БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА
Шаврин Сергей Иванович, 1965 года рождения, образование высшее. Окончил Московское Суворовское военное училище, Московское высшее пограничное командное училище, Академию ФСБ России.
Служил в группе специального назначения «Вымпел». Неоднократно принимал участие в проведении боевых операций на Северном Кавказе и в других регионах России, командовал ударной штурмовой группой по освобождению заложников «Норд-Оста».
С декабря 2003 года — полковник запаса ФСБ России.
В настоящее время работает вице-президентом Регионального общественного Фонда поддержки Героев Советского Союза и Героев Российской Федерации. Член Всероссийской политической партии «Единая Россия». Принимает участие в патриотическом воспитании подрастающего поколения.
В 1996 году за мужество и героизм, проявленные при выполнении специального задания, Указом Президента РФ присвоено звание Героя России.
Награждён орденом «За заслуги перед Отечеством» 4-й степени (с изображением мечей), медалями: «Золотая Звезда», «За отвагу», «За отличие в воинской службе», «В память 850-летия Москвы», «70 лет Вооружённых Сил СССР». Имеет ведомственные награды: медали «За выполнение невозможного», «За отличие в военной службе» 1-й, 2-й, 3-й степеней, знаки «За службу в контрразведке», «За отличие в боевых операциях», «За Ваш подвиг».
Женат, воспитывает двух сыновей.
— Сергей Иванович, вы родились 5 ноября, значит по гороскопу ваш знак Зодиака — Скорпион. Ваш характер схож с тем, как астрологи описывают людей этого знака?
— Из того, что я читал про Скорпионов, всё практически полностью совпадает с моим характером. Знаю, что его неоднозначно воспринимают. Помню ещё, что люди, родившиеся под этим знаком, становятся хирургами, военными. В общем, выбирают такие профессии, где нужно принимать решения…
— … И рисковать. Вы склонны к риску?
— Склонен, но риск, на который я иду, не всегда неоправданный. Есть моменты, когда о себе уже не задумываешься. Да, ты можешь потерять жизнь — самое дорогое. Но за этим стоит что-то большее, что может спасти жизнь другим, что может привести к достижению той высшей цели, которая стоит перед тобой. И это пересиливает.
— В детстве вы тоже были склонны к риску?
— Да, я дрался, задирался, делал некоторые необдуманные поступки. Так в своё время, лет в 12, даже сломал ногу, когда в очередной раз залезал на флюгер, высота которого была где-то с трёхэтажное здание. Это был достаточно большой риск — забраться по гладкому железному столбу и повернуть флюгер в другую сторону.
— Он что, плохо вращался?
— Да, застревал. Но мне нужно было не столько его повернуть, сколько доказать самому себе: я могу.
— Это ваша единственная травма детства?
— Нет. Играли в казаков-разбойников — получил серьёзный порез руки. Обжигался, когда носил ведро с карбидом, присыпанным снегом. Много играли в войну. Были ушибы, растяжения…
— Как родители реагировали на эту вашу опасную активность?
— Как все нормальные родители — наказывали. Но в то время у нас не было такого количества компьютеров, из телепрограмм были только первый и второй каналы, и в кинотеатрах репертуар был не такой, как сейчас… Чем ещё было заниматься детям?
— А где вы росли?
— Рос я в Москве, жил в доме, который построил мой отец, будучи прорабом строительного управления от Первого шарикоподшипникового завода, на улице Кухмистерова.
— Вы были не единственным ребёнком в семье?
— У меня есть сестра Валентина, которая на год с небольшим старше меня. Сейчас она служит в пограничных войсках ФСБ. Воспитывает двух детей, мальчика и девочку.
— Почему она тоже выбрала профессию военного?
— Её муж был моим однокашником в пограничном училище, где они и познакомились. Как жене офицера, ей пришлось много ездить с ним и в Молдавию, и в Среднюю Азию, и в Закавказье. Где работать жене офицера-пограничника? Заставы далеко от населённых пунктов. Соответственно, большей части жён приходится заботиться о доме, муже, детях. Практически единственная возможность найти работу — в той самой воинской части, где служит муж. И если она предоставляется, то наши жёны тоже идут служить.
Не только сестра, но и моя супруга — Елена Борисовна — была военнослужащим, сейчас она капитан запаса.
— Расскажите о ваших родителях.
— Мама — Евгения Ивановна Шаврина, дочь заслуженного учителя, тоже окончила педагогический институт, но по профессии не работала, потому что родилась Валя, а вскоре и я. В то время, если вы помните, для того, чтобы устроить детей в детский сад, нужно было либо работать в этом садике, либо организовать телефонный звонок из парткома, обкома, профкома. И вот мама, вместо того, чтобы преподавать химию в школе, пошла в детский сад нянечкой. Только через несколько лет мама смогла устроиться инженером-лаборантом на завод.
Мама… Мама — самый дорогой человек. Ей досталось в жизни больше всех. За нас, за наши детские шалости. За мои частые командировки… Ведь как ни старайся скрыть, как ни пытайся убедить родителей, что ты на курсах или учениях, всё равно потом тайное становится явным. Родители, конечно, догадывались, где я примерно нахожусь, и что со мной может произойти. Всё это не могло не повлиять на здоровье мамы. Несколько лет назад у неё случился микроинсульт. Она оправилась, на ногах, но вот лицо… Всё — из-за наших профессий. Ведь получается, что в моей семье почти все — военные…
Отец — Шаврин Иван Семёнович. В настоящее время уже умер. Был крестьянским парнем, родился в Рязанской области. Приехал в Москву, окончил техникум, работал мастером, потом прорабом и, наконец, ведущим специалистом Управления по обслуживанию дипломатического корпуса, занимался обслуживанием диппредставительств, которые размещены на территории Москвы. Работал в области сантехники, водоснабжения, отопления. В составе строительных организаций построил в Москве много жилых домов, общественных зданий и даже Кремлёвский дворец съездов. Когда мы ходили туда на ёлку, всегда вспоминали, что это строение возводилось с участием, в том числе и моего отца.
Был очень общительным, имел много друзей. Его очень ценило руководство, потому что насчёт той задачи, которая была поставлена ему, можно было не беспокоиться — всё всегда было сделано в срок и с хорошим качеством.
Отец был удостоен двух наград иностранных государств — Германской Демократической Республики и Венгерской Народной Республики.
— В какой области были эти награды?
— За профессиональную деятельность, как одному из ведущих специалистов при строительстве посольств, торгпредств, представительств. Ему, простому инженеру, награды вручались наравне с генералами и прочими большими начальниками.
Вообще, то, как в этих странах относятся к награждению заслуженных людей, я считаю правильным. Там нет льгот и привилегий. К награде у них положено единовременное денежное вознаграждение и в последующем доплата определённого процента к заработной плате. В Советском Союзе это не учитывалось. Все документы были изъяты в Министерство иностранных дел. Но само признание, уважение этих стран, их отношение к простому инженеру, о многом говорит.
— Доплату к наградам ваш отец так и не получил?
— Нет. Выдали, как у нас было принято, квартальную премию. И не более того.
Кстати, в начале 30-х годов в СССР тоже было что-то подобное практике ГДР и ВНР — при учреждении звания Героя Советского Союза. В Указе о награждении значилось: всем лётчикам, принимавшим участие в спасении челюскинцев, вручить Орден Ленина и выдать единовременное денежное вознаграждение в размере годового оклада.
При советской власти не было закона о статусе Героев. Их и так уважали. Я помню, как встречали, например, космонавтов… Вот это было — признание! Это было уважение! А всё остальное решалось само собой. И не было необходимости, как сейчас, указывать подробно все их льготы и привилегии, говорить много красивых слов, которые на деле не выполняются.
— Какие именно слова вы имеете в виду?
— Например, «предоставление земельного участка под индивидуальное строительство в размере сорока соток». Но нет этих сорока соток… Потому что бесплатно никто никому ничего не даст.
— То есть льготы записаны в законах, но фактически их никто не предоставляет?
— Да, их не предоставляют. А в последнее время пытаются изменить под себя и законы. Вот, к примеру, в законе было написано: бесплатное пользование электроэнергией. Но сейчас эта фраза кем-то уже корректируется: бесплатное пользование электроэнергией в пределах социальной нормы. Остальное — за деньги. Кем это установлено? Закон-то вроде не отменён, а в нём ограничений по количеству киловатт не предусмотрено.
То же касается использования спецсигнализации. В своё время, согласно этому положению, в моей квартире, действительно, бесплатно установили хорошую европейскую сигнализацию. Когда я переехал, сдав, как положено, всё прежнее оборудование, на моё обращение по поводу установки сигнализации на новом месте мне сказали: да, можем, но только наше, отечественное. А это плёнка, наклеивающаяся крестом на окно, как во время войны, реагирующая на разбитие, и датчик на дверь. Всё остальное — импортное, а за импортное надо платить. Но ведь в законе написано: «бесплатная установка и обслуживание». Отвечают: «А у нас подзаконный акт есть, внутренний…»
Сейчас вообще третье. Уже и отечественное не ставят: «Вы сами купите, а работу мы вам так и быть сделаем бесплатно». Вот — отношение нашего общества к заслуженным людям. При всех наших «законах»…
Мне рассказывали друзья, приехавшие из туристического путешествия во США: когда в американское метро, где ездят далеко не самые благополучные люди, заходит ветеран с орденской планкой, там незамедлительно встают и уступают ему место. Нам же с детства внушают, уступай место старшим, а заходит ветеран — и все опускают голову. В газетную статью, в книжку. Чтоб не видеть этого ветерана.
Не льготы нужны заслуженным людям, не слова, а признание и реальное уважение.
— Но как измерить это уважение? И главное, каким путём, какими способами его добиться? Если вы будете избраны в Государственную Думу, вы будете заниматься законотворческой деятельностью. Какой закон сможет заставить общество уважать заслуженных людей?
— Как добиться уважения к Героям? А так, как добились его во многих странах, где об этом не трезвонят, как у нас. Вместо бесплатного пользования тем, другим — реальное денежное вознаграждение и ежемесячное пособие. За любое звание, не только Героя, но и почётного, народного, заслуженного. Чтобы к красивым словам были и хорошие деньги. Я думаю, это и государство принудит серьёзнее относиться к подписанию документов на выдвижение тех или иных званий.
Потому что иначе — это просто обидно. Общество не понимает, как больно им, этим заслуженным людям, пользоваться своими льготами. Везде пишут: Герои России и Советского Союза обслуживаются вне очереди. Очереди, где стоят и инвалиды, и пенсионеры, и многодетные… Подойти к окошку, распихать всех и сказать, я — Герой, имею право? Это значит, выслушать в свой адрес «ведро помоев». Кто ты, за что получил, да знаем мы, как вы получаете… Он выйдет оттуда оплёванный, хотя записано, что он уважаемый человек, и ему все двери открыты.
— Сергей Иванович, вспомните события, ставшие в вашей судьбе переломными, такие, что не случись их — и ваша жизнь пошла бы в другом направлении.
— Самое большое влияние на мою судьбу оказал фильм «Офицеры». Именно после него, мое смутное желание стать военным окончательно сформировалось и было объявлено родителям. После 8 класса я поступил в Московское Суворовское училище. Экзамены сдал превосходно.
В школе мне было нетрудно. У меня математический склад ума, поэтому легко давались точные науки. За урок я успевал сделать и классную работу, и домашнее задание, и ребятам помочь. Неоднократно принимал участие в районных и городских олимпиадах. По результатам 8 класса был лучшим учеником школы. Хотя и не отличником, средний балл составлял 4,75.
— Раз у вас математический склад ума, значит гуманитарные дисциплины вам, наверное, давались с трудом?
— Нет, тоже легко. Проблема у меня была лишь с русским языком, по грамотности. Но, скажу честно, когда я сравниваю нынешний уровень требований с тем, что был в наше время, я понимаю: то, за что моим сыновьям сейчас ставят «четвёрки» и «пятёрки», у нас не потянуло бы выше «тройки».
— Скажите, а почему вы не пошли в науку? Участие в предметных олимпиадах — это прямой путь в математический вуз.
— Многие мне это рекомендовали. И в школе, и по окончании Суворовского училища. Были предложения поступать в военно-инженерное, заниматься разработкой образцов нового оружия, боевой техники. Но…
Меня тянуло к другому. Ну не мечтал я сделать новый спутник или ракету, которая могла бы улететь дальше обычного. Мне хотелось больше активности. Защищать, спасать, оберегать, служить — в общем, делать что-то полезное именно каждый день. Хотя по логике, человек, который сконструировал новый вид вооружения и тем самым обезопасил свою страну, может быть, принёс гораздо больше пользы, чем тот, кто непосредственно с оружием в руках её защищал.
Кем быть по окончании Суворовского училища? Мы, мальчишки-выпускники, все тогда хотели стать десантниками, морскими пехотинцами. Спасибо офицерам, которые приходили к нам в училище и рассказывали о реальной военной жизни: «Что такое десантник? Две минуты ты орёл — когда паришь с парашютом. А всё остальное время — лошадь. Навьюченная, бегаешь по полю. Ты — тот же пехотинец. Самолёт — это лишь средство доставки тебя на место».
Танкистом? Рост слишком высокий. В то время в танкисты набирали ребят поменьше.
Лётчиком? Многие ребята хотели быть истребителями. Но приходили курсанты и рассказывали: вот учишься ты первый курс, второй, а на третьем — преодоление сверхзвуковой скорости, нагрузки, перепады. Здоровье подкашивается, и человека с истребителя пересаживают на военно-транспортный самолёт. А он разве об этом мечтал?
Моряком? Ну, тут надо по-настоящему любить море, жить им. А я моря видел мало, поэтому таким желанием не горел.
Мой выбор пал на пограничные войска, которые каждый день идут на охрану государственной границы и в случае начала войны первыми встретятся с врагом. Да, вот это, действительно, именно та профессия, которая защищает страну изо дня в день, постоянно.
— А свободное время вы как проводите? Есть какие-то увлечения?
— Хобби у меня нет, потому что во время службы вся жизнь была нацелено на одно: как больше, как лучше, как сильнее… У кого научиться, чтобы самому остаться в живых, как передать эти знания своим подчинённым, чтоб сохранить их жизни.
Семьи наши переживают из-за того, что мы постоянно уходим куда-то на занятия, смотрим фильмы про войну: «Сколько можно, тебе не надоело?» А мы смотрим эти фильмы для того, чтобы что-то из них почерпнуть — как учебное пособие. Потому что вся жизнь подчинена одному: что нужно для того, чтобы выжить.
И во время учёбы, и уже на службе в спецназе нас, не переставая, тренировали. То мы выезжали в горы на восхождение, то прыгали с парашютом — зимой и летом, ночью и днём. То опускались под воду — и в лёгководолазном снаряжении — трубка-маска, и в акваланге. Сплошные занятия: по минно-подрывному делу, по огневой подготовке, по рукопашному бою… Нас тренировали, тренировали, тренировали… И говорили: «Вас учат всю жизнь. В вас вкладывают колоссальные деньги. Чтобы потом, всего один раз, вас использовать для выполнения какой-то задачи. И главное — чтобы вы её выполнили. А уж останетесь в живых или нет — это будет зависеть от того, как хорошо вы подготовитесь».
— Сергей Иванович, у вас два сына. Хотели бы вы, чтобы они повторили ваш путь — стали военными?
— А старший — Сергей — уже пытался делать шаги по этому пути. Сейчас ему 16 лет, он 24 раза подтягивается, делает подъём переворотом, стреляет из мелкокалиберной винтовки на спортивный разряд, играет в спортивные игры. Всё это ему дало Суворовское училище, в котором он провёл год.
Да, ему там было нелегко. Видимо, потому, что отец — Герой, полковник, приходилось постоять за себя. Да, он дрался, у него была сломана рука. Мальчишки на своём уровне решают вопросы по-другому. Но он вышел оттуда человеком. И до сих пор бегает к ребятам в гости.
За год в Суворовском училище у него произошла переоценка ценностей. Он стал другим человеком. Но спустя этот год он сказал: «Пап, я всё понял. Я не буду военным».
Я мог его заставить. Но не стал. Я видел людей, которые выходили из училища без желания служить… Многое из того, что происходит в нашей армии, — только из-за того, что в ней оказываются люди, которым она не нужна.
— Сергей уже выбрал себе другую профессию?
— Да, он хочет быть финансистом или менеджером. Сейчас готовится к поступлению в финансовую академию, учится на курсах, ездит на занятия четыре раза в неделю. Сильно устаёт, но упорно продолжает начатое.
— А младший?
— Младшему — Александру — 14. У него прекрасная светлая голова. Он всё быстро схватывает, ему достаточно один раз послушать тему на уроке, и не обязательно открывать книжку дома, чтобы на следующем уроке пересказать услышанное. Но он несобранный, может весь вечер проиграть на компьютере, а в десятом часу вспомнить, что надо было ещё нарисовать контурную карту.
У старшего всё наоборот, за него можно не переживать. Он — обязательный, если у него есть задание, он сначала сделает его.
— Раз уж мы начали с гороскопа, то скажите и про детей.
— Старший родился 30 декабря.
— Это Козерог. Правильно, главная его черта — целеустремлённость.
— А младший — 24 мая.
— Это Близнецы. Тоже — похоже, чувство ответственности Близнецам не присуще. Они ко всему в жизни относятся легко.
— У младшего выбор пути ещё впереди. Пока у него ещё происходит ломка характера.
— Последний вопрос. Если бы вы были не вы, а кто-то другой. И вам нужно было бы себя представить. Какие вы назвали бы три самые главные характеристики, после которых совершенно незнакомый человек мог бы, в идеале, составить себе полное представление о вас.
— Что бы я сказал? Наверное, прежде всего, принципиальный. Есть вещи, через которые я никогда не переступлю в своей жизни. Или перестану себя уважать. Но это не самодурство, когда «только по-моему и никак иначе». Я могу поменять своё мнение, если увижу, что заблуждался. Но есть некоторые табу, от которых я не откажусь никогда. Например, я никогда не возьму чужую вещь.
Что ещё про себя сказать? Пожалуй, исполнительный. Я выполню приказ. И для меня в этом нет сомнения. И это должно проходить красной линией во всех Уставах.
Когда-то, кажется в 91-м году, придумали: мол, приказ может быть преступным… Не должно этого быть. Приказ есть приказ. Он отдаётся устами командира от имени Родины. Родина отдать плохой приказ не может. А вот какого командира назначили, подонка, — это другой вопрос и к другим людям, тем, кто его назначили.
Приказ же, повторяю, — это приказ Родины. Тут никаких рассуждений быть не может: законный-незаконный. И судить военнослужащего, выполнявшего приказ, нельзя.
Вон англичане. Допустили ошибку при выполнении приказа — убили человека, показавшего им террористом. Было проведено служебное расследование, людям принесли извинения, выплатили компенсацию. Но к людям, выполнявшим приказ, — никаких мер воздействия. В следующий раз их будут жёстче инструктировать, тщательнее готовить. Но там никто не ставит под сомнение отданный приказ: уничтожать террориста.
У нас же… То одну группу спецназовцев судят, то другую…
Нужно ещё третью характеристику… Мои близкие говорят, что я суровый, требовательный, но справедливый.
— Вы говорили про свои принципы, но упомянули лишь одно табу: не брать чужое. Что ещё для вас так же принципиально?
— Я десятый год ношу звание Герой России. Только это для меня — не привилегия. Это наложило на меня дополнительные обязанности: теперь я не просто Шаврин Сергей Иванович. Я живу не только за себя, но, пусть это громко звучит, и за тех ребят, которые были перечислены в моём Указе. Нас там было четверо, трое — посмертно. Значит, теперь я ношу звезду и за них. За погибших.
И при принятии решений в Думе, я буду голосовать так, как велит совесть. А не в угоду каким-то политическим играм. Предложат положительный законопроект — я буду голосовать «за». И неважно, кто его представил: КПРФ, ЛДПР… Результаты, прежде всего.
Я готов голосовать и за такой закон, который сейчас непопулярен, который заставит нас подтянуть ремни на одну дырочку. Но через полгода или через год он принесёт пользу, будет экономический эффект, и страна пойдёт вперёд, вверх. Есть два врача. Один ампутирует ногу, заражённую гангреной, чтобы спасти жизнь больного, не боясь стать врагом пациента. А другой, уступая просьбам, думает, поделаю-ка я уколы, может рассосётся. И его пациент умирает. Кто из них хороший врач?
Я собираюсь ходить на заседания Думы лично. У меня нет ни заводов, ни фабрик, чтобы отвлекаться на эту деятельность. Люди доверили депутатам решать их судьбу, создавать законы. Это доверие надо отрабатывать честно.
Всем известно, что нередко бывает при принятии законов, в какие рамки загоняют людей для того, чтобы заставить их проголосовать так или иначе, что за это им сулят — денег, положение, звания, должности… И меня уже «обхаживают». Да, я за отмену льгот. Пусть платят деньги. Но не такие, как сейчас: 550 рублей — инвалиду второй группы, 650 — ветерану боевых действий. Многие ребята — и по первой статье проходят, и по второй. Он — ветеран боевых действий, и у него оторвана нога. А ему говорят: нет, компенсация положена за что-то одно, выбирай. Ладно, он выбрал больше — 650, как ветеран боевых действий. И что, у него от этого нога выросла?! И он уже не инвалид второй группы? Так может быть это неправильно?
И продать это всё за деньги?.. Нет.
— Спасибо за искренность. И дальнейшего служения вам.