Я закончил войну в Австрийских Альпах, где в Граце увидел колонну солдат в шляпах, идущих навстречу. Это были канадцы. На Эльбе произошла встреча с американцами. Это были наши союзники в борьбе с нацистской Германией. И с ними естественно тогда сохранялись дружеские отношения.
После Победы мы возвращались домой пешим маршем, проходя по 25 километров в сутки. У каждого населенного пункта, который приходилось проходить на пути от Австрии до нашей границы, нас встречали цветами, музыкой, танцами. Я замечал слезы радости на глазах встречающих. Но иногда мне кажется, что мы забыли об этом.
Спустя пять лет после Победы, 1950-м, я снова в Австрии, где по 1955 год служил в советских оккупационных войсках. Страна, как и ее столица Вена, была оккупирована войсками союзных держав и разделена на зоны.
Холодная война была в разгаре. Нам было запрещено вступать в контакт с иноподданными, посещать австрийские заведения, кино, театр, рестораны, кафе. За нарушение установленных правил следовало наказание – высылка в Союз в 24 часа. Нас оберегали от идеологического влияния наших будущих врагов, недавно еще считавшимися союзниками, от влияния «буржуазной культуры и продажной демократии».
Во времена, когда война еще помнилась, нам, воспитанникам социалистической системы, пришлось служить в капиталистической и демократической стране, где к тому же находились и войска бывших союзников. Об этом мне хочется рассказать накануне 65-й годовщины Победы.
Среди тех, с кем пришлось служить, оставалось много таких, кто помнил о первом послевоенном годе в Австрии, когда еще не существовало приказа Сталина о запрете общения, когда союзники в войне охотно общались в кафе, ресторанах. Рассказывали о тосте американского офицера, который предлагал выпить «за вашу и нашу победу, за тот «огромный в нее вклад, который сделали вы, русские». Отношения в ту пору были вполне дружественными. В Вене существовала межсоюзная комендатура, улицы патрулировались виллисами, на каждом находились четверка: русский, американский, английский и французский солдат. Существовала межсоюзная цензура, которая использовалась для борьбы с остатками фашизма. Все важные городские объекты были переданы под охрану союзников; ежемесячно торжественно, с парадом сменялись военные коменданты и караулы.
Дружественные отношения сохранялись и с австрийским населением. Многое изменилось после приказа о запрете общения. В чужой стране нас изолировали от всяких контактов, и мы вынуждены были соблюдать установленный порядок. Но мы в душе понимали, что холодная война – не повод для запрета военнослужащим общаться с населением других стран, и это казалось несправедливостью. Конечно, австрийцы видели эту несправедливость и сочувствовали нам.
Холодная война во многом похоронила то дружественное отношение к русским, которое родила Победа. Обе стороны старались преуспеть в этом. Вспоминается первый американский фильм под названием «Четверо в одном джипе». В нем рассказывалось о том, как КГБ в Австрии охотилось за теми, кто, будучи перемещенными лицами, не хотел возвращаться в социалистический СССР. Убегавшей девушке, которая пряталась, солдаты патрульной четверки хотели помочь, но верный своему долгу советский солдат выдал ее.
Фильм был очень эмоциональный и производил сильное впечатление. Он показывал нашу систему, когда позитивное и даже нейтральное восприятие другой системы рассматривалось как потеря политической бдительности чуть ли не как измена родине. Это было непонятно западным солдатам, а для тех наших, кто посмотрел [конечно, незаконно] фильм, он был воспринят как первый удар по славе русского солдата. Жаль, что холодная война во многом изменила отношение к русским, да и мы своей политикой во многом способствовали этому.
Вспоминается показательный случай после смерти Сталина. Я был заместителем командира части. Мы просматривали прибывшую секретную почту. Вдруг командир ошалело посмотрел на меня и протянул пришедший приказ. Там говорилось о разрешении общения с иноподданными, о разрешении посещения увеселительных учреждений, о разрешении проживания семей.
Командир поднял телефонную трубку и сказал: «Мы получили провокационный приказ о разрешении общения. Что делать».
Штаб ЦГВ ответил: «Нет, приказ правилен!».
Мы долго не могли поверить в это. Спустя 8 лет после окончания войны жизнь наша менялась, и мы теперь могли наконец-то могли познакомиться с культурой, демократией и народом этой красивой альпийской страны, которую мы освободили вместе с нашими союзниками. Но оттепель длилась недолго…
Полковник в отставке Всеволод Бабич,
ветеран войны и труда..