Он получал в те дни до 7 тысяч писем в месяц, телефоны − и служебный, и домашний − накалялись от звонков со всех концов Союза, из Польши, Чехословакии, Венгрии. Всем надо было ответить − не мог не ответить! Помогали жена Екатерина Кузьминична и дети. Но и этих сил не хватало. И тогда бывший разведчик засел за книгу. На его рабочей полке сегодня их уже несколько: «Я − «Голос», «Операция «Голос» и другие.
Владимир Александрович Разумный во время войны был командиром пулемётного взвода. Он публицист, философ, театральный и кинокритик, член Союза театральных деятелей, член Союза кинематографистов России. Он − автор около 40 книг, среди которых такие сочинения, как: «Проблема типического в эстетике», «Этическое и эстетическое в искусстве»), «О природе художественного обобщения», «Эстетическое воспитание. Сущность, формы, методы» и других. 30 лет отдал В.А. Разумный работе в Академии переподготовки работников культуры, искусства. Около 10 лет возглавлял издательство «Педагогика», а всего педагогической деятельности отдал без малого шесть десятилетий. Награждён Большой золотой медалью Я.А. Каменского.
−Первый вопрос нашим гостям: скажите, пожалуйста, где застали вас первые «дни годины горькой»? Как началась для вас война?
− Е.С. Березняк: Война застала меня в кабинете заведующего Львовским городским отделом народного образования. Отсюда я пошёл воевать с фашистами. На войне у каждого − своя дорога. Я хорошо знал немецкий язык, поэтому фронт начался для меня с днепропетровского подполья. С первых же дней войны я должен был забыть своё имя, биографию, родных и друзей. Отныне я − «фолькс дойч» − местный немец Отто Бэм, представитель фирмы «Украинскойл». Ни я, ни мои товарищи по подпольной группе никогда не учились работать в подполье, но война быстро всему учит, так как за каждую ошибку приходится расплачиваться жизнью.
В задание группы входило слушать московское радио, распространять листовки, передавать в штаб оперативные сведения. Обычная рутинная работа, которую выполняли тысячи таких групп в то время. Нам и в голову не могло прийти, что мы делаем что-то необычное. Не так ли, Владимир Александрович?
В.А. Разумный:
− Война − это очень суровые будни. Буднично и началась она для меня и моих одноклассников из 23-й московской школы на Садовом кольце. В «тот самый длинный день в году» весь наш девятый класс был в военкомате. 3 июля 1941 года мы в составе московского ополчения дислоцировались в район Ельни-Ярцево-Дрогобужа. Там я впервые увидел бой. Но именно увидел, ибо мы не принимали участия в сражении − нас берегли,какя теперь понимаю, и держали на подхвате. Но тем не менее почти три месяца провели мы на передовой. Нам выдали винтовки, мы стреляли. А 21 сентября 1941 года до началабитвы под Москвой по приказу Сталина всех девятиклассников откомандировали для завершения учёбы.
Сразу же после окончания школы в августе 1942 года я был призван в ряды Красной Армии и направлен в Первое Туркестанское пулемётное училище. Там получил звание лейтенанта и воевал в составе 8-й Гвардейской армии под командованием генерала Василия Ивановича Чуйкова. Был командиром пулемётного взвода, роты. Изюм−Барвенково− Кировоград − вот мой фронтовой путь, который закончился тяжёлым ранением и госпиталем. Согласитесь: всё это довольно буднично...
В архиве бывшего гвардейца Владимира Разумного сохранилась фронтовая газета − боевой листок формата А-4 «Наступление» за 6 сентября 1943 г. № 60. А в нём −оперативная сводка Советского Информбюро за 5 сентября 1943 года: «В течение 5 сентября в Донбассе наши войска продолжали успешно развивать наступление и, продвинувшись вперёд от 10 до 15 километров, заняли свыше 120 населённых пунктов, в том числе город Артёмовск, город Дзержинск, город Харцызск, крупные населённые пункты Новая, Ясиноватая, Корсунь... Наши войска, наступающие западнее и юго-западнее Харькова, значительно улучшили свои позиции...»
Это теперь мы знаем, что пройдёт с тех пор немного времени, как Украину и всю страну облетит рвущий душу газетный заголовок, звучащий как военная клятва: «Слышишь, Киев? Харьков − наш!»
Корреспонденты боевого листка «Наступление» об этом ещё не знают. Гвардии младший лейтенант Е. Двойничев коротко сообщает о подвиге красноармейца Кутыршина, подорвавшего гранатой немецкий дзот. А военные корреспонденты И. Петин и В. Бредюк публикуют информацию в 14 строк «Благородный поступок»: «От разорвавшейся вражеской мины возник пожар, который угрожал складу боеприпасов одного нашего подразделения. В целях предотвращения взрыва гвардейцы Разумный и Парин, рискуя жизнью, бросились в огонь, затушили пожар и своей самоотверженностью спасли боеприпасы».
Не стог сена спасали гвардейцы от огня − склад с боеприпасами! Это ли не геройство?!
В.А. Разумный:
− Какое там геройство... Я после этого два дня говорить не мог − голос пропал, такое пережил нервное потрясение. На войне всегда страшно. У каждого есть страх перед боем. После артподготовки идём в тумане, не зная, что впереди, откуда враг. Эффектные сцены, когда кто-то с криком «Ура!» бросается вперёд − это скорее из фильма на героическую тему. В жизни всё проще, суровее − рутинная обычная работа, как всякая другая. Разница в том только, что на этой работе каждый день убивают.
Вот в эпизоде с армейским складом боеприпасов. Он был расположен в лощине, в месте, защищённом от обстрела. И всё же попала в него мина, возник пожар. От неожиданности, скорее инстинктивно, осознанно, все разбежались от склада, залегли на склонах холма, а мы с командиром бросились к складу − тоже инстинктивно, на сознательном уровне. Считанные секунды отделяли нас от взрыва, который разнёс бы всё вокруг, превратив в пепел. Но я это тоже позже осознал. И теперь, когда читаю у иных авторов о том, что герой «осознанно шёл на подвиг», − не верю...
Командир дивизии В. П. Соколов представил нас к орденам Отечественной войны II степени, а через день меня ранило. Судьба десятков тысяч солдат. Вот работа в подполье − это действительно героизм. На миру ведь и смерть красна, а там ты всегда один на один со смертельной опасностью. Не так ли?
Е.С. Березняк:
− И да, и нет. Разведчик ведь тоже действует не один − в моей группе «Голос» было более 20 человек. В разведшколе нам говорили, что из засланных в тыл к немцам в живых остаётся не более 25%. Так что мы ко всему были готовы.
− Евгений Степанович, расскажите, пожалуйста, как проводилась операция «Голос»? Многие наши читатели, вероятно, видели фильм «Майор Вихрь». Наверняка у них возникал вопрос: что − правда, а что − художественный вымысел?
Е.С. Березняк:
−В транспортном самолёте в ночь на 19 августа 1944 года летели мы в глубокий вражеский тыл. Нам предстояло связаться с участниками польского Сопротивления, и с их помощью разведать силы, вооружение, укрепления гитлеровского гарнизона в Кракове, вести постоянное наблюдение за перемещением войск и техники противника. Группа была многонациональной − украинцы, русские, поляки, молдаване, башкиры.
Операция группы «Голос» едва не закончилась трагически в самом начале: самолёт обстреляли, десантироваться пришлось вдали от нужного района.
Полгода продолжалась деятельность группы в тылу врага. Каждый день 18-летняя радистка Оля выходила в эфир. Командование Украинского фронта получало ценные сведения о противнике. Именно эта регулярность оказалась просчётом: фашистам удалось запеленговать радиостанцию. Ольгу и хозяина квартиры поляка Михаила Врубеля и его дочерей Русю и Стефу схватили. Михаил погиб в Освенциме, а Руся и Стефа, к счастью, остались живы, но прошли через муки Равенсбрюка...
В начале декабря я получил приказ: любой ценой разведать намерения гитлеровцев относительно Кракова. Это было одно из самых сложных заданий − предстояло узнать систему обороны вокруг города, где противник создал оборонительный вал, а также добыть схему минирования Кракова. «Всеми силами сосредоточьте внимание на оборонительных обводах Кракова и инженерных сооружениях левого берега Вислы» − говорилось в одной из радиограмм.
Возникла необходимость добыть «языка». Разведчикам, переодетым в форму немецких полицаев, удалось захватить в плен инженера Курта Пеке-ля. Несколько дней он рисовал схемы укреплений Кракова. Мы видели, что работа в городе велась солдатами специальных команд днём и ночью. В закрытых машинах подвозили динамит. Тоннами. Закладывали взрывчатку под старинные дома. На перекрёстках улиц, на центральных площадях строили бункеры. Подпольщики насчитали на улицах Кракова двести сорок железобетонных столбов, вкопанных в последние дни. Эти столбы, вероятно, заминируют. Город буквально начинён взрывчаткой.
Подумать только: Краков взлетит в воздух!.. А Краков − это музей под открытым небом. Здесь сосредоточены памятники культуры, шедевры архитектуры, бесконечно дорогие польскому народу, − Мариацкий костёл, Вавельский замок − резиденция польских королей, театр Словацкого, Ягеллонский университет, в котором учился Коперник и где сохранились его приборы. Краков − не просто город. Это − душа Польши. Он строился веками, понадобились сотни тысяч, миллионы рук, труд и пот народа, гений зодчего, чтобы он поднялся над Вислой. И достаточно нескольких минут, чтобы всё превратилось в руины...
Так не должно случиться! Город должен жить!.. И мы сделали для этого всё возможное.
Центр не выпускал нас из виду ни на день, чутко реагировал на деятельность группы. Всё сводилось к одной, теперь главной для нас задаче: нужна цельная картина обороны Кракова. А её у нас не было... Я получил записку от своего товарища − Алексея: «Инженерная часть укрепрайона дислоцируется в селе Рацеховице. Командует ею генерал-майор». И вот тут-то нам помог его величество случай, знакомый каждому разведчику. Генерал-майором, командующим укрепрайоном, был Курт Гартман − родом из прибалтийских немцев.
«Вот что позже рассказал он о себе Е.С.Берзняку: «Родился в Риге. Мать моя, хотя и была немкой по национальности, выросла в Москве в семье русских военных. Её отец − мой дед − был генералом русской армии и героем Севастополя.
В Москве прошла юность матери. Она любила Тютчева, Надсона, Пушкина, ездила в Ясную Поляну, чтобы увидеть Толстого. В таком духе она воспитывала и нас. Переехав после замужества в Ригу, мать дала сестре и мне русское воспитание, привила глубокое чувство любви к русскому народу, к России. Мы, например, говорили с сестрой только по-русски и долгое время не чувствовали себя немцами.
Вас интересует, чем я занимался в Германии, в годы третьего рейха? В гитлеровскую Германию попал как репатриированный в 1940 году. Меня мобилизовали, направили в абвергруппу 315 на должность переводчика. Есть такая немецкая пословица: «Кто хочет долго ездить верхом, должен запастись овсом». Я же запасался терпением, так как твёрдо решил при малейшей возможности бежать, связаться с партизанами. Россия моя первая Родина, я не мог в ней видеть врага».
Сведения Курта Гартмана, перепроверенные разведчиками, были переданы в штаб 1-го Украинского фронта. Краков был спасён для его жителей, для Польши, для Европы. В июне 1978 г. Комитет мирового наследия ЮНЕСКО включил архитектурно-градостроительный ансамбль Кракова в список ценнейших объектов мира.
Что же касается фильма «Майор Вихрь», правды и вымысла в нём, будем помнить: это − художественное произведение, в фильме его герои, советские разведчики, ценой собственной жизни спасли город.
Эпизод напряжённый: удастся ли разведчикам и польским патриотам, вступившим в неравный поединок сгитлеровцами, в последний момент обезвредить кабель, по которому с минуты минуту обрушится на город смерть? Эффектно. Интригующе. Но в реальной жизни разведчиков подобные эпизоды случаются крайне редко.
Разведчиков потому и называют солдатами невидимого фронта, что их работа остаётся незаметной, как подводная часть айсберга. Труд разведчика − ежедневный, кропотливый, нередко одна разный, чем-то напоминает одновременно работу золотоискателя ювелира. Сначала ищешь и отбираешь факты, крупицу за крупицей, затем отбрасываешь лишнее, шлифуешь, пока не получается донесение в пять-шесть строк. Одно такое донесение порой стоит доброго десятка «зрелищных» взрывов.
Возможно, кое-кто и разочаруется, но тут уж ничего не поделаешь: чего не было, того не было. Никто из группы «Голос» не разрывал своими руками смертоносный кабель.Никто из нашей четвёрки не погиб. Вся группа в день освобождения Кракова находилась далеко от города, продвигаясь по приказу командования на запад.
Немцы рассчитывали на фронтальный удар с востока и выжидали удобный момент, не зная, что тайна кабеля раскрыта. Перерезав кабель, штурмовая группа советских солдат осторожно подошла к форту, где в подвалах находился обслуживающий персонал, ждавший приказ по соответствующему сигналу включить ток и произвести взрыв. Они атаковали застигнутых врасплох гитлеровцев. Битва за город была выиграна. Но началась она задолго до 19 января...
В начале 1966 года «Комсомольская правда» опубликовала документальную повесть о нашей группе. «В документальной повести В. Кудрявцева и В. Понизовского «Город не должен умереть», − писал в предисловии бывший начальник штаба 1-го Украинского фронта Маршал Советского Союза В.Д. Соколовский, − рассказывается о группе разведчиков штаба 1-го Украинского фронта, действовавшей в глубоком тылу врага в период подготовки и осуществления одной из решающих стратегических операций Великой Отечественной войны − наступления с Сандомирского плацдарма в январе 1945 года... Действия группы разведчиков − лишь одно из многочисленных звеньев, обеспечивающих успех выполнения плана Ставки Верховного Главнокомандования. Они помогли спасти от разрушения древнюю столицу Польши». Вот так − «лишь одно из многочисленных звеньев...»
Я живу в Киеве и горжусь, что Киев и Краков − города-побратимы. Не покорились врагу наши города, как и наши народы...
В.А. Разумный:
− А сегодня кому-то надо принизить значение нашей Победы, величие подвига народа. Какую цену установить за риск, за смерть? Эрнест Хемингуэй, участник нескольких войн, написал в своё время цикл рассказов с очень жёстким, даже эпатажным названием «Победитель не получает ничего». Эту формулу вполне можно отнести и к нашей ситуации через шестьдесят с лишним лет после Победы.
Моё поколение, к сожалению, испытало неизбежный синдром поражения победителей. Завершая мучительнейшую, победоносную войну, мы, её участники, отчётливо представляли результаты победы для величия родной страны. А на поверку Россия уподобилась нищему на большой дороге… У всех мозги наперекосяк! Вот результат многолетнего «реформирования школы», из которой последовательно изгонялось воспитание! Это уму непостижимо, но это так: в законе РФ «Об образовании» нет даже упоминания о воспитании…
Ребёнок не в состоянии делать самостоятельный выбор − ни знаний, ни культуры, ни опыта у него ещё нет. Ему нужно часть жизненного времени пройти под руководством опытного, нравственного взрослого, научиться выполнять его требования. Понять, что свобода сопряжена с огромной степенью самоограничения. Только тогда можно вести речь о человеке воспитанном. И только потом идти в свободное плавание, когда в тебе воспитаны некие необходимые для этого качества. А мы всё кричим о свободном воспитании. Довоспитывались «на свободе» от всех нравственных норм...
Я глубоко убеждён: каждый юноша должен пройти армейскую школу. Теперь же от армии откупаются. Это национальный позор! Как и дедовщина. Чтобы избавиться от этих зол, придумали контрактную армию и указывают на запад − вот, мол, пример. Ложь это! Во всех европейских странах есть армия. В Америке существует обязательный призыв. Да, в армии сегодня должны служить профессионалы − как иначе управлять ракетами, авианосцами и т.д.?
А что касается армейской службы по контракту, вспомним мудрое наставление Никколо Макиавелли Флорентийскому правителю из династии Борджиа: «Если вы хотите потерять трон, возьмите армию наёмников». И к Юлию Цезарю стоит прислушаться: «Армия наёмников первой бежит и первой грабит завоёванные территории».
Е.С. Березняк:
− Вы, наверное, согласитесь, Владимир Александрович, с тем, что победу в Великой Отечественной войне одержало не столько советское оружие, сколько боевой дух нашего солдата, наших войск. Это очень ёмкое понятие и почти «технологичное». Закалялся этот дух в период нашего отступления, в зрелище страданий нашего народа. Я не думал в начале войны, что пойду в разведку. После днепропетровского подполья у меня была бронь, безопасная работа. Но я не мог забыть злодеяний фашистов. На улицах Днепропетровска я видел повешенного пожилого человека с табличкой на груди: «Вин слухав Московске радио».
На заводе им. Петровского, где немцы ремонтировали танки, один из рабочих не выдержал издевательства и дал фашистскому надсмотрщику пощёчину, за это фашисты расстреляли 100 рабочих. В селе Юрьевка под Днепропетровском малышня − пятиклассники − носили в лес партизанам хлеб. Их выследили и расстреляли публично, в центре села. От всего этого вскипала в душе ненависть к захватчикам, которую с такой поэтической силой выразил Константин Симонов: «Сколько раз увидишь его, − Столько раз и убей!»
Вот почему я пошёл в разведку...
Да, не будь воинской дружбы, верности солдатскому долгу, мы вряд ли смогли бы победить такого сильного противника, как гитлеровский рейх. На территории Польши во время войны было два очага сопротивления − Армия Людова и Армия Крайова. В своё время переговоры нашего правительства с Армией Крайовой не увенчались успехом, и против неё активно действовала наша пропаганда. А мы обсуждали с ними совместные действия, на их базе дислоцировалась наша радиостанция. Командир батальона армии Крайова Тадеуш Гардый во время боя прикрывал своим огнём наш отход, я попытался отказаться от его помощи, но он сказал: «Ваша радиостанция нужнее многих наших батальонов...»
Вот она, сила дружбы, интернационального братства. А что сегодня делают с нашими детьми? В Киеве вышла книга «Национальное воспитание в семье». Вы только вдумайтесь в эту провокацию! Как можно вести в моей, скажем, семье национальное воспитание, если я украинец, а жена моя − русская? Таких семей у нас − большинство! На Совете ветеранов Великой Отечественной войны мы обсудили эту националистическую стряпню и приняли решение разоблачить её.
Семена национализма дают свои всходы. Я приезжаю в Польшу на конференцию в связи с годовщиной Победы и вижу на столе нашего Генерального консула газету «Голос Кракова». На 1-й странице помещена статья, в которой говорится: «18 января 1945 года в Краков ворвались полураздетые солдаты маршала Конева. Начались грабежи, насилия. А завтра будут возлагать цветы на могилы этих солдат. Так, может, вычеркнем себя из списков поляков?»
Моим первым побуждением было немедленно покинуть город,уехать. Но потом я решил, что это будет капитуляция. Я выступил на конференции учёных в Ягеллонском университете. Я спросил уважаемую аудиторию: «Почему вы меня считаете оккупантом? И радистку Олю, и Александра Шаповалова, и Абдуллу Гатауллина? Мы знали, что 75% разведчиков погибают, но мы по зову сердца летели сюда − спасать Краков. И почему 1800 солдат, погибших за его освобождение, вы называете оккупантами?»
Тишина в зале стояла мёртвая. А когда я кончил свою короткую речь, зал встал и учёные устроили мне овацию. Позже в газете «Трибуна люду» опубликовала мою корреспонденцию «Болит мое сердце»: «Ранят душу сообщения печати, радио, телевидения, с тревогой пишут мне и звонят знакомые и незнакомые люди: в Польше демонтируют памятники, уничтожают могилы наших воинов, ценой жизни спасших своих братьев. Краков, Сандомир, Пшемышль, Ченстохов... Для кого-то, может быть, это географические названия для меня − частица жизни, негаснущая память о тяжёлых буднях военного разведчика. Бывал я в этих городах и в первые дни после освобождения, видел свежие братские могилы. Позже вместо первых сбитых деревянных пирамидок появились памятники из гранита и бронзы. Теперь их убирают. Делается это руками детей, подростков − тех, кому мы принесли освобождение, спасли от неминуемой смерти, от геноцида».
В Кракове демонтирован памятник И.С. Коневу, вклад которого в спасение города широко известен полякам. По приказу» маршала было запрещено наносить удары артиллерии и авиации по городу. Он отказался от плана окружить гитлеровскую группировку в Кракове, чтобы избежать его разрушения. «То, что такой город как Краков, нам удалось освободить целым и невредимым, было для нас великой радостью», − писал военачальник. Памятник сооружён по инициативе и на деньги краковских рабочих. 18 января 1985 года на митинг, посвящённый закладке монумента, по доброй воле пришли тысячи людей. Запали в душу слова участника ее создания Яна Чепеля:
− От русского селения Лодейно, где родился крестьянский сын Иван Конев, до Кракова 2500 километров. Но никогда и никому не удастся разрушить проложенный между Лодейно и Краковом, между нашими народами мост дружбы и братства.
Неужели теперь рушится этот мост? Не хочется верить...
Шестьсот тысяч советских воинов навечно остались в польской земле − от Татр до Балтийского моря, от Буга до Одера. За Польшу дрались солдаты из городов и сёл России, Украины, Беларуси, Грузии, Армении, Азербайджана, Средней Азии...
Неужели всё это будет забыто?
В.А. Разумный:
− Да, страшная это вещь − забвение и фальсификация истории. Беру один из современных «альтернативных» учебников истории. Читаю: Глава I. Ошибки Ленина в захвате власти. Глава П. Ошибки Сталина периода коллективизации. Глава III. Несоответствие историческому прогрессу идеи Сталина об индустриализации страны. Глава IV. Ошибки Хрущёва... И последняя глава: «Эпоха Ельцина − эпоха расцвета России». 800-тысячным тиражом издан учебник на грант фонда Сороса. Почитал я его, этот, с позволения сказать, «учебник»: «Истинно русские люди всегда воевали с татарами...» Что тут скажешь? В Москве сегодня проживает 1 млн 800 тыс. татар... Усваивайте, детишки, эту «науку»...
Немудрено, что ребята запутались, не верят нам, считают, что мы «войну проиграли», уходят от нас − в «наркоту», в никуда, в криминал... Если теперь, когда ещё живы свидетели тех событий, и так лгут, что же будет дальше? Кто скажет молодёжи, что во время войны 3800 предприятий тяжёлой индустрии были эвакуированы на восток и вскоре дали продукцию: через 2 месяца сошли с конвейера Т-34, через 2,5 месяца из Башкирии полетели на фронт «Илюшины». Так что ж вы, господа, врёте о «несоответствии»?
Наше поколение уходит − таков закон неумолимого времени. Наш долг передать детям, молодёжи правду о Великой Отечественной войне, те непреложные нравственные ценности, которые вынесли мы из окопов, из боёв, из поражений и наступлений.
Первое − абсолютное чувство долга.
Второе − абсолютное чувство товарищества, даже в мелочах: прислали тебе посылку − не ешь её под одеялом.
Третье − полное исключение своей исключительности. Генерал приходит в окоп и обращается к нам со словами «Сынок». Чуйков отдаёт приказ по дивизии: «Всю штабную сволочь − в строй...»
Четвёртое − патриотизм. Я помню, как мы подошли к Сталинграду. Армию действительно осенили, коснулись её традиции наших великих предков. Армия стала другой. Может, этому способствовали и погоны: все вдруг пришили белые подворотнички.
Пятое − неколебимость веры. Нельзя быть перевертышем, хаять своё прошлое. Люди, которые воевали, прошли через 37-й год. Я помню, как мой дядя приезжал к нам и вовсю ругал Сталина (меня тотчас же выдворяли из комнаты). Но он ни минуты не сомневался: защищать страну или отдать её врагу на растерзание. Я видел, что даже полуграмотные солдаты чувствовали, где родная земля, страна, а где − политика.
Прекрасный урок неколебимости веры дают нам римляне. Прав или не прав Рим − решит Сенат. Но если Сенат принял решение, римлянин будет отстаивать его до конца. И пример Сократа − тому подтверждение: он предпочёл умереть, чем поступить граждански недостойно.
А нам сегодня ничего не стоит солгать, слукавить, продать, предать, выкручиваться. И мы всё это терпим. Кто мы после этого? И что унаследуют от нас дети и внуки, которые завтра станут хозяева- ми жизни − без идей, без мыслей, без чувства ответственности за Отечество?..
− Как вы считаете: что нужно сделать, чтобы вернуть молодёжи правду о войне, о подвиге народа, воспитать наших детей патриотами?
Е.С. Березняк:
− Надо неустанно говорить молодёжи правду, не вступать на путь нравственного конформизма.
В.А. Разумный:
− Меня сегодня волнует одно: понять, что происходит в нашем образовании. В об образовательной школе, через которую проходит вся молодёжь жизни ребят изъяли два основных воспитателя − труд и спорт. Те, кто руководят образованием, полагают, вероятно, что в информационной цивилизации труд не понадобится. Но даже сломанный компьютер на космическом корабле надо чинить с помощью отвёртки, а то и в космос выйти, и молотком поработать. Но ребят ничему не учат: ни напильник держать, ни лопату. Даже в сельской школе труд перестал быть основным предметом. В конце-концов селяне гут сказать: «Такая школа нам не нужна».
А возьмите здоровье молодёжи. Вы помните, какие юноши были до войны − крепкие, физически развитые, спортивные. А сейчас на турнике подтянуться не могут − висят как варёные макароны. Да и где им этому учиться? В школе на каждого ученика приходится две минуты занятий физкультурой в день (я подсчитал).
По месту жительства все спортивные площадки, все секции перестали существовать. В нашем микрорайоне до недавних пор было несколько хоккейных, волейбольных площадок, спортивная школа, Центр досуга, где дети лепили, рисовали, играли в шахматы, пели. Сейчас на спортплощадках стоят иномарки, спортивная школа стала коммерческим банком, Центр досуга сломали и строят на этом месте дом для миллионеров. Из 9 детских садиков остался один, содержание ребёнка в нём стоит 1000 долларов.
Неудивительно, что подростки «сидят на игле», глотают «колёса». Кто остановит эту деградацию − школа, минобрнауки, которое сегодня ничем не руководит, а только делает вид, что «проводит политику»? При Луначарском в наркомате просвещения было несколько штатных работников, остальные помогали им на общественных началах, в том числе и мой отец. Среди общественников были Горький, Блок, Асафьев, Брюсов. С 1920 по 1922 год было выпущено 2200 учебников и пособий, разработаны учебные программы. Школа была трудовой, воспитывала граждан.
Сейчас со школой происходит нечто непонятное. Идёт тотальная девальвация ценностей; тихо, незаметно размываются патриотические ценности, правда о войне, о ратных подвигах её героев ребята не знают. Я гуляю часто по своему двору, во дворе у нас школа. Спрашиваю у ребят: кто такой генерал Родимцев? Не знают. А ведь он спас Сталинград, спас Москву. Не знают Чуйкова, Жукова.
Так кого же мы воспитываем? Таких, как бывшая партийная верхушка, которая всех предала, перекрасилась и жирует сегодня на народном горе? Дети наши видят отношение государства к ветеранам, к нашим святыням. Для меня было совершенной неожиданностью, что оппозиционерами, современными декабристами становятся сегодня дети новых русских: они не принимают правил игры родителей.
Дети, молодёжь, школа − вот сегодня поле нашей битвы. Нельзя убирать из школы воспитание! Впрочем, и с обучением происходят страшные вещи. Но мы оптимисты. Пока бьётся сердце, будем выполнять свой гражданский патриотический долг...
Записала беседу Нина Целищева.