Ох, интенданты!
Рассматривая юридические коллизии в жизни великого полководца, мы видим, что три века назад ему приходилось сталкиваться с проблемами, которые считаются наиболее актуальными в современной России: коррупция, воровство интендантов, демография, наконец, семейные раздоры.
Так бывает: в судьбах великих людей, сокровенных героев народной культуры, можно найти ответ на любой злободневный вопрос… Ну, скажем, разве возможно более точное определение оплошностей нашей нынешней экономической жизни, чем предание о Суворове, в Альпах объясняющем солдатам причину перебоев со снабжением. В этом предании Суворов велел десятку-другому солдат передать по цепочке, из рук в руки, холодный альпийский снежок. У замыкающего в руках оказалось лишь мокрое место… Мы так боимся этой цепочки, что предпочитаем кубышку стабилизационных фондов: так оно надёжнее.
Сегодня одним из самых популярных (и актуальных!) суворовских постулатов стало суждение полководца об интендантах. «Всякого интенданта через три года исполнения должности можно расстреливать без суда. Всегда есть за что». Александр Васильевич знал, что говорил – как-никак, он был сыном главного интенданта российской армии… Под «интендантами» здесь следует понимать людей, для которых личная выгода стоит выше государственной, а «тёплое место» важнее призвания. Они и впрямь теряют остатки совести, чувствуя безнаказанность. Только дамоклов меч строгой кары возвращает их к человеческому образу. К великому сожалению, в современном обществе профессионализм нередко подменяется «менеджментом», а мастера ценятся куда ниже администраторов «широкого профиля». Чтобы достичь мастерства на каком-либо поприще, необходимо смирение, пытливость, долготерпение. У прирождённых менеджеров «широкого профиля» нередко нет ничего заветного – ни ремесла, ни Отечества.
Суворовской верности своему призванию («единство мысли») противопоставляются предприимчивость и верхоглядство. Печально, когда интенданты становятся главнокомандующими. Нередкая история: успешный администратор Х получил образование в одной области, заработал капитал в другой, а нынче руководит третьей. Безродный временщик; Родина и призвание для такого – там, где плохо лежит то, что можно «урвать». По-суворовски – интендант, держать такого следует в страхе. Пробравшись к кормилам власти, интенданты умеют «народ искусно волновать». Безвластие, смута – их излюбленный климат. По Пушкину – «люди жестокосердные, коим чужая головушка полушка, да и своя шейка копейка». Сколько раз из-за воровства снабженцев была под ударом судьба Отечества, напрасно погибали солдаты… После Суворова такое было и в Крымскую войну, и в Первую мировую – с жулика-интенданта начинались великие исторические трагедии.
Рачительный хозяин
Особая статья – деятельность Суворова в его имениях, где полководец проявлял хозяйственную сметку и талант отменного судьи. Барин, всю жизнь проведший в походах, уделял внимание подготовке деревенских церковных певчих, для которых нанимал специальных учителей. Кроме того, в суворовских имениях крестьян обучали музыке и навыкам театральной игры («трагедиям и комедиям»).
Просвещённый крепостник непременно вникал в проблему крестьян, взаимодействовал с общиной, пытался бороться с бедностью, с имущественным неравенством. Суворов в этом смысле был образцовым сыном века, нередко он наставлял: «Богатых и исправных крестьян и крестьян скудных различать, и первым – пособлять в податях и работах беднякам. Особливо почитать также неимущих, у кого много малолетних детей. Того ради Михайле Иванову сверх коровы купить ещё из моих денег шапку в рубль».
Каждый русский землевладелец 18 века самостоятельно заботился о демографии. И Суворов то и дело энергично устраивал свадьбы, придирчиво выбирая для своих молодцов невест. Помогал многодетным, умиротворял семейные конфликты – разумеется, в те редкие дни, когда Суворов располагал свободным временем. В остальное время этим занимались старосты, которых Суворов неустанно просвещал, находя для этого доступные и ёмкие слова. Самое долгое пребывание Суворова в деревне – в новгородском Кончанском – пришлось на годы размолвки с императором Павлом. В дни опалы всегда находятся недруги, готовые побольнее пнуть кажущегося поверженным героя. Но, несмотря на старания интриганов, Державин уже предвидел новый взлёт великого Суворова и писал в послании Зубову:
Смотри! Как в ясный день, как в буре / Суворов твёрд, велик всегда. / Ступай за ним! Небес в лазуре / Ещё горит его звезда!
Но интриги недоброжелателей опального героя набирали ход. От Суворова требовали увеличить пенсион давно чужой ему супруги. Фельдмаршал отвечал горделиво: «Мне сие постороннее». Наиболее циничными были требования возместить польским магнатам убытки, причинённые во время войны, которую Суворов вёл по высочайшим приказам, от имени России… В письмах Хвостову ссыльный полководец не боится критиковать прусскую систему, демонстрируя редкое мужество. Друзья в Петербурге знали, что Суворов стоически переносит невзгоды, но не сдаётся. И не зря Державин написал тогда строки, ставшие пророческими, о неугасимой «звезде Суворова». И не один Державин. Многие в России видели в Суворове всенародного героя, сочувствовали ему. Пожалуй, это был самый мощный в XVIII веке молчаливый протест русских офицеров, которые, перебарывая вассальскую верность, не одобряли своего монарха. Даже бироновщина не вызвала в просвещённых кругах такого осознанного сопротивления. Почему же Суворов не воспользовался этим волнением, не возглавил оппозицию?
Дело в том, что полководец презирал политические интриги, считал это занятие недостойным солдатской чести. И подчинялся законам, как бы трудно это ни было; подчинялся власти, какой бы несправедливой она ни была. В таком стоицизме Суворова – урок для нас.
Что же касается помещичьей хватки Суворова – в народной памяти он остался справедливым хозяином. И в 1936-м году на Тайшете со слов народного сказителя Матвея Захарова было записано предание с фольклорным резюме в финале: «Всю жизнь Суворов с солдатами прожил, и барская жизнь ему не нужна была. После барской жизни какой же из него полководец был бы. Изнеженный тягот военной жизни не переносит».
Они отняли у нас рай!
Так Суворов говорил про женщин, которых недолюбливал и побаивался на манер Эврипида.
Великому воину не повезло в супружеской жизни. В основном она состояла из обид, да бюрократических мытарств. Расскажем, как это было.
Осенью 1773-го Суворов возглавляет русское укрепление в Гирсове и, отражая турецкий удар, громит превосходящие силы противника. Овеянный восторженными легендами победитель приезжает в Москву, в отцовский дом – и, исполняя волю родителя, мечтавшего о продолжении рода, в январе 1744-го года женится на Варваре Ивановне Прозоровской. Венчались они, предположительно, в московской Вознесенской церкви «что в Сторожах». Этот храм – Большое Вознесение у Никитских ворот – хорошо известен москвичам. Там венчался Пушкин, там отпевали актёров Малого театра Щепкина и Ермолову. Современное ампирное здание церкви построено в середине XIX века. А Суворов молился и венчался в храме, построенном в 1685-м году на средства царицы Натальи Петровны Нарышкиной, матери Петра Великого. От архитектуры суворовских времён осталась колокольня, восстановленная недавно по образцу XVII века (отдадим должное современным архитекторам и строителям, восстановивших колокольню и уникальную церковную ограду во всём великолепии!). Предположение о том, что Суворовы венчались в Никольской церкви села Николо-Прозоровского не кажется убедительным. Подмосковные экскурсоводы почему-то не любят вспоминать о том, что современный сельский храм со впечатляющей классицистической колоннадой был построен уже в 1792-и году, по заказу нового хозяина, генерал-аншефа и будущего фельдмаршала Александра Александровича Прозоровского (не путать с генерал-аншефом И.А.Прозоровским, тестем Суворова!)… Прежняя деревянная церковь вряд ли вместила бы всех Суворовых и Прозоровских с их сановитыми гостями.
Союз с Прозоровскими породнил Суворовых и с Голицыными. Мать Варвары Ивановны была дочерью легендарного петровского фельдмаршала Михайлы Голицына-старшего, а её родной брат, дядя Варвары Ивановны Александр Голицын в 1770-е годы занимал высокое положение при дворе, был вице-канцлером. Сразу после свадьбы А.В.Суворов обратился к новому родственнику с почтительным письмом, к которому его молодая жена сделала анекдотически безграмотную приписку: «астаюсь миластиваи гасударь дядюшка, пакорная и верная куслугам племяница варвара Суворова».
Начались горькие испытания семейной жизни, о которой Суворов вспоминал в печально известной челобитной 1779 года. Этот печальный документ, составленный уязвлённым седым солдатом, я привожу без купюр: «Всепресветлейшая, державнейшая, великая государыня, великая государыня императрица Екатерина Алексеевна, самодержица всероссийская, государыня всемилостивейшая.
Бьёт челом генерал-поручик Александр Васильевич сын Суворов, а о чём моя челобитная, тому следуют пункты:
1.
Соединяясь браком 1774 года генваря 16 дня в городе Москве на дочери генерал-аншефа и кавалера князя Ивана Андреева сына Прозоровского, Варваре Ивановне, жил я без нарушения должности своей честно, почитая своей женой по 1779-й год, чрез всё то время была плодом обременена три раза, и от первого бремени только дочь осталась в живых ныне, а от прочих ради безвременного рождения младенцы измерли.
2.
Но когда в 1777 году по болезни находился в местечке Опошне, сперва оная Варвара, отлучаясь своевольно от меня, употребляла тогда развратные и соблазнительные обхождения, неприличные чести её, почему со всякою пристойностью отводил я от таких поступков напоминанием страха Божия, закона и долга супружества, но, не уважая сего, наконец, презрев закон христианский и страх Божий, предалась неистовым беззакониям явно с двоюродным племянником моим С-Петербургского полка премьер-майором Николаем Сергеевым сыном Суворовым, таскаясь днём и ночью под видом якобы прогуливания, без служителей, а с одним означенным племянником одна по броворам, пустым садам и по другим глухим местам как в означенном местечке, равно и в Крыму в 1778 году, в небытность мою в квартире, тайно от неё был пускаем в спальню, а потом и сего года по приезде её в Полтаву оный же племянник жил при ней до 24 дней непозволительно, о каковых её поступках доказать и уличить свидетелями могу, а оная Варвара за отъездом из города Полтавы пребывает в Москве.
3.
И так таковым откровенным бесчестием осквернила законное супружество, обесчестив брак позорно, напротив того я соблюдал и храню честно ложе, будучи при желаемом здоровье и силах своих, то по таким беззакониям с нею более жить не желаю.
И для того, дабы высочайшим Вашего императорского величества указом повелено было сие моё прошение в славянской духовной консистории принять и по изъяснённым причинам о разводе моём с вышепрописанною женою и о дозволении в другой брак поступить, на основании правил св.отцов и вашего величества указов учинить рассмотрение.
Всемилостивейшая государыня, прошу вашего императорского величества о сём моём прошении решение учинить. Сентября дня 1779 года. К поданию подлежит в славянскую духовную консисторию. Челобитную писал, за неимением гербовой, на простой бумаге генеральный писарь Алексей Ефимов сын Щербаков. К сей челобитной генерал-поручик Александр Васильев сын Суворов руку приложил».
Бракоразводная тяжба была для Суворова адовой мукой. И она отнюдь не завершилась в 1779 году… В консистории Суворов получит отказ, а до окончательного разрыва с Варварой Ивановной его ждало ещё немало испытаний. Однажды сама императрица примирит их и устроит повторное венчание. Но, после вторичной измены Суворов добился окончательного разрыва, оставив на своё попечение любимую дочь Наташу. Сын Аркадий (с ним Суворов по-отечески сойдётся лишь годы спустя) и бывшая жена получат от полководца дом и ежегодные выплаты, которых расточительной Варваре Суворовой вечно не хватало.
Всё это случится позже – а сразу после венчания, в январе 1774 года, оставив молодую жену в Москве, Суворов отбыл в армию и продолжил придунайские подвиги. Вскоре, в марте, Суворов был произведён в генерал-поручики. В мае войска Суворова вышли в поход совместно с армией строптивого генерал-поручика Каменского. Вспыльчивый и властный Каменский был не самым надёжным соратником…
***
Разбитая семейная жизнь не ввергла Суворова в уныние. Он всё перетерпел, выдержал опалу – и вернулся к армии главнокомандующим войсками союзников. В последних походах старца Суворова – Итальянском и Швейцарском – снова проявилась его законопослушность. Европа, за годы революционных войн привыкшая к беззаконию, была удивлена милосердным отношением русского фельдмаршала к пленным, отсутствием мародёрства… Дружба Суворова с швейцарцем Антонио Гамба, который добровольно стал для русских солдат проводником в Альпах – это пример корректных отношений солдата иностранной армии и обывателя. Пример, редкий и для нашего времени, и для рубежа 18 и 19 веков. Вспомним известный постулат Суворова: «Обывателя не обижай, он нас кормит и поит». Как часто государственная машина – армия ли, милиция или штатская бюрократия – не считается с интересами простых граждан, «обывателей». Законопослушный подданный и гражданин Суворов судил иначе… Потому мы и вспоминаем его добрым словом через двести с лишком лет после кончины великого человека.