Что ж за зверь такой – толпа? Хорошо помню, как 6 марта 1953 года шел к Колонному залу, где лежал умерший Сталин. На Садовом кольце путь преградили милиционеры. Колонна свернула влево – снова заграждение. Слышу: «Нарочно крутят – не умер он». Становится все теснее. Задние напирают, дышат в затылок... Мне кажется, именно там, на подступах к Трубной площади, что-то резко поменялось: было просто много людей, и вдруг – лиц не различить, кричат, всех сплотило общее раздражение («Почему не пускают?», «Дави их!»)... Звенят выбитые стекла, толпа рвется вперед, сминает солдатскую шеренгу, а за ней – невидимые раньше грузовики, борт о борт. И не остановиться, не свернуть...

Владимир Шевелев, из статьи «Выйти из толпы» 

            Царская коронация – не шутка. Требуется ублажить народ. Все его слои: и чистых господ, и простонародье. Об этом помнили, когда 18 мая 1896 года решили устроить, как значилось в программе, «торжества и празднества, имеющих быть в Москве по случаю Святого Коронования Их Императорских Величеств» – Николая II и его супруги Александры Федоровны.

            Образованным господам предлагались: торжественный въезд Их Величеств в Москву, освящение государственного знамени, коронование, торжественное представление в Большом театре и т.д. и т.п. Простым же смертным сулили «народный праздник на Ходынском поле (1)», а попросту гуляние: объявление об уменьшении налогов и прощении недоимок, а также фейерверки и всяческие увеселения и (как же без этого?) раздачу подарков.

            Ходынским полем называлась местность на северо-западе от центра Москвы, там примерно, где ныне находятся Беговая улица и Стадион Юных Пионеров. Считается, что здесь, на дальней окраине Москвы, в разгар Смутного времени (конец XVI - начало XVII веков) размещался штаб правительственных войск, снаряженных против Лжедмитрия II – «Тушинского вора». Это пространство – тут еще оставались следы, ямы, канавы от только что снесенных павильонов Всероссийской художественно-промышленной выставки, все было изрыто – и решили отгородить для народных утех.

            Прежде всего соорудили роскошный павильон для царской семьи и гостевые трибуны подле него. Рядом – два больших и два малых театра (крытые сцены), где собирались дать пышные феерии: «Руслан и Людмила», «Конек Горбунок» и «Покорение Ермаком Сибири». Были и разные аттракционы и эстрады для оркестров и песенников.

            Это для тех, кто поприличней. Для остальных же на площади в одну квадратную версту поставили временные балаганы, 150 буфетов для раздачи гостинцев и 20 питейных заведений.

            Тут важно отметить, что около этого вожделенного ряда киосков с раздаточными окошками, чуть поодаль, метрах в двадцати, лежал овраг от 50 до 60 метров в ширину с крутыми песчаными берегами. Вообще вся эта местность была истыкана выбоинами, похожими на волчьи ямы. Края ям и канав, оставшихся от выставочных зданий, так и ползли под ногами. И все это требовалось преодолеть, чтобы получить царский гостинец.

            Раздачу царских даров предполагали производить с 10 утра 18 мая. С вечера 17 мая заранее, в надежде на заветную халяву, привлеченный слухами о лотерейных билетах, по которым можно выиграть бог знает сколько, и других богатых подачек празднично одетый, веселый и возбужденный народ – мужчины, женщины, дети –  стал подплывать поближе к буфетам, занимать удобные исходные позиции.

            На самом деле гостинец готовился не очень уж какой – общая цена подарка в тогдашних расценках составляла копеек около тридцати. В подарочном кульке, красивом мешочке с изображением государственного герба и цифрами, обозначающими год коронации, находились: сайка, полфунта колбасы, горсть сластей и пряник. К ним прилагалась металлическая эмалированная кружка, украшенная позолотой, рисунками в древнерусском стиле, инициалами Их Величеств под императорской короной и опять-таки памятной датой – 1896 год. Словом, простым людям предлагались питие и закусь к нему. Даровые мед или пиво можно было получить задарма, а пили их из упомянутой сувенирной кружки.

            К трем ночи уже многие стояли на занятых заранее местах, стесняемые все прибывавшими народными массами. К пяти утра сборище достигло сотен тысяч. Образовался единый человечий ком: нельзя было пошевелить рукой, нельзя было двинуться. Давка была страшная. Некоторым от тесноты уже становилось невмоготу, кто-то терял сознание (но, стесненные, упасть эти люди не могли!). Детей вытаскивали, и они, ползая буквально по головам, пытались выбраться на свободу.

            Над спрессованными людскими массами начал подниматься пар, похожий на болотный туман. В толпе все чаще стали раздаваться стоны раздавленных и крики о спасении. И требования ускорить раздачу. А когда послышался клич «Раздают!», огромное тело толпы стало колыхаться, как живой дракон, и хлынуло к вожделенным буфетам...

            И началось смертоубийство! Напиравшая сзади толпа обрушила тысячи людей в ров, стоявшие на ямах и выбоинах были затоптаны. Никто в толпе не имел возможности смотреть себе под ноги: встретился ров или яма с ползучими краями – и падение неизбежно. А кто упал - тот погиб: по тебе проходили тысячи. Редким удавалось вырваться из толпы на поле.

            В катастрофичной давке (жертв спешно похоронили на ближайшем кладбище – Ваганьковском), только по официальным данным, погибли 1389 человек и 1300 получили тяжелые увечья.

            «Ходынка», так отныне в России и за рубежом называли эту катастрофу, вызвала всеобщее возмущение. Ругали московские власти: мало было казаков и городовых, не оказалось и специальной службы для оказания экстренной помощи пострадавшим. Особенно досталось Московскому генерал-губернатору Великому князю Сергею Александровичу, он получил кличку Князь Ходынский (для вида его поругали и тут же назначили на новую должность – командующего войсками Московского военного округа; не испросив предварительного разрешения у военного министра, князь тут же изволил отбыть в срочный отпуск).

            Что касается царя, то сразу после трагедии он распорядился похоронить погибших за его счет и выдать их семьям по тысяче рублей. Деньги немалые, годовое жалованье губернатора тогда составляло 10 тысяч. Ожидали, что государь объявит траур и на какое-то время удалится в монастырь, дабы скорбеть о народном горе, но этого не произошло.

            Молодых царя и царицу нельзя было так уж винить в неведении и жестокости. По дороге на Ходынку царскому экипажу повстречался воз с мертвецами. Николай подошел к «катафалку» и долго стоял в скорбном молчании.

            Последующие действия царя объяснялись его нерешительностью. Все его окружение считало, что ни в коем случае нельзя отступать от заранее разработанного сценария празднеств, что, скажем, отсутствие царских особ на бале в посольстве могло быть истолковано как некорректность по отношению к дружественной Франции. И Победоносцев, идеолог режима, внушал царю быть твердым. Утром 18-го он говорил: «Ничто не должно умалять священного монархического принципа».

            И торжества пошли по полной программе! В пять минут третьего, как сообщали газеты, на Императорском павильоне взвился Императорский штандарт и Их Императорские Величества изволили выйти на балкон верхнего этажа павильона. Раздался салют из пушек, взвились шары, полетели вверх шапки...

            Отбыв с Ходынки, вечером Его Величество уже присутствовал на роскошном балу во французском посольстве. Рассказывают, французский консул выразил изумление: почему торжества не остановлены, ведь на окраине Москвы погибло столько людей? Китайский же посол встретил происходящее с пониманием: празднество, заявил он, не должно быть омрачено, простолюдины вечно все стараются испортить!..

            Так шло и дальше: балы, обеды, пышное празднование дня рождения императрицы...

            Правда, в последующие после Ходынки дни императорская чета и члены царской семьи пару раз посещали больницы и недолго беседовали с пострадавшими. Помятые на Ходынке получали по бутылке мадеры или ту самую злополучную сувенирную кружку из подарочного набора, к которой они так рвались. Эти дары казались насмешкой над пострадавшими. В те дни родилась угрюмая шутка, что на Ходынке передавили мужиков на миллион целковых.

            Многие увидели в Ходынке, одном из самых диких и загадочных событий русской истории, зловещее предзнаменование. Оно не сулило ничего доброго ни царю, ни народу. Так и получилось: 9 января, столыпинский террор, распутинская эпоха и екатеринбургский расстрел царской семьи.

            Пословица была права: «Ходынкой началось, Ходынкой и кончится».


1 Ходынь, Ходыня, река на западе Москвы длиной около 3 км (ныне заключена в трубу). С названием «Ходынка» связаны и Ходынское поле, или Ходынский луг, известный с XIV века. Однако в самом конце века XIX это же слово становится синонимом слов «массовая давка», «толчея», «толкотня со смертельным исходом».