Мы живем в мире глобальной экономики, в котором взаимозависимость государств и обществ столь усилилась, что даже маленькое по масштабам событие (к примеру, пятидневная война на Кавказе в августе 2008 года) приобретает всеобщее значение. Характерна для наших дней невиданная быстрота, фундаментальность и ошеломляющая внезапность перемен, усиление конфликтности, числа и грозности вооруженных конфликтов, гонки вооружений. Война, может быть, наиболее стремительно итотально изменяющееся явление. Бросается в глаза прежде всего растущая политизация и идеологизация войн, доминирования в них политических задач, достижения политических побед, что становится одновременно более трудным делом по сравнению с военными победами прошлого. Если раньше достижение военных побед имело приоритетное значение для политической победы, то сейчас первостатейную роль в этом могут сыграть невоенные средства при вспомогательном значении вооруженной борьбы. 

    Обозначились новые тенденции в социально-политическом содержании, формировании новых видов войн. Например, «вестернизаторские», то есть направленные на глобальное распространение западной модели организации жизни, выдаваемой за универсальную и «самую лучшую» из всех обществ (войны в Югославии, Афганистане и Ираке). В современных войнах одновременно переплетаются социальные, геополитические, ресурсно-экологические, демографические и другие факторы, придавая социально-политическому характеру войн многогранное содержание, фундаментальность их последствий. Научно-технические революции, следующие непрерывно одна за другой, преобразуют материально-техническую базу войны. Широчайшее внедрение космических, информационных технологий, высокоточного оружия, техническое оснащение войск, резкое возрастание роли знаний  в сравнении с мускульной и машинной силой и т. п. обуславливают революционные сдвиги в вооруженной борьбе.

     Точечные сокрушительные удары, стремление достичь цели без широкомасштабных боевых столкновений, увеличение удельного веса и значимости применения невоенных средств и способов действий, дальнейшее вытеснение человека из непосредственной вооруженной борьбы лицом к лицу с противником − эти и многие другие новинки вооруженной борьбы изменяют саму парадигму войны. Ликование некоторых ретивых политиков по поводу создания «безопасных», «кнопочных» моделей войны преждевременно. Парадокс, но новейшие военные технологии ведут к социальной деградации войны, как бы возвращая ее к диким первобытным временам, когда враг (население другой страны) лишался всех прав, и против него считалось дозволенным все. Предположение Клаузевица о том, что по мере развития цивилизации, разум все более будет сдерживать истребительно-разрушительные свойства войн, и в них не будут убивать мирных людей, разрушать села и города, до сих пор опровергается практикой, и, вероятно, так будет еще долгое время.

      Рождение новой парадигмы войны не устраняет сразу старую, которая зачастую дает себя знать в военных конфликтах последних десятилетий. Стороне, стремящейся действовать без наземных сражений, противник может навязать таковые. Еще какое-то время в войнах будут сочетаться элементы старой и новой парадигм, соседствовать «контактные» и «бесконтактные», «кровавые» и «бескровные» действия в ходе наземных операций и без них. Наряду с соблюдением международного права, норм и законов будут наблюдаться попытки полного их попрания. Таким образом, современная материально-техническая база войны обусловливает резкое увеличение многообразия способов вооруженной борьбы, сочетания военных и невоенных средств, различных видов и типов войн.

     В настоящее время политика стала более осторожной в применении войны как инструмента достижения своих целей. Помогает в этом и появление мощных невоенных средств, используя которые можно многократно увеличивать эффективность вооруженной борьбы, при меньшем ее удельном весе добиваться более высоких результатов. Вместе с тем эволюция самой политики не позволяет поддаваться иллюзиям насчет снижения ожесточенности возможных войн. Не случайно в развитии оружия и боевой техники упор делается на наращивание поражающей мощи, дальности, быстроты реакции и точности действия, маневренности.  

      Приоритетное внимание уделяется их наступательным видам, совершенствованию высокоточного оружия (ВТО), средств информатики, разведки, связи, радиоэлектронной борьбы, автоматизированных систем управления войсками и оружием, космических средств. В перспективе не исключено появление оружия на новых физических принципах. Создаются различные виды «несмертельного оружия», например, нарушающего связь и управление, останавливающего работу двигателей, разрушающего шины автомашин и самолетов, а также воздействующего на психику и биологию людей («генетическое» − вызывающее в массовом порядке эпилепсию, сердечные приступы; «психологическое» − провоцирующее психозы, расстройство нормальной работы органов чувств и сознания и т.д.). В большинстве же войн ближайшего десятилетия главную роль по-прежнему будут играть обычные виды оружия.

     В связи с кардинальными изменениями войны, усилением в ней удельного веса и значимости невоенных средств в достижении военных и политических побед, оформлением во второй половине ХХ века такого явления как «холодная» война, которая нередко считается такой же настоящей, как и «горячая», проявляется стремление расширить и изменить толкование сложившегося понятия «война». Наиболее последовательно и с попытками доказать новый подход выразил некто В.М. Демин (ученый из Омска), издавший необычно большим тиражом и с шикарным оформлением объемный труд «Грядущая стратегия России. Основы современной русской национальной военной науки» (М.: «Из-Глу-Бин», 2007). Вместо принятой у нас дефиниции войны как продолжения политики посредством вооруженной борьбы, он предлагает свою формулу: «война − это конфронтационная политика, осуществляемая применением любых доступных средств, способов и методов ведения ... с применением или неприменением вооруженной борьбы». Сторонников этого взгляда автор считает творческими учеными, за которыми будущее, а придерживающихся общепринятой трактовки − догматиками, тянущими науку о войне назад.

     На первый взгляд, особенно недостаточно опытному читателю приведенная точка зрения может показаться правильной. Действительно, в войне применяются все доступные средства − военные и невоенные, причем ныне последние во все большей степени. Невоенными средствами можно добиться в определенных условиях грандиозных результатов, как в «холодной войне» США против СССР. Содержание войны многогранно. Но есть ли возможность отличить войну от других явлений, то есть вскрыть ее специфику, сущность? И надо ли отличать настоящую войну от часто употребляемых в СМИ экономических, финансовых, технологических, торговых, информационных и т. п. «войн», ведущихся без вооруженной борьбы в условиях хоть и плохого, но мира? Научная логика исключает неоднозначное толкование понятий, применение одних и тех же к разным явлениям, требует четкого отражения их специфики. И это не формальность.

      Неясный смысл понятия влечет за собой неправильное отношение к реалиям жизни, ошибочные действия, приводящие к нежелательным, а порой прямо противоположным последствиям. Понятие войны, предлагаемое В.М. Деминым, расширяя ее содержание, игнорирует ее сущность, специфичность, а именно то, что ей непременно присуща вооруженная борьба, по которой она отличается от других, особенно «войноподобных» явлений. Все перечисленные им компоненты войны, если из них исключить вооруженную борьбу, означают уже другое явление − социальную борьбу с ее различными формами (политической, экономической, научно-технической, идеологической, информационной и т.д.), но в мирных условиях, когда между борющимися сторонами нет вооруженной борьбы.

      Общепринятое понятие войны дает возможность различать такие два противоположные состояние общественных отношений, как война и мир, а определение В.М. Демина исключает это. Определение сущности (специфики) различных форм социальной борьбы дает видение их различий, своеобразия, особенностей, а, следовательно, и специфики противодействия ит.д. Неужели не видно, что невоенные формы социальной борьбы имеют место до войны, подчиняются ее целям при подготовке и ведении войны (входя в ее содержание) и остаются после войны (после окончания вооруженной борьбы), трансформируясь в соответствии с ее итогами. «Холодные» войны ведутся между государствами без вооруженной борьбы, хотя и имеют место непрямые (косвенные) действия армий.

     «Холодные» войны не есть войны в строго научном понимании слова. Практика свидетельствует, что объективно необходимая классификация различных форм социальной борьбы проводится по специфическим для них средствам и способам действий. «Холодные», другие «невоенные войны», с одной стороны, с другой − «горячие», − близкие, но не однопорядковые явления. Указание на их различие не означает, что с одними надо бороться, их надо предотвращать, а с другими − нет. 

     «Холодные войны» и другие «невоенные войны»: экономические, политические, дипломатические, идеологические, информационные и т. д., ведущиеся в условиях мира, − являются специфическими орудиями агрессии, преступлениями, нарушениями правовых и нравственных норм, как правило, означают грубое вмешательство во внутренние дела государств и народов, причиняют им огромный ущерб, приносят беды и страдания. Субъекты таких войн руководствуются эгоистическими интересами, иезуитской «моралью», духом грабительской конкуренции. Со всеми этими аномалиями, исходящими сейчас преимущественно из природы либеральных обществ, необходимо бороться.

      Что касается борьбы против крайне конфронтационных форм невоенного соперничества государств в мирных условиях, то ее нельзя возлагать на военную организацию, так как у нее нет для этого достаточных средств, например, для экономического, дипломатического, идеологического и других видов воздействия против агрессоров, действующих без прямого применения военной силы. «Холодная война», «невоенные войны» поэтому не могут быть в целом предметом науки о войне, военной науки. Для выработки эффективной системы защиты от них требуется создание новой научной междисциплинарной теории, а также специальных теорий, которые призваны разрабатывать ученые, действующие в интересах обеспечения новейших невоенных форм безопасности − политической, экономической, научно-технической, идеологической и т. п. Необходима специальная междисциплинарная теория: «Предотвращение холодных войн».

     Невозможно обвинять исключительно или главным образом военную организацию, офицерский корпус, а также советскую военную науку в поражении СССР в «холодной войне», как это делает В.М. Демин, сетуя по поводу того, что военная наука не давала знаний о «холодной войне», что военная наука виновата в том, что не включала ее в свой предмет и т.п. В таком случае военная наука сделала бы своим предметом всю социальную борьбу в условиях мира и войны во всем многообразии ее форм, что было бы непосильно для нее и не дало бы возможности заниматься своим главным предметом. Конечно, военная наука не может стоять в стороне от изучения невоенных форм борьбы. Но она исследует лишь возможности невоенных средств, с точки зрения создания благоприятных условий и содействия вооруженной борьбе, определения их места и роли в достижении целей войны, обеспечения военной безопасности государства. Кроме того, она исследует опыт и возможности применения невоенных средств противником для подрыва военного потенциала данного государства, дезорганизации деятельности органов военного руководства и управления, морально-психологического подавления личного состава вооруженных сил, а также способы непрямого применения военной силы.

     Особенно важно для военной науки исследовать место и роль, функции и задачи, способы действия вооруженных сил в предотвращении «холодных» и «горячих» войн. Военная наука, на наш взгляд, должна тщательно исследовать сложные и многосторонние отношения между «холодными» и «горячими» войнами. Первые могут предшествовать вторым, служить их подготовке; заменять вторые, выполнять их предназначение. С перерастанием «холодной» войны в «горячую» она дополняет и усиливает последнюю, как бы сливаясь с нею, но и сохраняя свою относительную самостоятельность. Слияние этих войн, взаимодействие в ходе борьбы, подкрепление друг друга и т. п. представляет особый интерес для военных ученых. «Холодная война», происходившая во второй половине ХХ века, еще не изучена основательно, как и другие аналогичные войны меньшего масштаба. В настоящее время понятие «холодная война» имеет более широкую трактовку и применяется для характеристики обостренных отношений между государствами и внутри них. «Холодные войны» различаются: 

    по масштабу − на глобальные и региональные; 

    по субъектам противоборства и аренам развертывания − на межгосударственные (межблоковые) и внутригосударственные;

    по способу применения невоенных средств − с комплексным или относительно самостоятельным применением отдельных их видов (информационные, экономические, психологические войны и др.).

     Они являются специфическим орудием агрессии, преступлением, нарушением норм международного права, недопустимым вмешательством во внутренние дела государств и народов, причиняют им огромный ущерб. Зачинщики и организаторы «холодных войн» заслуживают самого сурового международного осуждения и наказания на уровне ООН.

     Некоторые наши ученые утверждают, что крупные военные теоретики Запада давно считают «холодную» войну реальной, включают ее в предмет военной науки. Это якобы свидетельствует об их более глубоком проникновении в сущность «холодной войны». Беру навскидку известный труд Кингстони-Макклори «Аспекты стратегии», главу ХI «Холодная война». Сплошь и рядом натыкаюсь на противоположные свидетельства: «холодная война» ведется всеми средствами, кроме войны; стратегия «холодной войны» и ее ведение в настоящее время возлагается главным образом на министерство иностранных дел; стратегия «холодной войны» определяется правительством, согласовывается с министерством обороны и другими заинтересованными ведомствами; такая стратегия должна препятствовать перерождению невоенных инцидентов в войну; правительство создает «комитет холодной войны», разрабатывающий политику ее ведения; эта проблема отнюдь не военная и т. п.

     В данном случае «холодные» и «горячие» войны рассматриваются как разные явления. Хотя силовые структуры и участвуют в «холодной войне», это не является их главной функцией, и военные в определенной мере правы, когда говорят, что «холодная война» не их дело. Организацией защиты государства от нее призвано заниматься непосредственно высшее руководство, правительство. Необходимо создать для этого правовые основы, сформулировать в концепции безопасности четкие направления деятельности различных государственных структур, организовать подготовку специалистов в данной области, обеспечить разработку научно-практических проблем, а в структуре Совета Безопасности РФ иметь группу, которая бы постоянно занималась вопросами противодействия невоенным агрессивным актам, анализом накопленного опыта. В вузах, готовящих кадры для высших сфер государственной деятельности, целесообразно ввести тематический курс, освещающий опыт и уроки «холодной войны» ХХ века, вопросы обеспечения защиты государства от невоенных агрессий. Защита от агрессивных «холодных войн» − дело всего общества, всего человечества.

Владимир Серебрянников,

доктор философских наук, профессор, генерал-лейтенант в отставке.