Хоккей с шайбой полвека остаётся любимой забавой русской зимы. Победы сборной СССР на ура воспринимались как всенародная гордость, а поражения сборной России – как тонкое свидетельство серьёзного кризиса.
Канадский хоккей в СССР начали культивировать поздно, с 1946 года. До этого игра с экзотическим названием шинни была известна только по практическим занятиям в институтах физкультуры. Добро дал куратор красного спорта Климент Ефремыч Ворошилов, сказавший после выставочного матча: «Канадский хоккей – игра русская. Потренируемся – и канадцев обыгрывать будем!».
В первые годы редким умением считалось поднять шайбу броском, «послать по воздуху». О таких подвигах хоккеистов писали в газетных отчётах. Шайба (так для краткости ещё и так канадскую игру называли) быстро стала популярной, потеснив в сердцах болельщиков традиционный русский хоккей с мячом. Первую шайбу первого чемпионата СССР 22 декабря 1947 года забросил играющий тренер московского «Динамо» Аркадий Иванович Чернышев. А первым заслуженным мастером спорта из хоккеистов стал армеец Анатолий Владимирович Тарасов. Именно они стали главнокомандующими советского хоккея, непревзойдёнными тренерами.
Долгое время сборную СССР они тренировали дуэтом, в котором Чернышёв был формальным, а Тарасов – неформальным лидером. Динамовец во время матчей вёл себя сдержанно и корректно, отличаясь аристократической элегантностью. Как влитые смотрелись на нём строгие шляпы. Тарасов же не сдерживал эмоций и выглядел всегда немного расхристанно: непослушные пряди волос, приспущенный галстук, многозначительные прибаутки, благородный избыток полководческой патетики. На склоне лет, с разбитым здоровьем, Анатолий Тарасов давал уроки хоккея мальчишкам из «Золотой шайбы», всё так же артистично звал «мальчишек» на хоккейные подвиги – чтобы себя не жалели и шайбы вколачивали с улыбкой. А начинал он в ЦСКА играющим тренером – и забивал в каждой игре, как по заказу.
Тарасов был склонен к буйной патетике. Уже на склоне лет он восторженно писал о лучшем нападающем чемпионатов мира 1986 и 87-го: «Люблю Владимира Крутова, форварда выдающегося и неповторимого, неистощимого в игре на выдумки. И еще люблю его за терпение и за ... глаза. Никогда и не кому он не жалуется, хотя синяков и шишек получает куда больше обычной нормы. Но о переживаниях – горьких и радостных – говорят только глаза Володи. И о том, что здорово досталось от соперника, и о том, что судья несправедлив, и о том, как хорошо ему с такими партнерами. Рыцарство, честность суждений – все это могут прочитать в его глазах те, кто умеет читать что-то в человеческом взгляде». Только так – эмоционально, красочно, патетически – он и умел рассуждать о хоккее. Кому-то этот стиль покажется утрированным, чрезмерным – наверное, тем, «кто не умеет читать в человеческом взгляде». Гол Крутова в ворота канадских профи в финале «Кубка Канады» 13 сентября 1981 года незабываем: «наши» в численном меньшинстве, канадцы яростно атакуют ворота сборной СССР – и вдруг Крутов отнимает шайбу у лидера «кленовых листьев» Ги Ляфлера, ускоряется, убегает и – шайба в воротах. Спор лучших сборных мира завершился тогда со счётом 8:1 в пользу СССР.
Советский хоккей получал образование «на медные деньги»: в сороковые у нас не было ни достойных площадок, ни приличной экипировки. Играли с низкими бортами, тренировались на тесных, как поездное купе, первых площадках с искусственным льдом. Зато хватало энтузиазма, желания тренироваться от зари до зари и скоростной обводки, наработанной в русском хоккее. Выручали друзья по социалистическому лагерю: не раз советские команды проводили сборы в ЧССР и ГДР, на образцовых площадках. Выручала и Латвийская ССР, где имелись некоторые хоккейные традиции. Латыши (как и литовцы) принимали участие в довоенных чемпионатах мира, некоторые игроки бывшей сборной Латвии вошли в состав рижского «Динамо», которое в сороковые считалось одним из грандов советского хоккея. Правда, первые же чемпионаты СССР показали, что, несмотря на международный опыт и сносные условия для тренировок, выше четвёртого места рижане подняться не могут. Вскоре самый одарённый рижский хоккеист – вратарь Харий Меллупс – по приглашению Василий Сталина перешёл в московскую команду Военно-воздушных сил ВВС (болельщики называли команду смачнее – Ватага Василия Сталина). И… вместе с командой погиб в авиакатастрофе 7 января 1950 года. В том самолёте должен был лететь и Всеволод Бобров[1], но его спасло пренебрежение к режиму: Бобров опоздал на рейс.
К дебютному для сборной СССР стокгольмскому чемпионату мира 1954 года команду подготовили Чернышёв и тренер московских «Крылышек»[2] Владимир Егоров. Пророчество Ворошилова сбылось: родоначальники хоккея с кленовыми листьями на свитерах были побеждены 7:2. Сборная СССР сходу завоевала золото чемпионата мира, а неудержимый бомбардир Бобров был признан лучшим нападающим. В поэтический пантеон всенародных героев его ввёл Евтушенко, написавший стихи «Прорыв Боброва»: «Шаляпин русского футбола, Гагарин шайбы на Руси».
После победы на чемпионате мира-1963 в счастливом для нас Стокгольме, во дворце спорта Юханнесхоф, хоккей стал в СССР всенародно любимым и государственно опекаемым видом спорта, затмив футбол. Девять чемпионатов подряд сборная СССР выигрывала чемпионаты мира, приучив болельщиков к дежурным победам. Пресса создавала образ идеального коллектива. Чего стоит статья студента журфака и центра нападения Владимира Юрзинова, который из-за аппендицита в 1964-м не поехал на Олимпиаду в Инсбрук. «Советский спорт» опубликовал трогательные размышления хоккеиста, который из Москвы рвался на олимпийский лёд, мечтал помочь товарищам в критические минуты… Болельщики запомнили эту нестандартную статью действующего хоккеиста.
Весь 1968-й год брежневское Политбюро то в объятиях, то в борцовском клинче душило руководство ЧССР во главе с А.Дубчеком. в итоге в Прагу вошли войска стран Варшавского Договора, и ненависть к «русскому Ивану» стала доминантой в настроениях чехов. Тем принципиальнее и жёстче стали хоккейные матчи СССР и ЧССР. В 1969-м за сотни тысяч километров от Влтавы случился другой вооружённый конфликт – советско-китайский. Произошло это в районе острова Даманский, о котором тогда писали все мировые газеты.
Тогда же, в марте, начался чемпионат мира по хоккею в Стокгольме. На том чемпионате чехи дважды победили сборную СССР. 28 марта, после второй победы, хоккеист Голонка сделал характерный жест: взял клюшку, как автомат, и «расстрелял» лавку советской команды[3]. Диссидентски настроенные граждане СССР болели тогда за ЧССР. А чехословацкие болельщики выставили плакат: «Недомански – это вам не Даманский!». И долговязый форвард братиславского «Слована» и сборной ЧССР Вацлав Недомански забил тогда шайбу в ворота советского вратаря Коноваленко. А ещё чехи поговаривали: «Ваш Даманский – наш Недомански». Поговорочка недолго соответствовала действительности: в 74-м Недомански бежал в Америку и до глубокой спортивной старости играл сначала в американских профессиональных лигах, а позже – в Европе.
В СССР хоккей стал, наряду с балетом и космосом, одной из праздничных витрин государства, спортом номер один. Хоккеистов приглашали на праздничные огоньки, где юмористы добродушно шутили про «братьев МАЙоровых и заслуженного МАЙстера спорта Старшинова». Хоккеем заболели даже старушки-домохозяйки, толковавшие на лавочках про Локтева и Фирсова, а позже – про Мальцева и Харламова. Крокодильский поэт Владимир Лифшиц иронизировал неспроста:
- Был у Харламова вначале
Один блистательный проход!..
- А всё-таки ворот не взяли,
Не взяли всё-таки ворот!
- Признаться, судьи удивили,
Играть заставили втроём.
- Да, зря Петрова удалили.
Был честный силовой приём!
- Мне от другого нет покоя,
Как вспомню, так душа болит:
Ведь это надо же такое,
Чтоб не использовать буллит!
Открою тайну вам теперь я:
То был не тренерский разбор.
Две бабки – Фёкла и Лукерья
Вели на кухне разговор.
Самая известная речёвка советских болельщиков звучит «Шайбу, шайбу, мо-лод-цы!». Это началось 19 и 24 июня 1961 года, когда известный хоккеист Борис Майоров неожиданно вышел на футбольное поле в составе родного «Спартака» – в матчах против «Пахтакора» и алма-атинского «Кайрата». Болельщики приветствовали его воспоминаниями о «Шайбе» – и клич прижился. Хоккейный по сути клич приспособили в СССР для всех видов спорта. А Майорову пришлось футбол оставить: в те годы спортивное руководство считало, что ведущие атлеты не должны «воевать на два фронта» и Борису Майорову было рекомендовано все силы отдавать хоккею.
Песня Высоцкого «Профессионалам зарплата навалом…», звучащая во многих головах при мыслях о хоккее, была написана не про серию 1972-го года, как многим может показаться, а про чемпионат мира 1967 года. Профессионалам НХЛ тогда запрещали принимать участие в мировых первенствах, но канадцы, мечтая одолеть сборную СССР, призвали под знамёна сборной бывших профессионалов, на время оставивших свои именитые клубы. От такой команды ждали победы над сборной СССР: участники мировых первенств побаивались «хвалёных канадских профессионалов» (последнее выражение ввёл в обиход Николай Озеров).
Сперва распластан, а после – пластырь.
А ихний пастор – ох, как ревел!
А ихний тренер сказал, что Бревер
Жалеет очень и окривел.
Карл Бревер был профессионалом, трёхкратным обладателем Кубка Стэнли в составе Торонто, но ради чемпионата мира он на время ушёл из профессионального хоккея. А распластал Бревера по льду центрфорвард московского «Спартака» Вячеслав Старшинов, умевший и забивать, и проводить силовые приёмы. Перед матчем со сборной СССР тренер канадцев (и по совместительству – действительно пастор) Д. Бауэр и впрямь повёл хоккеистов на церковную службу (у Высоцкого – «Молились строем – не помогло»).
Пресса выделяла вратаря – комсомольца Владислава Третьяка, который в юном возрасте завоевал место в основном составе ЦСКА и сборной СССР. Уже в начале семидесятых наш молодой вратарь не тушевался в кампаниях журналистов и артистов, перед телекамерами. Советские люди узнали бы из тысячи вратарских масок маску Третьяка. Журналисты любили вспоминать, что в хоккей – правда, не канадский, а русский – в юности играла мама чемпиона (в сталинские годы у нас культивировали женский хоккей с мячом). Третьяку предстояло «на последнем рубеже обороны» отражать атаки канадских профессионалов, о силе которых в СССР ходили самые невероятные легенды.
Настоящее, а не шапочное, знакомство с лучшими хоккейными профессионалами Канады состоялось для советской публики в 1972-м году. В той серии наша команда сенсационно выиграла заокеанскую половину, но в Москве растеряла преимущество и в итоге проиграла. В начале 1972 года сборная СССР под руководством Тарасова и Чернышёва третий раз подряд выиграла олимпийские игры. Именно тогда, во время матча со шведами, когда сборная СССР после второго периода проигрывала 1:3, и Тарасов в раздевалке вместо привычной установки запел «Интернационал». Хоккеисты вернулись на лёд как на «последний и решительный бой» – и спасли матч.
Суворов говорил, что песня удесятеряет силу войска, а Тарасов хорошо знал науку побеждать. После триумфа на олимпиаде 1972-го в Саппоро Тарасов и Чернышёв ушли в отставку, не попал в обновлённую сборную и многолетний лидер нападения А.Фирсов.
Второго сентября в монреальском «Форуме» советскую команду вывел на лёд тренер Всеволод Бобров, успевший к тому времени проиграть чехам послеолимпийский чемпионат мира. Проигрывая поначалу 0:2, сборная СССР уверенно победила 7:3, по журналистскому штампу: «развеяв миф о непобедимости канадских профессионалов». Канадский журналист Дик Беддоуз написал заносчивую статью, которую перевели на русский и зачитали в советской команде: «Да, русские парни быстры, но ведь они носятся по площадке сломя голову, словно по пятам их преследует разъяренный пчелиный рой. Их пасы точны, но они часто запаздывают, как поезда на Транссибирской железной дороге. Никто, при всем желании, не спутает Вячеслава Старшинова в Фрэнком Маховличем или Виком Хэдфилдом, а наш защитник Брэд Парк расправится с Юрием Блиновым, как лакомка с черничным пирогом… Запомните, Канада победит во всех восьми встречах! Если же русским удастся выиграть хоть один матч, я среди бела дня съем эту свою статью вместе с борщом. Постскриптум для редактора: на всякий случай позаботьтесь, чтоб сметана была под рукой». После первого же матча Беддоузу не удалось отшутиться: статью накрошили в борщ и журналист, под насмешки Мальцева и Петрова, плотно отобедал.
Советские хоккеисты уважали своих американских коллег настолько сильнее, насколько советский читатель лучше знал Хемингуэя, Фолкнера или Джека Лондона, чем американцы – Шолохова или Леонова…
В решающем, восьмом по счёту, московском матче серии для общей победы сборной СССР было достаточно сыграть вничью. На стадионе имени Ленина не было свободных мест – и, к сдержанной советской радости пятнадцати тысяч зрителей, после второго периода счёт был 5:3 в пользу советской сборной. В который раз блеснул нападающий «Спартака» А.Якушев, забросивший две шайбы. Но в третьем периоде канадцы преподали урок, как нужно бороться до последней секунды «чистого хоккейного времени». За семь минут до конца серии они сравняли счёт, а на последней минуте ошибается наш атакующий защитник Юрий Ляпкин, не выручает вратарь Третьяк – и Пол Хендерсон третий вечер подряд забивает победную шайбу. Что ж, как сказал бы Анатолий Тарасов, «сильны были бродяги соперники». Позже и сборная СССР, и московские клубы во главе с известным всему хоккейному миру ЦСКА не раз побеждали лучших профессионалов. Но в истории прежде всего остались первый победный матч в Монреале и первая проигранная в Москве серия.
Олицетворением поздней зрелости советского хоккея стал ещё один великий тренер-максималист – Виктор Тихонов. Его отец Василий Прохорович погиб под Сталинградом – и хоккеист-патриот, наследник героя-фронтовика, не знал ни устали, ни страха.
Подтянутый, молодцеватый – прирождённый спортсмен, с такой суровой любовью неотрывно наблюдавший за игрой, что хотелось немедленно вызвать для него неотложку. При этом мог быть двузначный счёт в пользу сборной СССР или ЦСКА. Так, в 1979-м году, на чемпионате мира сборная СССР побеждает сильных шведов 11:3 – и в раздевалке Тихонов устроил своим лейтенантам взбучку за средненький третий период, в котором был потерян темп и победили всего лишь 3:1. Через несколько лет на мировом первенстве в третьем периоде сборная СССР забьёт шведам семь шайб, не пропустив ни одной.
Тихонов первым в мире продирижировал не тремя тройками, а сразу четырьмя, да ещё и с тремя-четырьмя парами защитников. Пятёрка «Фетисов – Касатонов; Макаров – Ларионов – Крутов» – непревзойдённый ансамбль виртуозов Москвы, игру которого сегодня повторить немыслимо.
Эпилог тренерской судьбы получился грустным. Конфликт звёзд советского хоккея, мечтавших играть в НХЛ, и советского консерватора полковника Тихонова был для горбачёвской перестройки не менее важным сюжетом, чем противостояние Карпова и Каспарова. В итоге вся сборная СССР – кто мытьём, кто катаньем – оказалась за океаном. А Тихонов, не теряя спортивной выправки, со слезами в глазах рассказывал, как готовил свою третью «гвардейскую» тройку нападения – «Могильный – Фёдоров – Буре», после «Балдерис – Жлуктов – Капустин» и «Крутов – Ларионов – Макаров». «Я мечтал…», – говорил этот суровый человек, который, поморщившись, до дна выпил чашу хоккейного позора 1990-х.
Как и в футболе, в хоккее зрительский интерес подхлёстывали разнообразными трофеями с колоритными названиями: приз агрессивного гостя, кубок прогресса, приз имени Боброва самой результативной команде, приз «Три бомбардира», приз «Гроза авторитетов». Лучшими снайперами в истории чемпионатов СССР по хоккею остались армеец Борис Михайлов (первые годы он выступал за московский «Локомотив») и спартаковец Вячеслав Старшинов, забросившие соответственно 427 и 405 шайб. За гонками бомбардиров следили не менее азартно, чем за ходом чемпионата, выстраивая прогрессию возможной результативности на будущие годы.
[1] В те годы многие спортсмены летом играли в футбол, а зимой - в хоккей: либо в русский, либо в канадский. Всеволод Бобров стал самым выдающимся «совместителем»: он был лидером нападения и футбольной, и хоккейной сборной СССР.
[2] Добровольное спортивное общество «Крылья советов» (в просторечии – «крылышки») было основано в 1936-м году при профсоюзе работников авиационной промышленности. Самыми известными представителями этого ДСО были хоккейный клуб «Крылья советов» (Москва) и футбольный «Крылья советов» (Куйбышев).
[3] Этот жест Голонка повторил в конце 1969 года в Москве – на турнире на призы газеты «Известия». Московская публика отреагировала на «подвиг» чехословацкого хоккеиста с негодованием.