Эта публикация появилась в «Литературной России» буквально накануне нашествия Грузии на Южную Осетию. Вот почему себестоимость точных наблюдений автора так важны сегодня, когда мировая общественность пытается разобраться в истоках авантюризма грузинской администрации и вникает в смыслы российского миротворчества. С разрешения редакции мы публикуем очерк Сергея Бережного из «ЛР» №31 от 1 августа сего года.

1.
     Когда я появился у своего абхазского приятеля после почти недельного пребывания в горах, он радостно бросился навстречу:
     – Наши победили!
     Последнее время я стал уже привыкать, что под «нашими» Даур упорно величает любую российскую фут-больную или хоккейную команду, добившуюся успеха. Он даже умудрился причислить к «нашим» после ночного бдения у «ящика» Диму Билана, которого до этого дня на дух не переносил. Более того, на «Евровидении» для него «нашими» оказались не только исполнители из бывшего Союза, но даже из стран Восточной Европы.
     Дауру было лет пятнадцать, когда грузинские войска перешли границу на Ингури. Старший брат ушёл на Гумисту держать оборону, а он остался с многочисленной роднёй за старшего: отец совсем ослаб и редко вставал с постели, даже во время бомбёжек и артобстрелов не спускался в огромный подвал с базальтовыми сводами и большущими глиняными кувшинами с вином вдоль стен. Он тогда, в общем-то, и не очень понимал, почему отец под глухие разрывы снарядов и ракет проклинал даже не грузин, сеющих смерть, а Горбачёва, Ельцина и Шеварднадзе, называя их трёхголовой гадиной.
     Он никогда не был в России – для этого у него просто нет денег. Он даже никогда не был в Гагре и на Рице – некогда, да и незачем. Он вообще мало где бывал, и когда я ему повествовал о потрясающих красотами уголках Абхазии, о скальном монастыре в Отхаре, остатках крепости в горах на пути в Ачандару или об отапской пещере, он недоверчиво вопрошал:
     – Это что, у нас?
     Живёт он в селе в полутора десятках километрах от Сухума и каждый день добирается на работу в столицу. Даур – банковский служащий и по местным меркам человек далеко не бедствующий. Больше всего на свете он боится войны. Даже не самой войны – в каждом доме есть чем встретить врага. Он страшится той бандитской вакханалии, которая всегда приходит на смену победной эйфории. Боится вымирающих с наступлением сумерек улиц и вместе с ночью вползающего в дома страха.
     Он боится, что Россия предаст его народ. Нет, не русские – он убеждён, что русский люд вновь придёт на помощь, как и в прошлый раз, даже вопреки власти. Он просто не верит в твёрдость российской политики.
     Даур – финансист, человек системного мышления, поэтому его суждения о вещах, казалось бы очевидных, меня порой ставят в тупик.
     – Ты знаешь, почему американцы начали войну на Балканах? Нет, не для того, чтобы убрать оттуда Россию – она и так летела в пропасть. У них тогда были серьёзные проблемы с долларом. Чтобы оправдаться, придумали Гаагский трибунал и обвинили во всём сербов. Сейчас у американцев опять финансовые проблемы, поэтому им срочно нужна война здесь. Россия сейчас на подъёме, поэтому убивают сразу двух зайцев: сначала науськивают грузин, а потом всем натовским миром валят Россию.
     Наверное, Даур прав, и вдвойне обидно, что Россия позволила поначалу лаять на себя, а теперь уже и кусать. Впрочем, а почему бы и нет? На Кавказе зачастую великодушие и компромисс расцениваются как слабость. Отпустили Грузию в свободное плавание, наплевав на судьбы народов, живущих там: абхазов, осетин, армян, сванов, аджарцев, мегрелов, картвелов и иже с ними, не говоря уже о почти двухстах тысячах русских, оставшихся там на положении заложников. Заодно заверили в незыблемости границ, лишив права на само-определение тех же абхазов и осетин. А они умоляли Кремль не отталкивать их, не прогонять, как нелюбимую жену, позволить быть вместе.
     Когда этого показалось мало, то вооружили до зубов уголовников, ведомых вором в законе Джабой Иоселиани и Тенгизом Кетовани. Вооружили пушками, танками и самолётами.
     В девяносто втором у ельцинского окружения дагомысским соглашением (чем не мюнхенский сговор?) Шеварднадзе купил индульгенцию на уничтожение целого народа, не желавшего быть второсортным. Причём людьми второго сорта батоно Эдуард мыслил не только абхазов, но и армян, русских, греков.
     
     В девяносто третьем Грузия разваливалась – абхазская армия могла дойти до Кутаиси, но российский министр обороны Грачёв развернул во фланг батумских десантников и остановил наступление.
     

     Почему Россия спасала режим Шеварднадзе и его вооружённый уголовный сброд, грабивший, насиловавший, убивавший абхазов, армян, русских в Абхазии? Парадоксальность, нелогичность политики или предательство тогдашней властью интересов страны? Почему потом в угоду Грузии душила российская власть блокадой Абхазию, население которой почти на сто процентов российское и на треть русское? Это всё равно что поставить пограничные и таможенные кордоны между Рязанью и Москвой.
     Беда в нашей короткой памяти. Почему мы вдруг забыли, что первая кровь, пролившаяся в Абхазии, была кровью русской женщины – жены, матери, убитой четырнадцатого августа девяносто второго года, в первый день поста? Это была первая жатва беспощадной и безумной войны, снятая грузинскими самолётами, пропахавшими пулемётными очередями и ракетами пляж санатория Минобороны России. Почему именно российский санаторий? А чтобы убедиться в беспомощности власти.
     Россия начала девяностых… Корчащаяся от боли. Раздираемая алчными до чужого добра маргиналами. Униженная. Практически переставшая быть субъектом мировой политики. Именно такой её хотели видеть те, кто и сейчас в нашем сознании по-прежнему остаётся братьями. Братья-грузины, братья-молдаване, братья-украинцы, братья-прибалты…
     Два батальона УНА-УНСО воевали на стороне Грузии. Один из захваченных в плен «западенцев» на вопрос, что он забыл в Абхазии, выдал сакраментальную фразу:
     – А чтобы Чёрное море москалям не досталось.
     Что греха таить, у орудий и реактивных установок стояли, а грузинскими танками и самолётами зачастую управляли отнюдь не грузины, сваны, мегрелы, а свои же братья-славяне. Здесь впервые отметились снайперы из Прибалтики. Это потом уже их пребывание в Чечне станет привычным. И привела их сюда не только жажда наживы, хотя Грузия платила довольно щедро, но какая-то патологическая ненависть к русскому как олицетворению советского.
     Но были, конечно же, и другие украинцы, другие белорусы, другие литовцы, даже другие поляки – достаточно прочесть надписи на могильных крестах в Гагре, Сухуме, Ткварчале, Очамчире. Их привела сюда боль за некогда великую страну и сострадание к этой земле, где вершились величайшее беззаконие и несправедливость. На зов помощи пришли народы Северного Кавказа, казаки и, конечно же, русские мужики из самых глубин России, чтобы отстоять её честь в горах Абхазии. А мы до сих пор стыдливо прячем взгляд, не смея открыто назвать своих сыновей, полёгших в абхазскую землю, героями, по-прежнему величая их наёмника-ми. А ну как обидятся братья-грузины? Вот и позволяем распинать Россию, втаптывать в грязь патриотизм и гордость свою. Доколе мы будем стыдиться, что мы русские? Что мы носители великой культуры великой истории великой нации?
     2.
     Грузия сегодня претендует на роль доминанты в американской экспансии на Кавказ. Впрочем, эта «малышка» всегда относилась несколько свысока к своим соседям и более чем неблагодарно к русским. Давно пора расстаться с мифом о добром, весёлом и гордом грузине.
     Когда немцы уже вели уличные бои в Сталинграде, когда на макушке Эльбруса заполоскал на ветру флаг с фашистской свастикой, а альпийские стрелки захватили перевалы и горное абхазское село Псху и оставалось только спуститься к морю, когда судьба великой страны висела на волоске, грузинская церковь вышла из состава Московского патриархата, заявив о своей автономии. Успели отмежеваться, так, на всякий случай. Авось зачтётся. Не правда ли, удивительно братский и мужественный жест, столь характерный для политики нынешней Грузии по отношению к России?
     Кстати, немцы успели сформировать из местных, в том числе грузин, диверсионные группы, но абхазов среди предателей не было. Ни одного!
     В восемнадцатом году Грузия уже пускалась в свободный дрейф, правда, буксируемая англичанами. Три года спустя её вернули в состав бывшей российской империи штыками Красной Армии, но, как оказалось, только территориально. Умы великого грузинского народа всегда тяготели к европейской цивилизации, к каковой Россию не относили, о чём не раз поведали миру и великий демократ Шеварднадзе, проводивший сначала антисоветскую (в бытность союзным министром иностранных дел), а затем, уже по сложившейся традиции, и антироссийскую политику, и оплаченный американцами Саакашвили. Наверное, не случайно русские в самой Грузии всегда были на положении людей второго сорта.
     Сегодня Грузия воспитывает соплеменников в ненависти к России, к той самой России, которая почти двести лет назад спасла грузин от вырезания турками и персами, а в нынешнее время, уважая право на самоопределение, отпустила её с Богом в свободное плавание. А вот такое же право за Абхазией и Южной Осетией свободная Грузия, науськиваемая своими заокеанскими хозяевами, напрочь отвергает.
     
     Сегодня Грузия относит к исконно грузинским территориям не только Южную Осетию и Абхазию, которую всего-то полсотни лет назад росчерком пера Сталин и Берия присоединили к ней, но даже земли российские вплоть до Туапсе. В гражданскую войну меньшевистская Грузия действительно на какое-то время захватила и Сочи, и Туапсе, и уже раскрыла рот на Кубань, да получила по зубам.
     

     Саакашвили не только не скрывает, что находится на содержании у США, но и гордится этим, заявляя, что не получает из грузинского бюджета ни лари и тем самым приумножает достояние своего народа. Напрямую финансируются американцами грузинские армия и полиция. А ведь холуйство в Грузии никогда не было в че-сти. Что же стало с этим народом? Впрочем, после того, что творили его представители в Абхазии, ничему удивляться не стоит.
     Ашот – армянин. Дом его на берегу Келасура всегда полнился гостями, и соседи-грузины каждый раз, поднимая бокалы, не забывали назвать хозяина братом, а его мать, старую Ануш, своей матерью. Во время войны вчерашние братья, вырезав в стуле отверстие, сажали на него обнажённую Ануш, ставя снизу паяльную лампу и требуя денег.
     После войны Ашот не позволил разграбить дома сбежавших соседей, став на пороге с автоматом в руках.
     – Господь уже наказал их, лишив очага и посеяв в их души страх. Но почему за их дела должны отвечать их дети и внуки? Пусть они возвращаются, пусть живут рядом.
     Матери Юрия Викторовича переломали сначала руки и ноги, потом рёбра и выбросили, уже потерявшую сознание, в реку, потому что её сын, бывший учитель, ушёл на фронт. Сегодня он говорит:
     – Ты знаешь, что самое страшное? Ведь это были мои ученики. Значит, я сам виноват, что не смог в их сердцах поселить добро и милосердие.
     У Беслана нет глаза – его выкололи гвардейцы, требуя, чтобы он смотрел, как они насилуют его жену и дочь. Для него теперь все грузины бандиты, и единственный глаз горит ненавистью.
     У Аслана связанную мать клали под гусеничные траки, просто так, забавы ради, потому что она абхазка, а потом сожгли родовой дом и танками перепахали виноградник и мандариновые деревца.
     Феликса его одноклассники-грузины, с которыми рос вместе, гонял мяч, убегал с уроков в кино, проказничал и получал нагоняй от отца, избили до полусмерти лишь потому, что он, армянин, надел форму российского миротворца.
     
     Всё это мои друзья, взявшие в руки оружие, да так и не выпускающие его до сих пор, – армяне, русский, абхазы, такие разные и в то же время одинаковые в своём горе и своей ненависти.
     

     Какую на этот раз демократию хочет им принести Саакашвили? После предыдущего радетеля целостности Грузии остались лишь руины от Лабры, Кутол, Тамыш, Беслаху и десятка других сёл. Впрочем, сегодня снова есть что разрушать в Абхазии, есть кого грабить, пытать, насиловать и убивать.
     Только надо учесть одно: Абхазия – не жертвенный бычок, ведомый на заклание. Даже в одиночку народ будет драться отчаянно, насмерть.
     Для Саакашвили маленькая победоносная война просто необходима для создания вектора пассионарности в нищающей, подверженной алкоголизации, криминализации и люмпенизации Грузии. Для американцев он уже отыгранная карта, причём очевидно краплёная даже для своих партнёров, и он это прекрасно понимает.
     Готовы ли американцы сегодня втянуться в полномасштабную войну на Кавказе? Вряд ли, хотя предпосылки к этому налицо.
     Желает ли новой войны народ Грузии – те же мегрелы, сваны, аджарцы, имеретинцы, кахетинцы, картвелы? Вряд ли, ведь и в прошлую вместе с абхазами, армянами, русскими в окопах сидели и грузины. Вообще та война была санацией для грузинской нации. Из пяти миллионов разбойничать в Абхазию отправились все-го-то два десятка тысяч уголовников, для которых что абхаз, что грузин – одна сатана.
     Фридрих Ницше как-то сказал, что тот, кто сражается с чудовищами, должен остерегаться, чтобы самому не стать чудовищем, ибо когда ты смотришь в бездну, бездна смотрит в тебя.
     Для Грузии все эти годы чудовищем была Россия, хотя сама она давно уже стала чудовищем. Чудовищем, вскормленным не только «вашингтонским обкомом», но и грузинским этнокриминалом, вольготно чувствующим себя в России. В кошмарном сне не могло присниться, чтобы фактически объявившая войну России Грузия, грозящая сбивать российские самолёты, избивающая её солдат, подпитывалась криминальными финансовыми потоками из самой России.      

3.
     Абхазия с надеждой смотрит на Россию и с тревогой за Ингури. Там беснуется психопатический Мишико с замашками фюрера, а здесь гадают: уступит ли Россия Грузии, то бишь американцам, или всё-таки выдержит удар?
     Хочет ли сегодня Абхазия быть в составе России? Хочет ли она вообще быть с Россией?
     Сегодня на подобный вопрос в самой Абхазии вы вряд ли получите однозначный и вразумительный ответ. Скажем, депутат парламента или чин из аппарата правительства впадёт в пространные изыски относительно исторической связи Абхазии и России, непременно коснётся политики ассимиляции абхазов и геноцида со стороны Грузии. Как обычно, обронит с долей укора, что Россия хоть и отменила экономические санкции, но наполнять абхазский бюджет почему-то не торопится. Зато Европа тоненький евроручеёк намерена превратить в полноводную реку (и это очевидно). А ещё скажет, что Абхазия, хоть и не признана пока никем, но вот уже пятнадцать лет живёт самостоятельно и, пожалуй, даже самодостаточно. Во всяком случае, доказала своё право жить вне России, хотя и под её крылышком. Как тот телёнок, что двух маток сосёт. Пока.
     Честно отвоевавшие мужики, не мародёрничавшие, не захватывавшие мегрельские и грузинские дома (а таких большинство) видят себя в составе России и только. Потому и детей своих направляют на учёбу в Россию, лелея надежду, что те вдруг ухватят птицу-счастье за радужный хвост и найдут себе и кусок хлеба, и кров именно в России. Они помнят, что ходили в одну школу с русскими детьми, служили в одной армии с русскими, учились в одних вузах с русскими, были выпестованы одной культурой – русской.
     
     Селяне, что землю пашут на волах да лошадях (сейчас медведь в горах менее экзотичен, нежели трактор на скудных полях), особенно старшее поколение, ностальгируют по великой державе и по-прежнему ощущают себя советскими.
     

     Средний же возраст уже привык выживать в одиночку. Они достаточно трезво оценивают экономические возможности Абхазии и её значение для России, но своему большому соседу не очень-то доверяют. Иудино время – сатанинские девяностые годы – сделали своё чёрное дело. Эти хорошо помнят, как российская власть сначала отдала Абхазию на растерзание Шеварднадзе, а потом душила блокадой. И эта обида нет-нет да прорвётся в разговоре.
     Молодёжь, выросшая после войны, достаточно прагматична, хочет всего и сразу. Впрочем, предел мечтаний до прозаичности банален – иномарка, «тёлки», особняк. Способ самоутверждения зачастую за гранями моральных ценностей. А ещё она достаточно просвещена насчёт махаджирства – массового исхода абхазов в Турцию в конце ХIХ века под давлением политики ещё той, царской, России. И вину за потерю родины своих соплеменников перекладывает на Россию нынешнюю.
     Того, кто знал прежнюю Абхазию, покоробит, что в его присутствии будет звучать нерусская речь, будь то абхазская или армянская. А это уже неуважение к гостю, нарушение традиций.
     
     Впрочем, вековые традиции культуры общения в одночасье размыла война, и процесс этот уже необратим. Проявления бытового национализма становятся нормой и со временем будут облечены в государственную политику. Для начала постараются выдавить русский язык и русскую культуру из межличностного общения.
     

     Уже сейчас приезжим ненавязчиво советуют учить абхазский язык – не думают, что если русских заставлять учить абхазский, то уж тогда горячий сосед непременно поможет абхазам овладеть грузинским в самом обозримом будущем. Хотя вполне возможно и турецким.
     В общем, расслоение более чем заметно. Чиновники, как и принято, подворовывают, требуют «откаты», мздоимствуют. Для многих из них нынешняя ситуация – Клондайк возможностей.
     Самое опасное – разложение национальной воли. Даже перед угрозой национального уничтожения, когда уголовники в форме грузинских гвардейцев грабили, убивали и насиловали независимо от национальной принадлежности, даже тогда не возник единый народ Абхазии. Его и сегодня нет. Тогда даже батальоны формировали по национальному признаку, не всегда доверяя друг другу. Сейчас национальные диаспоры ещё дальше дистанцировались, причём вектором этого центробежного движения выступает доступность даже не к средствам производства, а к средствам распределения, к возможностям максимального обладания недвижимостью и бюджетными потоками.
     Идёт точечное психологическое воздействие на народное сознание. Местные евреи получают подпитку из земли обетованной. Турция не только открыла восьмую шахту в агонизирующем Ткварчале, но и обучает абхазскую молодёжь в турецких школах. Два выходца из этой страны уже заседают в парламенте. Пока они решают проблемы экономической и политической безопасности Абхазии, две с половиной тысячи их земляков в качестве советников готовят грузинский спецназ к молниеносным десантным операциям в Абхазии. Впрочем, почему бы потом и не в России?
     По большому счёту, Турция начала свой очередной поход на южнорусские рубежи, в том числе и с дальним прицелом на отторжение Абхазии от России, в полной мере используя историю махаджирства.
     
     Идея возвращения этнических абхазов на родину (а их в Турции раза в два больше, чем в самой Абхазии) находит своё воплощение в реальных действиях абхазской власти. А ведь это люди с иной ментальностью, иной культурой, иными ценностями. Да и родина-то у них вот уже полтора столетия иная.
     

     И вполне вероятно, что Россия, как бы абсурдно это ни звучало, может получить вместо православной Абхазии мусульманскую, под турецким протекторатом. Тем более что это вполне вписывается в планы восточно-черноморской экспансии и захвата кавказского углеводородного бассейна.
     Мой знакомый армянин, мальчишкой прошедший Афган в составе разведроты спецназа и заработавший тогда орден и две медали (редчайший случай для срочника!), во время грузино-абхазской войны командовавший штурмовой ротой, после тяжелейшего ранения на костылях сбежавший из саратовского госпиталя и штурмовавший Сухум, дошедший до Ингури, а потом ещё год провалявшийся на госпитальных койках, до сих пор носящий в себе шесть пуль и потому не летающий самолётами (звенит на металлодетекторе!), награждённый высшим абхазским орденом и представленный к званию Героя, но так и не получивший его в силу обстоятельств, на мой вопрос усмехнулся:
     – Я вне политики. Мне что с Россией, что без неё – до лампочки. Я делаю деньги.
     Сейчас он достраивает свой огромный дом – дворец даже по абхазским меркам. Вложено с десяток миллионов, не считая внутреннего убранства – ну какое государство позволило бы ему честно заработать столько!
     Он за то, чтобы Россия и Абхазия жили по соседству, но сами по себе. Ему так удобно: пенсия российская, льготы как афганцу российские, бизнес и тут и там. Возникают проблемы – укрывается когда в России, когда в Абхазии.
     Другой приятель, занимающий высокий судейский пост, абхаз по национальности, живёт в той же самой квартире, что и до войны: разграбленной грузинами, с исполосованными автоматными очередями стенами. Только сейчас отважился на ремонт. Едва сводит концы с концами при зарплате в пять тысяч рублей (это при абсолютно на всё сочинских ценах), но гордится своей неподкупностью. После войны вообще выдавали на месяц три буханки хлеба и пять рублей – выручали друзья и родственники.
     Лет пять в кабинете за сейфом у него стоял автомат, а в незаметно выдвинутом для постороннего глаза ящике стола лежали пистолет и две гранаты. Сначала на него в Сухуме, занятом войсками госсовета Грузии, объявили охоту «освободители», даже листовки развесили, оценив голову в огромную сумму (бывшие коллеги тоже руку приложили), а после войны уже местные бандиты не раз подкарауливали из-за угла.
     Он тоже за то, чтобы Россия и Абхазия оставались если не родными, то хотя бы добрыми соседями. Опасается, что вместе с российским бизнесом сюда придёт российский криминал. Хотя опасения, что власть непокорённой страны, выстоявшей в неравном и кровопролитном противостоянии с Грузией, коррумпируется, давно уже оправдались.
     
     Вчерашние герои, выросшие на партийно-советской закваске, начали сначала узаконенный делёж оставшейся бывшей союзной, ставшей после войны бесхозяйной собственности, а затем стали уже откровенно воровать. Пример старшего брата заразителен, а соблазн велик.
     

     Вот и растут, как грибы после дождя, при скудости бюджета и смешных зарплатах, частные гостиницы, кафе, магазины и более чем достойные коттеджи депутатов и чиновников с их многочисленной роднёй, а по улицам на бешеной скорости проносятся шикарные иномарки.
     Абхазия сегодня – это тлеющий конфликт родов, рано или поздно имеющий шанс выплеснуться на улицы ввиду отсутствия разумной политики противовесов и сдерживания аппетитов ближайшего окружения и нарождающейся родовой буржуазии.
     Абхазия сегодня – это бывшие селяне с присущей только маргиналам психологией, пришедшие в разбитые города с отсутствующей инфраструктурой и фактически уничтоженной культурой.
     
     Абхазия сегодня – это относительно благополучная Гагра и практически стёртые войной с лица земли Лабра, Тамыш, Кутол, Беслаху и ещё десятки сёл. На их месте – лишь руины, порой едва различимые в зарослях одичавших садов.
     

     А ещё Ткварчал, этот абхазский Ленинград, более года находившийся в блокаде, потерявший четыре пятых своих жителей, сегодня едва выживающий в условиях тотального безденежья и безработицы.
     Нужна ли Абхазия России, и если да, то в каком виде? Самостоятельная и самодостаточная сегодня и дистанцирующаяся, дрейфующая под крыло более сильного или не мыслящая себя вне России, экономически, политически, культурно, этнически интегрированная в Россию завтра? Не приведёт ли потеря Абхазии к потере не только Закавказья, но и Северного Кавказа?
     Почти десять лет Россия не столько душила блокадой экономику Абхазии, сколько отторгала её от себя. Она не просто отдала Саакашвили Аджарию – она отдала ему черноморские порты, лишив себя союзника в лице Аслана Абашидзе. Россия позволила Тбилиси создать плацдарм в Сванетии, ликвидировав оппозицию. Не использует, мягко сказать, нелюбовь мегрелов к Тбилиси, этнические проблемы Грузии с ахалкалакскими армянами, цалкинскими греками, дманисскими азербайджанцами. А если не сегодня-завтра в НАТО попросятся Армения и Азербайджан?
     Очевидно одно: сегодня геополитически важно сохранить пророссийскую Абхазию. Попытки распространения гегемонизации Грузии на Закавказье, а в конечном итоге и на Северный Кавказ сегодня ещё можно пресечь. На смену тупой неуклюжести кавказской политики России должно прийти понимание, что Вашингтон сотоварищи не будут развязывать узел противоречий: они будут его рубить по уже сложившейся традиции. Сегодня Кавказ не только мина под Россию, но и уже тлеющий бикфордов шнур, подожжённый Грузией. Так может не стоит дожидаться, пока Россия разлетится на множество кусков? Грузия достаточно лоскутна с внутренними реинтеграционными процессами, надо просто использовать их. И тогда завтра появятся на карте Мегрелия, Сванетия, Кахетия, Имеретия, Аджария и собственно Грузия в окрестностях Тбилиси. А почему бы и нет? Ведь из Югославии американцы же сделали чуть ли не с десяток государств. Надо просто уметь катализировать процесс.
     К сожалению, Россия в своё время утратила способность к геополитическому противоборству, но сейчас мы наблюдаем возрождение способности к сопротивлению. Дай Бог, чтобы это процесс не остановился в самом начале пути, чтобы мы не споткнулись, не упали. Подняться уже не дадут.  

Сергей БЕРЕЖНОЙ, член Союза писателей России, г. Рязань