Он был любимцем Сталина – знаменитый лётчик, один из первых героев Советского Союза. Тайна гибели Леваневского до сих пор неразгаданна. Над нею бьются учёные, лётчики, путешественники не только из России, но и из США и Канады…

Сегодня никому не нужны герои, достаточно вип-персон шоу-бизнеса и просто бизнеса. Мы живём в эпоху пиара и саморекламы. Мельчаем, когда забываем о подвигах прошлого…

Но вернёмся на восемьдесят лет назад. Это было время громких лозунгов и настоящих героев, первопроходцев. «Бороться и искать, найти и не сдаваться» - слова из романа «Два капитана» стали девизом для первых советских поколений. Верили, что человеку подвластно всё – «Нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики». К своей цели они шли, не щадя жизни. Бесстрашно шагали в незнаемое… Что ими двигало? Целеустремлённость, честолюбие? Жажда подвига? Вера в прогресс? Каким он был Сигизмунд Леваневский – один из главных героев предвоенного времени?

Для них страна придумала гордое определение «сталинские соколы». Так называли плеяду лётчиков, чьи имена громко звучали на весь Советский Союз в тридцатые годы. Их называли «праздничными людьми для народа». На них равнялись советские люди того времени – будущие фронтовики. Кто вдохновлял на подвиги добровольцев Великой Отечественной? Чапаев с киноэкрана, герои Алексея Толстого и Николая Островского с книжных страниц и рассказы о первых героях Советского Союза – полярных лётчиках.

Неслыханным предприятием была челюскинская эпопея. Анатолий Ляпидевский, Сигизмунд Леваневский, Василий Молоков, Николай Каманин, Маврикий Слепнёв, Михаил Водопьянов, Николай Доронин – великолепная семёрка полярных лётчиков.

Они спасали пассажиров и экипаж парохода «Челюскин». Совершили невозможное, преодолели непобедимую арктическую природу. За неслыханный подвиг полагается неслыханная награда. Они первыми получили звания Героев Советского Союза. Без золотых звёзд (звёзды введут через несколько лет) – только звание. Но за этим званием стояла истинная слава.

В них видели предвестников новой эры, когда человеку всё будет по плечу. Посмотрите на эти фотографии. Новых богатырей – ясных соколов – воспевали былинники речистые, а городские острословы пели на мотив «Мурки»:

Здравствуй, Леваневский, здравствуй, Ляпидевский,
Здравствуй, лагерь Шмидта, и прощай!
Капитан Воронин судно проворонил,
А теперь червонцы получай!

Может быть, удобнее жить без героев? Зачем было стремиться в небо, рисковать, удивлять человечество небывалыми рекордами, когда в нашей стране было столько нехваток, столько бедности? Но разве мы стали счастливее и цивилизованнее, когда отказались от честолюбивых программ освоения земли, неба, космоса и мирового океана?

Кто забывает героев прошлого – тот за ломаный грош продаёт своё будущее. Если наплевать на романтику, осмеять патетику, отменить энтузиазм – наступит одичание. Во времена Леваневского во МХАТе шла «Синяя птица». Со сцены звучали слова: «Когда мы про них вспоминаем – они оживают».

Они оживают… Мы верим, что сила благодарной памяти может развеять тьму десятилетий, растопить арктический лёд – и вот уже нам открываются живые лица тех, кто погиб в августе 1937 года на самолёте Н-209. Тех, кто стремился «покорять пространство и время».

Один из первых Героев Советского Союза, наставник Гагарина и Титова Николай Петрович Каманин писал о Леваневском: «Навсегда запомнился облик собранного, серьезного, целеустремленного лётчика Сигизмунда Леваневского, человека очень трудной судьбы. Сигизмунду было восемь лет, когда умер отец, работавший дворником. На руках матери осталось четверо детей. Только три зимы довелось Сигизмунду ходить в школу, а потом пришлось идти за кусок хлеба на завод «Рессора».

Это официальная трактовка советского времени. Во многом она справедлива, но есть и тонкости. Сигизмунд родился в начале ХХ века, 15 мая 1902 года. Отец лётчика был потомственным дворянином, хотя и небогатым. Он умер, когда будущему лётчику было восемь лет. Семья нуждалась, и вскоре Сигизмунд устроился на завод. Конечно, компетентные органы знали правду о происхождении Леваневского. Но никто не хотел разрушать легенду о пролетарском происхождении героя. Правда, сохранились и другие легенды. Когда к роковому полёту готовили последний в жизни Леваневского самолёт – Н-209 – лётчика спросили: «В какой цвет красить?» - «В мои цвета!» - ответил Леваневский. Фамильный герб Леваневских был красно-синим…

А доверие советской власти дворянский сын Сигизмунд Леваневский заслужил в годы Гражданской войны, когда он научился хладнокровно глядеть в лицо смерти.

Весной 1918-го он оказался, как говорили в те времена, на переднем крае классовой борьбы – в продотряде. Ему выдали винтовку, мандат и – вперёд, за зерном для диктатуры пролетариата. Вятка, Уржум, сотни деревень и сёл. Каждый день – риск погибнуть в очередной перестрелке с «кулаками». Риск как обыденное состояние. В это время семья Леваневских принимает решение перебраться из голодного Петрограда в Польшу, которая в то время обретала независимость. Но Сигизмунд остаётся в России. Ему шестнадцать, он аккуратно обращается с оружием и метко стреляет. Какой солдат не мечтает стать генералом? У Сигизмунда Леваневского были честолюбивые мечты, и будущее своё он связывал с будущим советской России. Красноармеец Леваневский воевал с колчаковцами…

Он рано возмужал, выглядел старше своих лет. Красноармейцы сразу чувствовали решительность молодого командира, его умение идти на риск и просчитывать ситуацию. По натуре он был лидером – и быстро завоевал авторитет в революционной Красной армии. Командовал ротой, чуть позже – батальоном и даже полком. Так закалялась сталь. Контузия, тиф – всё, как положено. Всего довелось хлебнуть.

А потом поселилась в его душе мечта о небе. Стать авиатором, лётчиком – вот это вызов судьбе, вот это дерзость, вот это по душе Леваневскому!

«Трудовой народ, строй воздушный флот!» – так говорили в те времена. Мечтать, лёжа не печи, он не привык. Для решительных людей невозможного не бывает – и Леваневский поступает в Севастопольскую школу морской авиации. Становится морлётом – морским лётчиком. Был такой комсомольский призыв: «Молодёжь – на самолёты!».

Его инструктором стал будущий собрат по спасению челюскинцев Василий Молоков, а чуть позже сам Леваневский станет лётным учителем Анатолия Ляпидевского – другого аса из плеяды первых героев Советского Союза.

Сейчас бы сказали – у него была харизма. Он стал кумиром женщин и учлётов. Молодые пилоты даже подражали его походке: гордо шествовали, выставляя вперёд левое плечо. А старшие товарищи улыбались: «Вы не ходите, как Леваневский, вы летайте, как Леваневский!». В небе он становился счастливым, наслаждался полётом. И не сомневался, что всё ему по плечу.

В Крыму у него появилась новая мечта – летать на Крайнем Севере. Сражаться с северной природой, испытывать самые опасные новые воздушные линии. И Леваневский добился своего. В первом же сверхдальнем полёте, достигнув Севера, он получает срочное задание… Спасти Маттерна!

Летом 1933 года американский лётчик Джеймс Маттерн совершил аварийную посадку в районе Анадыря. Он пытался побить мировой рекорд скорости в кругосветном перелёте. За полётом Маттерна следила мировая пресса – это обеспечило небывалый резонанс экспедиции Леваневского. В экипаже Леваневского был Виктор Левченко – признанный балагур и надёжный штурман-радист. После этого полёта они будут неразлучны до последнего часа.

Леваневский лихо доставил Маттерна на Аляску, в город Ном. Сталинский сокол пролетел там, где не сумел пролететь американский рекордсмен! Советских лётчиков в Номе встретили торжественно, выдали членам экипажа памятные кольца из самородного золота с надписью «Ном». В Америке советских лётчиков бесплатно побрил и постриг предприимчивый цирюльник – выходец с Украины. Он и соплеменникам помог, получил бесплатную рекламу для своего заведения.

На обратном пути Леваневский проводил ледовую разведку для «Челюскина». По радио связывался со Шмидтом. Он был последним, кто видел «Челюскин» с неба в Чукотском море.

После спасения Маттерна Леваневский стал знаменитостью. «Знатным человеком Советского Союза», «маяком» для советского народа и… национальным героем Америки.

Советское правительство наградило Леваневского орденом «Красной Звезды». Но самой важной наградой было доверие Сталина. Лётчики были любимцами вождя. «Должен признаться, что я люблю летчиков. Если я узнаю, что какого-нибудь летчика обижают, у меня прямо сердце болит. За летчиков мы должны стать горой» – так говорил вождь. Первым среди равных любимцев вождя стал именно Леваневский. Почему? Сталин редко поддавался эмоциям, предпочитал руководствоваться государственной логикой.

Под боком у Советского Союза усиливалась нацистская Германия, не скрывавшая ненависти к стране советов. А на Востоке – японские самураи. Сталин вполне осознавал неминуемость войны. Чтобы технически и политически подготовиться к войне - необходимо наладить сотрудничество с Соединёнными Штатами. Как раз в 1933-м году наши страны установили дипломатические отношения. Генеральный секретарь – выдающийся пропагандист – запомнил яркий сюжет: сталинский сокол Сигизмунд Леваневский, спасает американского лётчика. Обаятельный, элегантный. На Леваневском хорошо сидели костюмы, его портрет был украшением любой газетной полосы. Сталин считал, что этот джентльмен может сыграть не последнюю роль в дипломатии. В тридцатые годы железный занавес ещё не отделял советскую империю от остального мира. У всех на устах был лозунг: «Совместить американскую деловитость и русский революционный размах».

Американцы работали в СССР, некоторые советские специалисты стажировались в странах Запада. Вместе мы строили Днепрогэс. Лихачёв стал директором завода имени Сталина после удачной стажировки в США. А после американского вояжа Микояна в каждом советском парке культуры и отдыха появились котлеты, булочки и мороженое, которое стало «продуктом круглогодичного употребления».

И Леваневский, с лёгкой руки Сталина, стал знатоком американской авиационной промышленности, приятельствовал с коллегами из-за океана. Сталин несколько раз подчёркивал, что Леваневский – национальный герой Америки. У него постоянно вертелась в голове эта мысль…

Важным козырем неожиданно оказалось и польское происхождение лётчика. «Панская Польша» была для Советского Союза самым враждебным государством. Юзеф Леваневский - брат Сигизмунда – стал в Польше знаменитым лётчиком. Вот Сталин и стремился показать всему миру, что советский поляк «переплюнул» своего брата из Польши. Это могло пригодиться на случай присоединения восточных польских земель к Советскому Союзу.

Поляки проникались уважением к стране, в которой их собратья становятся героями. Когда Леваневский посетит Варшаву – польская пресса отрапортует с восторгом: «Лётчик Леваневский – гордость советских авиаторов, ас арктической авиации, выбросивший герб из своей дворянской родословной, мужеством, героизмом, отвагой водителя стальных птиц завоевал почетный титул новой России: Герой Советского Союза – он здесь, в Варшаве». Но это было позже, а 13 февраля 1934 года в Северном Ледовитом океане затонул пароход «Челюскин». Несколько месяцев он дрейфовал во льдах, пробивался по Северному морскому пути. Челюскинцам удалось высадиться на лёд, удалось выгрузить палатки, оборудование, продовольствие.

Это было невиданное дело – лагерь Шмидта из 104-х человек зимой, в Северном Ледовитом океане. Многие считали их обречёнными на гибель. В датской газете «Политикен» вышел некролог, посвящённый руководителю экспедиции Отто Юльевичу Шмидту. А он читал челюскинцам лекции по истории и математике… «Не сдадимся!» – так называлась стенгазета, которую выпускали во льдах. Не прерывалась радиосвязь с большой землёй. Для советского правительства это был вызов: за судьбой челюскинцев следила вся страна. Нужно было доказать, что лозунги индустриализации – не пустые слова. Что технический прогресс способен побеждать природу, спасая людей, попавших в безвыходную ситуацию.

За пять недель опасных перелётов удалось спасти всех челюскинцев. Никто не погиб, ни один лётчик, ни один пассажир. Пропаганда умело растиражировала эту эпопею – и это было справедливо. Представьте себе – если бы удалось спасти всех заложников «Норд-Оста» или бесланской школы? После спасения Челюскина страна стала еще сильнее верить в себя.

Лётчики стали первыми героями Советского Союза. Но присутствие Леваневского в «великолепной семёрке» для людей осведомлённых было удивительным. Ему ведь не удалось спасти ни одного челюскинца!

Леваневский находился в с семьёй в Полтаве, когда по радио передали, что «Челюскин» раздавлен льдами. Он тут же телеграфировал в Главсевморпуть, что готов лететь на помощь. Леваневского и Маврикия Слепнёва направили в Америку, чтобы с Аляски перелететь Чукотку и найти челюскинцев. С ними направился в США полярный исследователь Георгий Ушаков – как уполномоченный правительственной комиссии по спасению челюскинцев. 29 марта на «Флистере» Леваневский вылетел из Нома в Ванкарем. С ним летели Ушаков и американский механик Армистед. Самолёт попал в полосу густого тумана. Леваневский набирал высоту – но тут их начал одолевать холод. Обледеневший самолёт терял управляемость. Приземлились на брюхо, болтаясь по ледяному полю. Раненый Леваневский, пошатываясь, вышел из кабины: он ударился о штурвал. Армистед смотрел на него с восхищением.

«В глазах потемнело... Очнулся, смотрю – Ушаков тормошит меня за плечо: «Ты жив, жив?» Вытащил меня из кабины. Вижу: по тужурке стекает кровь. Коснулся лица – руки в крови. Ушаков достал бутылочку с йодом, вылил на рассеченное место, разорвал белье и забинтовал мне голову…», – вспоминал Леваневский.

Крах! Судьба впервые спиной повернулась к герою… Вместе с «Флистером» разбились надежды поучаствовать в спасении челюскинцев. В Леваневском всё кипело «Побеждённым себя не считаю, готов снова к работе!» – телеграфировал он в Москву. Но лететь было не на чем. Тем временем, Ляпидевский, Каманин, Молоков, Водопьянов перевозили челюскинцев на большую землю. И тут судьба предоставила ему шанс отличиться: у начальника экспедиции Боброва началось обострение хронического аппендицита. Необходим был врач. А Леваневский находился в Уэлене, где работал врач Леонтьев. Нужно немедленно доставить его к больному, в бухту Лаврентия. На неисправном У-2, без карты! Леваневский решительно схватился за этот шанс. Полёт вышел рискованный, пришлось поблуждать, но всё закончилось благополучно.

В итоге в триумфальной правительственной телеграмме фамилия Леваневского стояла на почётном втором месте:

«Леваневскому, Ляпидевскому, Молокову, Каманину, Слепнёву, Водопьянову, Доронину. Восхищены вашей героической работой по спасению челюскинцев. Гордимся… Рады…»

Ляпидевский нашёл лагерь челюскинцев, Молоков вывез из ледового плена 39 человек, Каманин – 34. На счету Леваневского – только доставка Ушакова в Ванкарем и героический полёт с доктором Леонтьевым… Для небывалой награды – всё-таки маловато.

Леваневский смущался, ему чудились косые взгляды. В Москве их встречали с почестями, как всенародных героев. В кортеже лимузинов лётчики направились от Белорусского вокзала к Красной площади. Вот она, слава!

Продолжение следует