– Только давайте так: короткие вопросы, короткие ответы, – предупредил доктор.
– Хорошо, Леонид Михайлович. Что изменилось в вашей жизни после того знаменитого апрельского доклада на Первом Всероссийском Форуме медицинских работников, в котором вы критиковали недостатки организации здравоохранения в России и работу чиновников Минздравсоцразвития?
– Объясняю: ничего не изменилось.
– А в российской медицине?
– На неё стали обращать больше внимания. Следующий вопрос.
– Вы принимали участие в обсуждении проекта закона «Об основах охраны здоровья граждан Российской Федерации». Были ли учтены ваши поправки?
– Я очень доволен, что Президент подписал закон. Сегодня этот документ имеет совсем другое содержание по многим принципиальным вопросам – по сравнению с тем проектом, который подавал Минздравсоцразвития. Он теперь больше направлен на защиту и пациентов, и медицинского персонала.
Проект прошёл сито по-настоящему гражданского обсуждения. Впервые в истории Думы к обсуждению закона была привлечена профессиональная организация. И в основном над проектом документа работала Национальная медицинская палата России.
– Какие нововведения, принятые в Законе, вы считаете наиболее существенными? Может быть, даже революционными?
– Революции в законе нет. В законах революции не бывает. Они обычно констатируют то, что есть, и определяют правила жизни и работы. В законе значительно усилены вопросы профилактики, что важно для каждого. Усилены вопросы ответственности работодателя за здоровье сотрудников. Наконец, сказано, что за здоровье человека отвечает не только государство, но и сам человек. Возвращено понятие о ведении саморегуляции профессиональной деятельности, как столбовой дороги дальнейшего развития здравоохранения. Уточнены формулировки порядков, стандартов, услуг. Введено, как основной принцип развития здравоохранения, качество оказания медицинской помощи.
– Одно из важных положений закона – введение единых стандартов оказания медицинской помощи на всей территории России. Как это будет осуществляться, на ваш взгляд?
– Единые стандарты, в том смысле, что стандарт сделали в Москве, и он един для всей России, – это неправильно. Потому что Россия разная. Стандарты должны быть многоуровневые. И потом, сегодня стандарты – это медико-экономическое понятие. По стандартам мы не лечим. По стандартам мы рассчитываемся: с Фондом обязательного медицинского страхования и со страховыми компаниями. А лечим мы по протоколу. Вот это – другое дело. И там надо ещё работать и работать. Мы сейчас как раз это и заложили в закон – что сегодня стандарты не являются основой лечения, и сделали вилку: одному человеку надо сделать одно, другому – другое. Но не навредить.
– Как вы относитесь к таким положениям закона, как легализация суррогатного материнства?..
– Сложно отношусь. С точки зрения женщины, которая не имеет и никогда не сможет иметь детей, это благо. Но среди тех женщин, которые вынашивают, таких, кто делают это просто чтобы помочь другой женщине, сделать ей добро, – маловато. Там в основе лежат материальные стимулы. И это немножко некрасиво.
– …тестирование школьников на наркотики?
– Я думаю, не всех подряд, конечно. Надо это с умом делать. Но считаю, что это надо.
– …запрет на аборты в день обращения?
– Понимаете, я не являюсь специалистом этого дела. Могу рассуждать только со стороны. С одной стороны, надо женщинам доверять. Но с другой… Знаете, иногда действительно это делается на эмоциональном всплеске. Случилось – она испугалась: окружающих, чьей-то реакции или жизненных проблем, побежала и сделала аборт. Я знаю женщин, которые решились на это когда-то, а сейчас сожалеют. Среди ваших подруг, наверное, тоже такие есть.
– Да. Но, как правило, проходит много лет, прежде чем они начинают жалеть о случившемся.
– В любом случае я не вижу ничего плохого, если это позволительно, задержать операцию на неделю. Ничего страшного в этом нет. Это не унижение женщины. И я не понимаю тех, кто с этим спорит.
– Ваше отношение к тому, что закон отныне разрешает использование органов погибших детей для трансплантации?..
– Чем быстрее мы это начнём, тем лучше. Мы отстали. Знаете, сколько детей умирают из-за того, что нельзя, например, пересадить сердце? За рубежом это нормально. У нас же почему-то на всё смотрят, как на криминал. Ну, неужели Россия – это сплошной криминал? Следующий вопрос.
– ...к запрету на клонирование человеческих тканей?
– Я сторонник. Дальше.
– ...к эвтаназии? Запрет на неё в законе подтверждается.
– (После длинной паузы.) Это сложный вопрос… Иногда человек хочет уйти, потому что считает, что стал обузой для окружающих, для семьи – когда маленькая квартира, и надо ухаживать, купать, кормить… А ведь мы не знаем, что придумает человечество завтра. У больного, например, какая-то опухоль. Ему сказали, да, эвтаназия. А на завтрашний день изобретают лекарство, которое борется с этой опухолью. Мы что, значит, убили человека?
Конечно, вопрос об эвтаназии должен решаться коллегиально. С учётом мнения пациента, родственников, врачей, реаниматологов, анестезиологов, социальных работников, психологов, иногда психиатров. Нет, я не являюсь сторонником эвтаназии.
– Понятно.
– Может быть, лишь в крайних случаях.
– Но… Тогда, значит, её следовало бы разрешить, если всё-таки в крайних случаях вы это допускаете?
– Нет, ну очень крайних. На основании консилиума. Следующий вопрос.
– Бурные дискуссии, связанные с этим законом, в основном касаются вопроса бесплатности медицины. Эксперты утверждают, что бесплатными остаются только услуги «скорой помощи», лечение редких болезней и помощь неизлечимо больным. Другими словами, закон фактически меняет местами бесплатную и платную медицину.
– Ничего он не меняет. Он, наоборот, чётко сказал, что всё, что гарантируется государством, бесплатно. А это целые тома. Платить же за услуги, мы считаем, следует, во-первых, когда человек хочет создать себе улучшенные условия пребывания: к примеру, пять комнат, три туалета, сиделку и прочее. Во-вторых, когда пациент – иностранный гражданин, который не имеет страховки. И в-третьих, по желанию. Например, вы хотите сделать себе МРТ безвредное. Или сдать анализ крови – на РВ, ВИЧ или что-то другое. Вот хотите и всё. Врач вам это не назначал. Но вы хотите – за это надо платить. Если же врач выписал направление, вы платить не должны.
Но мы всё же хотели бы, чтобы Минздравсоцразвития представил более конкретный список не только того, за что платить не надо, но и тех услуг, за что платить нужно. Мы такой вопрос ставить будем.
– То есть на данный момент существует список бесплатных медицинских услуг.
– Абсолютно точно. И очень большой. Следующий вопрос.
– Можно ли сказать, что в целом вы новым законом довольны?
– Нет. Я скажу, что он удовлетворительный. Чтоб я плясал, устраивал банкеты, приглашал друзей, радовался по поводу принятия этого закона… Нет. Национальная медицинская палата внесла в проект 109 поправок. Мы сделали его лучше. Конечно, лучше. Но, думаю, нет ни одного идеального закона. И в этот документ тоже будут вноситься поправки. Обязательно.
– В одном из недавних интервью вы сказали, что через Народный фронт внесли предложения, которые могли бы улучшить состояние российского здравоохранения. Если можно, расскажите об этом немного подробнее.
– Я беспартийный. Но мы фактически заключили соглашение с «Единой Россией» в том плане, что она будет прислушиваться к нашему мнению и примет ту программу, которую предлагает Национальная медицинская палата – тоже абсолютно непартийная организация. Благодаря Народному фронту мы смогли сделать закон более нормальным. И ещё это позволило нам подготовить программу Народного фронта «Здоровая нация». Это действительно народная программа. Под ней может подписаться человек любой политической ориентации. И эту программу утвердила «Единая Россия». Это же хорошо? Неплохо? Там есть такая фраза: за 5 лет число граждан, довольных российским здравоохранением, должно быть увеличено в два раза.
– Как же это сделать?
– А это уже проблема президента. И будущего премьера. И Думы. И Министерства финансов, Министерства экономического развития, Минздравсоцразвития. Теперь это – их проблема. Написано в программе – надо выполнять. Как они будут это делать, не знаю. Но через 5 лет с них спросят: а насколько улучшилось отношение россиян к здравоохранению?
– Что ж, посмотрим через пять лет.
– Да. Если доживём.
– Остался последний – и главный – вопрос. Хотя есть ли на него ответ, я лично сомневаюсь. Сможет ли закон, который мы сегодня обсуждали, решить проблемы современной российской медицины: ликвидировать коррупцию среди медработников, повысить качество и уровень медицинского обслуживания, снизить количество врачебных ошибок, улучшить состояние и техническое оснащение больниц? А главное, станут ли граждане России с принятием этого закона более здоровыми?
– Вот как раз всё, что мы предлагаем в нашей программе, и направлено на то, чтобы доступность и качество медицинской помощи было в России иное. Я оптимист.
– Большое спасибо за интервью, Леонид Михайлович.