Китай объявил о ревальвации своей национальной валюты, юаня, после двухлетнего фиксированного курса в самый что ни на есть подходящий момент. Это решение, как раз пришедшееся на период между майским американо-китайским Стратегическим и экономическим диалогом и приближающимся саммитом Большой двадцатки в Торонто, наверняка доставит США не одну головную боль.
По крайней мере, эта неожиданная смена приоритетов экономики КНР приведет к тому, что в центре внимания вышеуказанного саммита станет не Китай с его почти фантастической финансовой политикой, а мировой кризис, в возникновении которого в основном обвиняют США. И хотя решение китайских властей уже было встречено с должной помпой, особенно на финансовых рынках, нам следует взглянуть правде в глаза: это политически, а не экономически, мотивированный шаг, который будет иметь скорее символические, чем фактические последствия.
Давайте вернемся на три месяца назад. В марте США, Великобритания, Франция, Канада и Южная Корея выступили с официальным заявлением, в котором страны выразили свое неудовольствие в связи с некоторыми сомнительными действиями КНР, в том числе в области финансов. В тот момент в Конгрессе США готовились обвинить Китай в манипуляциях с курсами валют, что привело бы к введению торговых санкций и, в перспективе, к громким слушаниям во Всемирной торговой организации. Кроме того, противостояние между США и Китаем в принципе достигло определенного пика. Достаточно упомянуть лишь два слова: Тайвань и Далай-лама. Казалось, что еще немного, и скрытое раздражение соперников перерастет во вполне реальный гнев…
…И вдруг кто-то дал сигнал, и началась целая серия двусторонних мероприятий, направленных на укрепление доверия между странами: Министерство финансов США отложило публикацию ежегодного доклада, в котором Китай мог бы быть представлен в негативном свете; президент КНР, Ху Цзиньтао (Hu Jintao), прибыл в Вашингтон на саммит по вопросам нераспространения ядерного оружия; Китай наконец-то согласился ввести санкции против Ирана…
Лучше времени для ревальвации юаня и не придумаешь. Но что в реальности предлагает Китай миру? Конечно, трудно преуменьшить роль Народного банка Китая (аналог Центрального банка Российской Федерации), но нельзя забывать о том, что он выполняет лишь технократические функции. Если бы об этом решении было заявлено на собрании Государственного Совета КНР или какой-нибудь высокопоставленный партийный работник выступил с громкой речью в поддержку повышения курса национальной валюты, то значение ревальвации юаня (как символическое, так и фактическое) было бы несравнимо выше.
Абсолютно неясно, каким образом Китай намеревается реализовывать свою новую экономическую политику, и мало кто всерьез думает, что курс юаня в следующие несколько месяцев повысится на больше, чем 5%. Само собой, Конгресс США на некоторое время перестанет призывать к санкциям в отношении Китая, но надолго ли?
Даже ограниченная ревальвация будет приостановлена под нажимом экспортных компаний, для которых невыгодно такое развитие ситуации, особенно на фоне кризиса экономики Европейского Союза и затрудненного посткризисного восстановления США. Конечно, нельзя говорить о том, что ревальвация юаня – это некий судный день для мировой экономики. Проблема заключается в том, что это лишь верхушка айсберга, и под чрезмерным вниманием мировой общественности к курсу юаня скрывается внутренний кризис КНР.
Начнем с того, что статус Китая как одного из ключевых кредитодателей мира предполагает определенную ответственность страны за исправление мирового экономического дисбаланса, особенно сейчас, когда западные страны начинают увеличивать объемы своих сбережений. В прошлом страны, предоставлявшие кредиты, отказались от осознания этого факта, – США в 1920-х годах и Япония в 1980-х годах – неосознанно спровоцировали крупные финансовые катастрофы.
Во-вторых, даже если бы Китай принял на себя определенную долю ответственность за разрешение проблем международной финансовой системы, одна из них – это наличие в КНР избыточных сбережений, возникших за счет неразвитого сельскохозяйственного сектора, слабых финансовой и социальной систем и политики: «один ребенок – одна семья».
В-третьих, суть проблемы с юанем заключается не в том, что Китай систематически занижает курс своей валюты, а в том, что на основе этой искусственной девальвации выстроена вся китайская экономика с ее уцененным капиталом, быстрыми темпами роста кредитования и чрезмерно низкими процентным ставкам. Призрак инфляции уже навис над Китаем, но один из единственных способов спасения – более разумная кредитная политика – невозможен при жестком контроле над курсом валют.
Я сомневаюсь, что этот интересный и дипломатически очень красивый ход КНР с ревальвацией юаня является чем-то большим. По крайней мере, его нельзя воспринимать как некую прелюдию к полноценной программе реформирования внутренней экономики страны. Остается надеяться на проявление определенного смирения со стороны Китая, крайне необходимого современному запутавшемуся миру.
Джордж Магнус, «Financial Times».
Перевод с английского Кирилла Батыгина.