальных мигрантов, работающих на стройках, все строительство в столице остановится в один день. В городе более или менее поддерживается чистота, вывозится мусор, работает общественный транспорт — и все это за счет пришлой, по большей части нелегальной рабсилы из Украины, Молдавии, Таджикистана, Узбекистана, Азербайджана и т.д. Москвичи находят другие способы выживания: сдают квартиры, комнаты и углы приезжим, и Бог весть что еще. Что угодно, лишь бы не идти на честную, возможно тяжелую работу.

Можно бесконечно тянуть эту иеремиаду, но общая картина вполне ясна. Пора обратиться к коренному вопросу, беспокоившему Чернышевского, Ленина и практически любого интеллигента с незапамятных времен: Что делать?

Я начал с краткого перечня мер для лечения главной болезни нынешнего российского общества — невыносимого контраста между сверхбогатством немногих и нищенством большинства. Теперь зададимся вопросом: могут ли эти меры быть воплощены при существующем политическом порядке в стране? Мой ответ: определенно не могут. Абсолютно.

Возьмем конкретное предложение насчет взимания налога на роскошные особняки («замки») вокруг Москвы, каждый из которых тянет на несколько миллионов долларов. Ясно, почему эта мера не может быть проведена в жизнь: люди, которым при нынешних порядках пришлось бы провести соответствующие законы и выполнить их — это по большей части те самые люди, которым принадлежат указанные замки. Или это их жены, любовницы, дети и прочие родственники.

Этот факт иллюстрирует вторую серьезную болезнь, подтачивающую организм российского государства — гниль, распространившуюся в верхах российской общественно-политической структуры: деньги и власть в значительной мере сконцентрированы в одних и тех же руках. Эта гниль делает невозможной борьбу с первым серьезным заболеванием и с гнильцой в низах.

Согласно опросу ВЦИОМ, цитированному выше, на втором месте после разделения нации на богатых и бедных идет пропасть между бюрократией («начальством») и всем остальным населением: 71 процент опрошенных считает это последнее противопоставление весьма значимым, и только 19 процентов, умеренно значимым.

Бюрократия в ее нынешнем виде не годится для изъятия сверхдоходов у сверхбогатых и более справедливого их распределения по той простой причине, что верхние эшелоны этой бюрократии сами входят в число сверхбогатых; нижние ее эшелоны стремятся к тому, чтобы любыми средствами стать еще богаче и, возможно, войти в когорту сверхбогатых, а все остальное население, еле сводящее концы с концами, может жить, а может и помирать — это бюрократии без разницы.

Для примера можно взять хотя бы верхнюю палату российского парламента, Совет Федерации. Он почти целиком состоит из мультимиллионеров и миллиардеров, и назови их олигархами типа Гусинского—Березовского—Ходорковского—Смоленского и пр. в недавнем прошлом или придумай для них какое-то иное, новое название, они останутся олигархами по самому своему существу. Могут ли эти люди сразу, внезапно, вдруг стать альтруистами? С таким же успехом можно ожидать, что некое библейское животное пролезет в игольное ушко.

Позвольте привести еще один, возможно, более показательный пример того, насколько прогнившая бюрократия неспособна бороться с болезнями России. В ноябре 2006 года президент Путин произнес речь на Всероссийском координационном совещании правоохранительных органов — речь, которая, как ожидали многие, приведет к революционному преобразованию системы власти, сложившейся в стране в 1991-1992 годах и позже. Ключевые слова той речи были: «деньги и власть должны быть разъединены». Попросту говоря, кому нужны Большие Деньги, пусть идет в бизнес; кто хочет служить государству и обществу, пусть довольствуется окладом жалованья.

Это был удар, нацеленный в саму сердцевину коррупции, подрывающей функционирование всей системы правления и экономического развития в России. Некоторые источники утверждают, что сумма всех взяток в России в течение года сравнима с годовым бюджетом страны. По самой природе этого явления такие сведения трудно проверить, однако всякий, кто когда-либо намеревался открыть здесь мелкий или средний бизнес, а также все, кто когда-либо вообще сталкивался с бюрократической системой по самому простому вопросу, несомненно подпишется под этим заявлением.

Естественно было бы предположить, что верхушка правоохранительных органов, к которой обращался Путин в ноябре 2006, — это те самые люди, чьей задачей является чистка бюрократических рядов и избавление нации от извечного зла. Им бы принять слова руководителя страны на «ура», засучить рукава и взяться за энергичную очистительную работу, чтобы ни один злодей не ушел от ответа. Однако никаких «ура» не последовало, слова Путина повисли в зловещем молчании, и ничего похожего на революционную атаку на взяточничество впоследствии не случилось. Так, слабые шевеления то тут, то там, инициированные, похоже, опять-таки Кремлем, а не самими служителями закона и порядка.

Причина этой осечки очевидна: высшие руководители правоохранительных департаментов сами в числе владельцев роскошных вилл, которым пришлось бы экономить не одну сотню лет, если б они строили их на свою зарплату. Правоохранители более низкого ранга также добывают себе пропитание кто как может. Каждый раз, проходя мимо местного отделения милиции, я испытываю легкий шок от зрелища множества припаркованных джипов «Чероки» и прочих таких монстров, и спрашиваю себя — а можно ли купить хотя бы переднее колесо одного такого авто на милицейскую зарплату?

Таким образом, мы возвращаемся к нашему старому вопросу: Что же делать в данных грустных обстоятельствах?

Пару лет тому назад я написал довольно объемистую статью, в которой анализировались основные аспекты путинизма как идеологии (не всегда отчетливо артикулированной) и политической практики. В заключение той статьи я набросал пару сценариев, план А и план В; последний можно рассматривать как ответ на данный вопрос. Позвольте мне привести перевод соответствующего пассажа — и простите, если он несколько длинноват.

«Грубо говоря, возможны два сценария.»

Сценарий А: Путин начинает игру «властитель за троном», выдвигая вперед некую марионетку и дергая за веревочки со всей возможной ловкостью. В политическом плане используется уже сформировавшийся механизм партии «Единая Россия» — естественно, несколько подновленной, но по сути остающейся тем же, чем она является нынче — партией начальства.

По моему мнению, при таком строе ни одна из достойных целей, сформулированных выше, не может быть достигнута в течение десятилетий, а скорее всего никогда. Принимаемые меры всегда будут недостаточными и запоздалыми; можно будет что-то подлатать здесь, смазать заржавевший механизм там, и заниматься этим до тех пор, пока не придет конец нефти, газу либо народному терпению — а дальше мне уж и не хотелось бы заглядывать.

Сценарий В: Путин выбирается из своей бюрократической оболочки, прыгает вперед ногами в месиво российской политики левее центра и на левом фланге и сколачивает политическую машину, способную повести Россию по пути… ну, если не величия, то хотя бы экономического и всякого прочего возрождения, скромного благополучия и равных возможностей для всех.

Это означало бы не что иное, как революцию в российской элите, отход от нынешних порядков, при которых практически каждый член правящего класса сосет кровь России и за этот счет строит себе запасной аэродром на Западе, находясь в постоянной готовности собрать вещички и улизнуть, как только запахнет жареным.

Политический механизм такого рода явит собой наконец эффективную оппозицию существующему истеблишменту; без всяких сомнений, он одержит сокрушительную победу на любых следующих выборах. В элиту будет впрыснута свежая, патриотическая кровь. Руководство страны сможет тогда справиться не только с нынешними кричащими проблемами — такими, как невыносимая демографическая ситуация в стране, преступность и коррупция — но и с теми, которые сейчас предпочитают замести под ковер, вроде проблемы России как разделенной нации, с ее 25-ю миллионами русских (скорее 30-ю, если учесть «русскоязычных»), живущих за вновь проведенными границами страны, в которой они родились».

С того времени, как была написана та статья, у меня был повод погладить себя по головке за проницательность, поскольку был предпринят шаг в духе Плана В: Кремль запустил проект под названием «Справедливая Россия» — партия левее центра, которая даже включила в свою программу одну из мер, предложенных выше: прогрессивную шкалу налогообложения вместо плоской. На недавних губернских выборах эта партия добилась скромных успехов, придя к финишу третьей — после «Единой России» и коммунистов. Согласно социологическим опросам уже после выборов, партия уверенно набирает очки; останется ли она на своем третьем месте или превратится в серьезную угрозу «Единой России» — партии победившей бюрократии — будет зависеть от нескольких факторов.

Пункт первый: партии придется артикулировать свою программу социальной справедливости более отчетливо — например, в терминах трех программных мер, предложенных выше, и иных в том же духе. Это наверняка привлечет огромные и весьма активные слои электората — пенсионеров и даже, возможно, людей, нынче поддерживающих коммунистов. Эффективная пропаганда может убедить эти слои, что социализм советского образца уж точно не вернется, и что им придется принять более современный и цивилизованный способ обретения социальной справедливости. Иначе говоря, им следует напомнить тупую мудрость сталинского афоризма: «Чтобы не ошибиться в политике, надо смотреть вперед, а не назад».

Пункт второй: лозунг «Даешь чистку бюрократии!» должен быть написан на знамени партии четким жирным шрифтом. Населению, в особенности наиболее активным и предприимчивым слоям растущего среднего класса, до смерти надоели коррупция и разные кровососущие «крыши», и они с энтузиазмом поддержат силу, от которой исходит надежда победить это зло. Интеллигенция — по крайней мере те группы ее, которые не продались с потрохами олигархам — наверняка присоединится, ибо она по самой своей природе всегда клонится влево.

Пункт три, как должно быть ясно из приведенного выше отрывка из более ранней статьи, на самом деле представляет собой сердцевину Плана В: Владимир Путин должен будет поддержать эту партию всем весом своего авторитета. Нынешний ее глава — всего лишь временный и весьма неудовлетворительный заменитель настоящего лидера, причем заменитель с преувеличенным чувством собственной значимости, популярности и потенциала. При весьма персонализированном восприятии власти в культуре России только фигура, подобная Путину, будет иметь шанс объединить большинство нации надеждой на социальную справедливость и построение цивилизованного механизма управления. А единственная фигура, подобная Путину, на нынешнем российском небосклоне — это сам Путин.

С Путиным во главе «Справедливая Россия» обречена на электоральный успех — я бы сказал, обвальный успех. Чтобы транслировать этот успех в достижение целей партии, потребуется много и тяжело поработать, но оно того стоит — как для нации, так и для лидера.

Нация, наконец, сможет вступить в серьезную схватку — никто не может сказать заранее, насколько успешную — с вековыми своими проклятиями несправедливости и коррупции. А лидер вполне мог бы заработать на этом поприще эпитет «великий».