Как представляется, в разговоре о международном терроризме мы должны сфокусировать внимание общественности на трех объектах. В первую очередь — самом терроризме как явлении. Критически взглянуть на то, что он из себя представлял прежде и чем стал теперь. Второе. Как мы, гражданское общество, земляне, изменились, сосуществуя рядом с глобальным терроризмом? И, наконец, мир. Как он изменился под воздействием радикальной идеологии, под воздействием терактов?
Стало общим выражением, что мир после терактов 11 сентября 2001 года изменился до неузнаваемости… Но правильнее сказать, что мир стремительно менялся и до этой трагической даты. Именно отсутствие реакции со стороны мирового сообщества на эти динамичные изменения не позволили, надо полагать, дать исчерпывающие объяснения происходящему. Не позволили понять, спрогнозировать угрозу тотального насилия, парировать приемлемыми способами, укротить эту негативную тенденцию.
Терроризм не 11 сентября родился, 11 сентября он встал в полный рост. И позволили ему встать в полный рост в принципе все мы… Мы опоздали с оценками его возможностей, с реакцией на его проявления, мы опоздали с пониманием его сути, выбором союзников в борьбе с глобальным злом.
Обратите внимание, какие качественные изменения за последние пять лет произошли с самим терроризмом. «Аль-Каида» из организации финансирующей, организующей, планирующей и проводящей собственно террористические акты, превратилась в идеологическую организацию. Все остальные функции она уже передала в тактические и оперативные эшелоны. И сегодня мы имеем дело не с «Аль-Каидой», а с ее «родственниками», дочерьми, внучатыми племянниками. Которые, сохранив кровное родство, идейное родство с «Аль-Каидой», выглядят вполне самостоятельными боевыми организациями.
С одной стороны, «Аль-Каида» — это торговая марка, несущая громадный заряд зла, а с другой стороны — второе крыло этой структуры целенаправленно привлекает симпатии, особенно исламского мира. Это одна из главных составляющих идеологической работы «Аль-Каиды». С ее помощью она черпает радикальные идеи, вербует пропагандистов этих идей, пополняет финансовые ресурсы, мобилизует волонтеров джихада, боевиков, исполнителей терактов. С помощью идеологии она формирует ауру всесторонней поддержки и находит ее.
Сегодня мы имеем два крупных очага терроризма — Ирак и Афганистан. Два сообщающихся сосуда радикального экстремизма. Ирак, образно говоря, — это инкубатор, Гарвард террористической школы. Там обкатываются самые изощренные военные и идеологические технологии радикалистского толка, а затем они транслируются в Афганистан и другие страны.
На днях «Нью-Йорк-таймс» опубликовала фрагменты секретного доклада Совета по разведке. Ключевой тезис этой статьи таков. Война США в Ираке не только не принесла ощутимых побед над терроризмом, а вызвала волну антиамериканизма на Ближнем Востоке и в исламском мире в целом. Исламские группировки используют эту ситуацию для популяризации собственных целей и сбора средств. В Интернете более 5000 сайтов ведут агрессивную исламскую пропаганду, упрекая администрацию США если не в покорении исламского мира, то, по крайней мере, в увековечении своего присутствия на Ближнем Востоке…
Действительно, за это время площадь заражения радикализмом, терроризмом возросла во много раз. Он, при сохранении одной идеологии, превратился в региональный, континентальный, самовоспроизводящийся конвейер. Не нуждаясь ни в мотивации, ни в индикации.
Фактически криминальные и террористические организации, несмотря на разную природу, на разные политические цели, сплелись в тугой клубок «совместных предприятий», холдингов, которые мы, к примеру, видим в Афганистане, Ираке, на Балканах. Так, на Балканах существует, образно говоря, трубопровод, по которому криминальными сетями прокачиваются контрабанда — живой товар, оружие, деньги и т.д. Этим же транзитным потаенным каналом пользуется и международный терроризм.
В крупную политическую проблему превратилась проблема «ОМУ-терроризма» (ОМУ — оружие массового уничтожения). Последние события в Лондоне, связанные с так называемыми жидкими бомбами, показывают, что интерес у террористов к этой теме не ослабевает. Об этом, в частности, свидетельствует и то, что «Аль-Каида» спонсирует учебу студентов в лучших вузах мира по специальностям «химия», «биология», «физика».
Конечно, у международной коалиции, борющейся с терроризмом, были ошибки и просчеты. В ДРА, например. А кроме того, существуют и разные подходы в оценках этого глобального явления. Крупные политики, нередко называют противодействие проявлениям терроризма войной… Да, боевые действия, действительно, ведутся, но их не обязательно называть «войной», поскольку именно это определение на руку террористам. В этом случае на них распространяются ее правовые нормы (право на суд, например) и другие процедуры, закрепленные в международных договорах и конвенциях.
Или взять другой аспект нашей темы. Как мы грешим в прессе, сообщая о том, что, мол, части федеральных сил разгромили группировку бригадного генерала юго-западного фронта Чечни… А ведь речь-то шла о главаре банды, с пятью классами образования. Мы же неловким слогом создали ему имя международного масштаба. К сожалению, таких примеров немало в практике СМИ, освещающих деятельность международных сил антитеррора.
Не секрет, что наши коллеги дают иногда однобокую трактовку терроризму. Цитирую: «Терроризм — насильственное преступление против демократической власти»… Следовательно, если речь идет о преступлении против тоталитарного государства, то это и не терроризм вообще… Или говорят: борцы за свободу — все, кто борются с недемократическими режимами (?!)… Конечно, с такими разночтениями в толковании террористического произвола нам по-прежнему будет тяжело работать над всеобъемлющей конвенцией по борьбе с этим планетарным злом.
Сегодня правомерно сказать и о проблеме «встречного и бокового ветра». Да мы встречаем прямое противодействие сил радикального экстремизма и это понятно. Но у террористов, как выяснилось, существуют апологеты в разных слоях социума, в международных общественных организациях. Эти силы дают о себе знать, например, в острых дискуссиях о правах человека.
В той стратегии борьбы, которую мы недавно приняли, в острой дискуссии найден был компромисс. Громадная заслуга всего мирового сообщества в том, что наконец осознанно отдан приоритет ООН в организации борьбы с глобальным терроризмом. Это дает мировому сообществу лицензию на применение всего реестра мер подавления терроризма.
К несомненному успеху России следует отнести и принятую Конвенцию по борьбе с ядерным терроризмом1. Грамотнее и точнее стали работать силовые структуры, привлеченные к антитеррористической деятельности. За последние годы спецслужбы стали более открыты, они установили четкие каналы обмена эксклюзивной информацией, вышли на международные политические площадки. Отрадно и то, что политики при принятии решений опираются на данные разведки…
Перед нами стоит задача отобрать у террористов приватизированное ими право использовать и толковать ислам. Так, в Иордании, Саудовской Аравии, Египте, Алжире активизировались конструктивные силы, выступающие против радикализма, использующего ислам в своих политических целях. Эти усилия заслуживают внимания и должны быть поддержаны всеми нами.
Наша справка. Сафонов Анатолий Ефимович родился 5 октября 1945 г. в селе Долгий Мост Красноярского края. В 1968 г. окончил Красноярский политехнический институт. С 1968 по 1969 гг. работал инженером-топографом. С 1969 по 1970 гг. был слушателем Высших курсов КГБ СССР в Минске. С 1970 г. работал младшим оперуполномоченным, оперуполномоченным, старшим оперуполномоченным отдела контрразведки в Управлении КГБ СССР по Красноярскому краю. В 1983-1987 гг. возглавлял 2-й отдел УКГБ по Красноярскому краю, с 1988 г. — начальник УКГБ по Красноярскому краю.
В 1990-1993 гг. избран народным депутатом РСФСР/РФ.
С 1992 г. — заместитель министра безопасности РФ, с 1993 г. — заместитель, с 1994 г. — 1-й заместитель директора Федеральной службы контрразведки. С 5 апреля 1994 г. по 1 августа 1997 г. занимал пост первого заместителя директора ФСБ. 1997-2001 гг. — председатель Комитета по вопросам безопасности Союза Беларуси и России.
С октября 2001 г. по 2004 г. — заместитель министра иностранных дел РФ.
С 2004 г. — Посол по особым поручениям, специальный представитель Президента РФ по вопросам международного сотрудничества в борьбе с терроризмом и транснациональной организованной преступностью.
Имеет государственные награды России и СССР. Почетный сотрудник контрразведки Российской Федерации. Воинское звание — генерал-полковник.
Женат. Имеет двух детей.
1 Международную конвенцию по борьбе с актами ядерного терроризма, которая разработана на основании российского предложения, внесенного в 1998 году, одобрена Генеральной Ассамблеей ООН в апреле 2005 года. На сегодняшний день документ подписали 100 государств. Первым подпись под ним поставил в сентябре 2005 года президент России Владимир Путин.