Это случилось ещё при Сталине – в 1950-м году. Андропов становится инспектором (инструктором) ЦК по делам северо-западных областей СССР. Он знакомится с Сусловым, который первоначально хорошо отнёсся к инструктору Андропову. После смерти Сталина его переводят в МИД. Вскоре Андропов получает высокий ранг чрезвычайного и полномочного посла. Сказалась поддержка Куусинена, который играл одну из первых скрипок в тогдашней внешней политике, имел влияние на МИД. Андропова направляют в Венгрию – на сложный участок мирового коммунистического движения. Решения следовало принимать, ориентируясь на треугольник ЦК, КГБ, МИД, в котором на вершине, конечно, располагался ленинский ЦК…
Андропов, пожалуй, сильнее всех из выдвиженцев Сталина был наделён способностью к самообразованию. Вот и в Венгрии он набросился на книги по истории мадьяр, вник в хитросплетения российско-венгерских отношений, даже попытался выучить (и не без некоторого успеха!) сложнейший венгерский язык. Венгрия после ХХ съезда, после антисталинской речи Хрущёва, наиболее резко из всех соцстран изменила политический курс.
В июле 1956 года Ракоши отстранили от власти. Он нашёл приют в Советском Союзе. Вероятно, это было спасением от расправы. Главой партии стал соратник Ракоши, малоавторитетный Эрне Гере. Партия уже не контролировала ситуацию в стране. От требований реабилитации казнённых политиков и генералов оппозиционеры быстро перешли к антикоммунистическим лозунгам. Тысячи людей вышли на улицы Будапешта. Им удалось сбросить с пьедестала и обезглавить памятник Сталину, он которого остались одни сапоги. Неформальным лидером движения был Имре Надь – участник Гражданской войны в России, старый коммунист с разнообразным опытом, ещё недавно занимавший пост премьер-министра.
Надь считался реформатором «с националистическим уклоном», за что его и устранили из правительства. Надь решился на борьбу с влиянием Москвы. Андропов в Венгрии повёл себя как первоклассный политик макиавеллиевского типа. Ему удалось чуть ли не подружиться с Надем (общались они по-русски, без переводчика). Он обещал вождю венгерской революции (она же – контрреволюция), что Москва не станет усмирять венгров военной силой. Одновременно Андропов извещал Москву, что введение войск в Венгрию – насущная необходимость. 24 октября Имре Надя назначают на пост главы правительства. Он отказывается подписать текст обращения к советскому правительству с просьбой о военной помощи «для ликвидации беспорядков». Письмо, по настоянию Андропова, подписывает глава только что отставленного правительства А.Хегедюш. его отставку и назначение Надя ещё не утвердил парламент, и тонкая нить легитимности не оборвалась. 24 октября войска Особого корпуса перешли венгерскую границу и двинулись на Будапешт. Началась операция «Компас». Одновременно в Венгрию прибыли Микоян и Суслов.
Надь перешёл на сторону повстанцев и потребовал вывода советских войск. Новый глава партии Янош Кадар вёл напряжённые переговоры с Андроповым. Надь распускает службу безопасности. 30-31 октября в Будапеште начинаются антикоммунистические погромы. Коммунистов и сотрудников органов госбезопасности вешали вверх ногами. Погиб секретарь горкома Имре Мезе… Всё это происходило на глазах Андропова, требовавшего от Москвы немедленного введения войск. В ночь на 1 ноября, под руководством маршала И.С.Конева, началась операция «Вихрь». Были захвачены аэродромы, советские войска взяли под охрану границу с Австрией. Надь вызвал к себе Андропова для объяснений. Советского посла могли и арестовать, и расстрелять – надо отдать ему должное, он сохранил выдержку. На вопросы Надя отвечал уклончиво. Принял ноту протеста.
Надь заявил о выходе Венгрии из Варшавского договора и обратился в ООН с просьбой о помощи и защите. Андропову удалось наладить надёжные отношения с Яношем Кадаром. Кадар и его сторонники прибыли в Сольнок, в штаб Конева, оттуда слетали в Москву, на заседание Политбюро и вернулись в Венгрию в качестве нового «рабоче-крестьянского венгерского правительства». Новое правительство обратилось к Советскому Союзу с просьбой о военной помощи против «чёрных сил реакции». 2 ноября, после бессонной ночь небритый Андропов вновь явился к Надю. Но судьба Венгрии уже решалась не за столом переговоров, а на улицах. В ночь на 4 ноября Конев отдал приказ о наступлении на Будапешт. Начались уличные бои.
К 11-му ноября сопротивление было сломлено по всей Венгрии. Андропов оставался послом в Венгрии до марта 1957-го, помогал Яношу Кадару окончательно брать власть в свои руки. Оппозицию жестоко разгромили, казнён был и Имре Надь. Работу Андропова в Венгрии оценили высоко. И министр иностранных дел Шепилов, и Суслов, и сам Хрущёв – все были довольны Андроповым. Он вернулся на работу в ЦК, стал заведовать Отделом по связям с коммунистическими партиями социалистического мира – от Польши до Лаоса. Решение о возведении Берлинской стены в 1961-м году было принято не без участия Андропова. В 1962-м году Андропов становится секретарём ЦК. В аппарате Андропова уже трудится группа «аристократов духа» (так иронически называл их Андропов) - консультантов из научной и журналистской среды. В разные годы с Андроповым работали А.Бовин, О.Богомолов, Ф.Бурлацкий, Г.Арбатов, Г.Шахназаров.
Все они сохранили об Андропове добрые – а иногда и восторженные воспоминания. Что и говорить, он любил «интеллектуальную политическую работу», любил и умел анализировать вопросы агитации и пропаганды. Почти все консультанты Андропова были сторонниками десталинизации. Велико искушение зачислить Андропова в ряды демократизаторов, предшественников перестройки. Думаю, Андропов – политик сталинской школы – не мыслил человеколюбивыми шестидесятническими штампами. Андропов-диалектик любил сложные политические пасьянсы, считал их полезными и для личной карьеры, и для развития страны. Своих словоохотливых советников он то привечал, то вводил в ступор «змеиным взглядом», но никогда не впадал в зависимость от них. Об отношении Андропова к Сталину точнее других сказал Владимир Крючков, сблизившийся с Ю.В. ещё в Будапеште, в 1956-м: «Относительно Сталина Андропов твердо придерживался мнения, что обязательно настанет день, когда имя Сталина будет достойно отмечено всеми народами мира. При этом не игнорировал и совершенные ошибки. Но в отличие от Хрущева преступником Сталина не называл».
На посту секретаря ЦК Андропов считал полезной идеологическую борьбу с Мао и Энвером Ходжа. Что он будет считать полезным позже – об этом ведала только диалектика… С осени 1964-го Андропов приноравливается к новой властной элите. Он не был коротко знаком ни с Косыгиным, ни с Брежневым. Ему удаётся оказаться в окружении Брежнева, заслужить доверие генсека. Главной кадровой проблемой для Леонида Ильича в те годы была так называемая «группировка Шелепина». Волевой, амбициозный, влиятельный член Политбюро Александр Шелепин в перспективе мог набрать силу, мог претендовать на лидерство в партии. Его опорой был старый товарищ по работе в ВЛКСМ, руководитель КГБ В. Семичастный. В 1967-м нашёлся формальный повод для отставки Семичастного – выезд из страны Надежды Аллилуевой. В мае 1967-го, пока Шелепину очень своевременно вырезали аппендицит, Брежнев освобождает от работы Семичастного и ставит во главе КГБ Андропова. Заместителями Андропова стали лично преданные Брежневу генералы КГБ Цвигун и (через три года) Цинёв, управление кадров возглавил днепропетровец Чебриков. Это воспринималось как ограничение возможностей Андропова, но Брежнев подал новому председателю КГБ и знак доверия: Андропова избрали кандидатом в члены Политбюро.
После Л.П.Берия руководителей могущественных органов к партийному пьедесталу не допускали. Учитывая важность КГБ, Андропов вошёл в десятку наиболее влиятельных политиков СССР. Брежнев в первое – доинсультное – десятилетие правления был прицельно точен в выборе кадров и назначений. В Андропове он видел аналитика, плюс – человека энергичного, способного к круглосуточной работе без поблажек себе и подчинённым. Не менее важным был и венгерский опыт. Когда в 1972-м Андропов будет создавать подразделение «А» – будущую «Альфу», непревзойдённых советских «коммандос» - командиром назначит пограничника майора Бубенина, который проявил себя во время боевых действий вокруг острова Даманский. Андропов резонно считал, что во главе суперподразделения должен стоять обстрелянный человек. И сам Юрий Владимирович, после Будапешта, был для Брежнева обстрелянным человеком, годным для КГБ. Андропов двойственно отнёсся к новому назначению: сын Юрия Владимировича, историк Игорь Андропов вспоминал, что отец поначалу воспринимал Лубянку ссылкой, считал себя удалённым от большой политики. Надо думать, тогдашние амбиции Андропова простирались в кабинеты Суслова и Пономарёва. А тут – щит и меч революции, разведка и контрразведка, воинская дисциплина, воинский корпоративный уклад. Но разочарование было недолгим.
Освоившись в лубянском кабинете, Андропов понял, что здесь можно реализовать способности стратега. Работе Комитета Андропов придал системный характер, при нём работа органов развивалась, офицеры чувствовали причастность к великому делу, к современной спецслужбе. Привередливая чекистская элита приняла Андропова. Ему удалось заслужить уважение на площади Дзержинского. При Андропове была построена резиденция Первого главного управления в Ясеневе – уникальный комплекс. Андропов любил свой ясеневский кабинет, в котором как правило проводил не менее одного рабочего дня в неделю. По предложению Андропова было организовано новое – пятое – управление КГБ – контрразведка «по борьбе с акциями идеологической диверсии на территории страны». Именно это управление занялось разнообразными диссидентами и – эти имена необходимо выделить – Сахаровым и Солженицыным. Способы борьбы с идеологическими диверсантами были разнообразны: аресты, принудительное лечение, перевербовка, выдворение из СССР. Случались и публичные покаяния диссидентов.
Андропову и его коллегам из Пятого управления удалось создать в СССР негативное впечатление о диссидентах. Они и впрямь оставались отщепенцами. Газеты со смаком перечисляли их инородческие фамилии. Разумеется, в места не столь отдалённые отправлялись и русские фашисты. Все они не оказывали заметного влияния на общественное мнение. Джинсы, «Биттлз» и порнография расшатывали советскую идеологию куда эффективнее всех Галансковых и Подрабинеков, Емельяновых и Марченко… Труднее было объяснить обществу, почему перестают быть советские гражданами увенчанные регалиями музыканты и мастера балета – такие, как Галина Вишневская и Мстислав Ростропович или Михаил Барышников. Впрочем, объяснение «погнались за длинным долларом» со времён Шаляпина оставалось внушительным. Как мы знаем, Андропов знал толк в агитации и пропаганде. Говоря дурашливым современным языком – в «пиаре».
Книги и фильмы создавали героический образ ЧК – КГБ. Литературную ниве успешно осваивали ветераны органов, известные публике по псевдонимам – Востоков, Загадочны его отношения с Юлианом Семёновым. Сам писатель, возможно, преувеличивал степень своей приближённости к первому чекисту страны. Но именно Юлиан Семёнов наиболее успешно разрабатывал чекистскую тему в массовой литературе, был автором сценариев самых успешных советских телесериалов про разведку и контрразведку: «Семнадцать мгновений весны», «ТАСС уполномочен заявить». Семенов был и преданным биографом Железного Феликса, который стал главным героем телефильма о первых днях работы ВЧК «Двадцатое декабря». Столь ответственная работа, разумеется, курировалась КГБ. Андропов был первым зрителем и критиком таких фильмов, как «Семнадцать мгновений весны». Юлиан Семёнов рассказывал, что саму идею написания саги о советском разведчике, внедрённом в нацистскую верхушку, подал именно Андропов.
Андропов бывал разным, бюрократической выхолощенности в нём не было. Умел и держаться сугубо официально, а в других случаях легко становился раскованным, доступным. Неизменными оставались только очки: проблемы со зрениям преследовали Андропова с юности. Виртуозно дирижировал «мозговыми штурмами» на совещаниях, называл это – погонять мысли. В 1976-м году статус Комитета изменился: вместо КГБ при Совете Министров СССР возник КГБ СССР. Андропов получает звание генерала армии. К этому времени тройка «Андропов – Громыко – Устинов» стала основной опорой Брежнева в Политбюро. Влиятельность тройки возросла, эти кадры отныне решали едва ли не всё. Андропову удалось стать настоящим профессионалом КГБ, усилившим влияние этой славной организации. Но к началу восьмидесятых настало время думать о постбрежневских перспективах.
Оставаясь во главе КГБ, Андропов не мог считаться преемником Брежнева. Нужно было на белом коне вернуться в партийные органы. В этой борьбе у Андропова было два козыря: борьба с коррупцией, «завинчивание гаек», в которой КГБ участвовал, подчас вступая в конфронтацию не только с МВД, но и с республиканскими ЦК. Народная молва приписывала именно Андропову роль идеолога антикоррупционных дел. Председатель КГБ СССР обрёл популярность, с которой вынуждены были считаться в ЦК. Второй козырь – ставка на смену поколений в Политбюро, сложная подковёрная борьба, в которой хладнокровный аналитик Андропов одолевал товарищей. 25 января 1982 года умирает Суслов – неофициально признанный второй секретарь ЦК КПСС. Роль секретаря ЦК по идеологии берёт на себя Черненко, но через полтора месяца и он тяжело заболевает. 22 апреля, в день рождения Ленина, доклад от имени ЦК читал Андропов, а Черненко на торжественном заседании отсутствовал. Тройка (Андропов, Громыко, Устинов) выдвигает своего кандидата на место второго человека в партии – Андропова.
В мае 1982-го Андропов прощается с коллегами по КГБ и переезжает в кабинет Суслова. Пока Брежнев лежал в больнице, заседания Политбюро и Секретариата вёл Черненко. Брежнев из больницы отдал важное распоряжение: заседание должен вести новый секретарь ЦК Андропов. Леонид Ильич, отбросив личную привязанность, понимал, что Черненко не годится в преемники. В воспоминаниях А.М.Александрова-Агентова, который был советником и Брежнева, и Андропова, сохранилась такая реплика Леонида Ильича: «Мне звонил Чазов. Суслов скоро умрет. Я думаю на его место перевести в ЦК Андропова. Ведь, правда же, Юрка сильнее Черненко – эрудированный, творчески мыслящий?». Разоблачители Андропова выстраивают схемы осознанного предательства, двойной игры председателя КГБ. Пишут, что он «убирал» с дороги конкурентов (Кулаков, Машеров) и компрометировал других (Щербицкий, Романов, Гришин). Получается демоническая личность, непобедимый паук, всех заманивший в ловушку. Думаю, Андропов, ощущавший себя выдающейся личностью, мог использовать в борьбе за власть самые жёсткие средства.
После смерти Брежнева, 10 ноября 1982 года политбюро принимает решение: Андропов становится генеральным секретарём, Черненко – секретарём ЦК по идеологии с широкими «сусловскими» полномочиями. Руководитель КГБ стал правителем России.
Арсений Замостьянов.