Но ты, о зверских душ забава!
Убийство!я не льщусь тобой,
Батыев и Маратов слава
Во ужас дух приводит мой;
Не лучше ли мне быть забвенну,
Чем узами сковать вселенну?
Г.Р.Державин, «Мой истукан»
Мы живём в эпоху, когда европоцентризм из грозной политической силы превращается в высокомерную секту для скучающих снобов и элитариев, о которых Жорж Сименон сказал: «Ах, если бы в мире однажды не стало герцогов, то есть, мошенников!». Высокомерие европейцев никуда не делось, но они устали от самопожертвования и борьбы, тешатся терпимостью и толерантностью и интригуют потихоньку, пока ветер с Востока собирает силы. Мы в России не замечаем, что распад европейского империализма стал для ведущих народов Европы толчком к идейному и моральному кризису. Который, пожалуй, потяжелее будет нашенского кризиса, связанного с трагическим распадом страны в декабре 1991-го. Идея мирового господства в наше время связана с американским феноменом. Американские грёзы о мировой гегемонии и похожи, и не похожи на дела давно минувших дней. А ведь идея всемирной империи старее всех современных государственных формаций, она влечёт нас в языческие дали. Языческие религии как правило рассчитаны на племенной изоляционизм. Но в природе государств заложена энергия экспансии, которая связана с обожествлением власти. Поэтому и в истории древнейших цивилизаций мы находим примеры стремления к вселенскому господству («по техническим причинам», как правило, обходилось господством региональным, которое, однако, понималось и преподносилось как мировое). К мировому господству и к господству своих богов над иноплемёнными пантеонами стремились вавилоняне, достигшие расцвета при Навуходоносоре II, в 6-м веке до нашей эры. Навуходоносор был неутомимым (хотя и не всегда удачливым) полководцем, горделиво навязывавшим свою волю и волю вавилонских жрецов соседним племенам. Мистики Вавилона пестовали идею мировой гегемонии. Именно при Навуходоносоре был восстановлен и вырос на 90 метров от земли зиккурат Этеменанки – вавилонская башня. Современное здание Европарламента напоминает архитектурой изображение недостроенной вавилонской башни, какой её представляли художники. Можно видеть в этом честолюбивые замыслы творцов современной «единой Европы», а можно – историческую иронию, символ тщетных поисков единого «праязыка», который уничтожит разницу между народами.В разных цивилизациях, подобно первородному греху, зарождалась самосжигающая страсть к мировому господству. Интересный пример – государство инков, существовавшее, как известно, в изоляции от евразийской «ойкумены». Инки заносчиво называли своё государство «империей четырёх сторон света» – Таунтинсуйя. Инкская цивилизация единственная из всех индейских создала регулярную армию. В 15 веке инки сформировали идею общемировой империи. Все народы должны были рано или поздно подчиниться власти инков. Разумеется, они и представления не имели о коллегах с других континентов, о европейских и азиатских делах того времени. Перед завоевательной операцией инки трижды предлагали соседнему племени добровольно войти в империю. С непокорённых сдирали кожу, набивали её соломой… Ритуальная столица инков Вилькас находилась, по их представлениям, на пересечении четырёх сторон света. Этот феномен служил идейным фундаментом завоеваний – как и поклонение Солнцу, которое почиталось прародителем и покровителем рода инков. Инки обожествляли ушедших императоров, чьи мумии проносили перед народом в торжественных случаях. Обожествляли труд во имя империи и храма. Практиковались праздники труда, напоминавшие советские традиции, когда император лично вспахивал борозду золотым плугом. Признаем здесь мудрость инков.
В репертуаре пропагандистов мало новых мелодий, а эта – воспитывающая уважение к труду – просто необходима во все века. Имперская экспансия инков стала миротворческой для многих малых племён, которые истребляли друг друга в бесконечных распрях. Государство великого инка подчинило их и прекратило смуты. Уничтожение империи инков было сродни нашествию марсиан: странные белые люди, обладавшие огнестрельным оружием и колёсами, лихо укротившие лошадей, сначала наградили инков смертоносной оспой, а потом (в 1532 – 1536) разгромили армию инков и заняли столицу.
Первым настоящим правителем полумира был персидский царь Кир Второй Великий – основатель империи Ахеменидов. Он родился в доме царя персидских племён Аншана и Парсы – это было отнюдь не могущественное, периферийное, маленькое царство. Для выдающегося полководца и политика оно стало ступенькой к мировому господству. Создавалась легенда, которая служила обоснованием претензии на всемирную империю Ахеменидов. Отныне Кира считали подброшенным ребёнком, которого вскормила волчица – сакральный зверь.
Он уже в молодые годы покорит Мидию, Парфию, Армению, присоединит к своему царству весь Элам. Гиркания и Киликия добровольно присоединятся к империи Кира – за это там он милостиво оставит у власти местных правителей. Усилившись, Кир вступил в борьбу с наиболее сильным противником – легендарным царём Лидии Крезом. После изнурительной осады войска Кира овладеют столицей Лидии Сардами, а Крез стал пленником Кира. Кир сохранит жизнь царственному пленнику. Овладев Лидией, Кир подчинил все греческие города Малой Азии, после чего предпринял дальний поход в Среднюю Азию, когда под власть Кира подпали Бактрия, Согдиана, Хорезм. Владения Кира Великого простирались до границ Индии. Кир захватил и всю Месопотамию, подчинил Вавилонское царство, милосердно обошёлся с народами, терпевшими диктат Вавилона. Он разрешил им вернуться на родину, исповедовать родные религии… Прирождённый политик умел выгодно отличаться от собратьев! В Вавилоне Кир совершил обряд принятия царства из рук бога Мардука, принял титул «царя Вавилона, царя стран». Кир покровительствовал древней религии персов – маздеизму, уже подвергшейся кардинальной реформе, связанной с именем Заратустры (Зороастра). Учение Заратустры демонстрирует, кроме прочего, воинственный практицизм, свойственный пассионарным персам той эпохи и вводит в древнюю религию явный этический элемент драматичного противостояния добра и зла. Пророк Заратустра возвеличивает верховного бога Ахурамазда, что соответствовало имперской иерархии. Именем Ахурамазда Кир, Дарий и Ксеркс осеняли свои завоевания и имперский порядок.
У великого государства должна быть сплачивающая идея! Увидев такую идею в постреволюционной России, идеолог белого движения В.В.Шульгин тут же изменил своё отношение к совдепу с ненависти на удивление и настороженное уважение. Кир прививал своему народу чувство религиозной и политической миссии. В отношении древних цивилизаций неверно говорить об идеях национальной исключительности. Это – беззастенчивая модернизация, наложение современных представлений о национальном самосознании на старинный контекст. Для персов времён Кира и его преемников существеннее была вера в превосходство племенных богов и царя как носителя божественной миссии. К непокорным можно было относиться как к своего рода кощунникам, преступникам (здесь можно проследить аналогию с фетишизацией демократических идей в современных США). И афиняне, и спартанцы, и македоняне будут связывать представление о своём народе как об исключительном именно с местными культами. Отсюда – презрение к варварам, к чужакам.
Перед Киром преклонялись в разных цивилизациях: и греческие, и иудейские источники пишут об этом правителе с восторгом. Персы называли его «отцом народа». Ходило немало легенд о сверхчеловеческой природе и необыкновенных способностях основателя империи. Так, считалось, что «царь царей» Кир Великий знает поимённо каждого солдата своего неисчислимого войска. Приписывали ему и дар ясновидения. Как тут не вспомнить слова фронтовых и послевоенных песен о Сталине, в которых звучит всё тот же мотив:
Нас по имени Сталин не знает,
Но он помнит о каждом из нас…
Или:
На богатырские дела
Нас воля Сталина вела.
Он вместе с нами шёл в строю,
Он вместе с нами был в бою.
Последний поход семидесятилетнего (весьма почтенный возраст для того времени!) Кира против взбунтовавшихся кочевников на берегах Амударьи закончился трагедией. «Царь стран» погиб в бою. Предводительница кочевавших массагетов Томирис отомстила Киру за гибель сына: отрубленную голову великого императора она бросила в бурдюк, наполненный кровью. Там, по замыслу Томирис, неукротимый завоеватель должен был, наконец, насытиться кровью… Тело Кира персы выкупили, и он был с почестями похоронен в гробнице близ основанного им Пасагарда. Сын Кира Великого Камбиз Второй сумеет усмирить массагетов и присоединит к великой империи Египет. Два века просуществует мировая сверхдержава Ахеменидов. Перед походом на Элладу один из преемников Кира Ксеркс обоснует доктрину Ахеменидов: «Если мы покорим афинян и их соседей, обитающих на земле фригийца Пелопса, то сделаем персидскую державу сопредельной эфирному царству Зевса. И не воссияет солнце над какой-либо другой страной, сопредельной с нашей, но все эти страны я обращу с вашей помощью в единую державу и пройду через всю Европу. Ведь, как я слышал, дело обстоит так: не остается больше ни одного города и народа на свете, который осмелился бы восстать против нас, когда мы разделаемся с теми, о которых я сказал. Так мы наложим и на виновных перед нами и на невиновных ярмо рабства». Государства, не желающие подчиниться империи, виноваты перед ней и достойны наказания.
Кир на века станет примером для многих честолюбцев, прежде всего – для Александра Македонского, который во многом повторит боевой путь персидского царя и также умрёт вдали от собственной столицы. Александр постарается перенять и дипломатизм Кира, его своеобразное почтение к покорённым народам. Во многом империя Кира всё-таки была иллюзорной: военные победы не могли прочно сплотить народы и территории, а политический аппарат сатрапий не мог полностью контролировать огромную державу. Незаурядный практик и теоретик имперского строительства И.В.Сталин писал: «…империи Кира и Александра Великого или империю Цезаря и Карла Великого, которые не имели своей экономической базы и представляли временные и непрочные военно-административные объединения. Эти империи не только не имели, но и не могли иметь единого для империи и понятного для всех членов империи языка. Они представляли конгломерат племен и народностей, живших своей жизнью и имевших свои языки».
Если Кир Великий является далёким предтечей современного империализма, то Александр Македонский по праву считается первым творцом мировой империи, в которой соединились культуры Востока и Запада. Свои подвиги македонский царь совершил в молодом возрасте: в тридцать три года он умрёт от малярии. Он был одним из величайших честолюбцев в истории человечества, успешный и непреклонный искатель бренной мирской славы. Легендарный диалог с Диогеном, попросившим Александра не закрывать ему солнце, был метафорой столкновения человека духа и человека действия, растворённого в суете сует. На Руси был популярен пришедший из Византии сюжет «Вознесение Александра Македонского на небо». Огромные птицы – грифоны (символ царской власти!) отрывают от земли могущественного владыку. Этот сюжет мы можем видеть на стене прекрасного Дмитриевского собора во Владимире. В этом вполне основательно видят апофеоз богоданной земной власти, апофеоз монархии. У Александра есть несомненные заслуги перед Христианством: разрушая границу между Востоком и Западом, создавая огромную многоплеменную империю, он невольно доказал необходимость мировой религии, необходимость объединительного откровения. И в известной степени подготовил межконтинентальный ареал Христианства, подготовил людей к осмыслению прихода Спасителя. Потому и называют его подчас защитником Божьих законов на земле. Но полёт Александра на грифонах символизирует и ничтожность человеческого честолюбия. Это своего рода назидательный памятник гордыне Александра, не уступающий Вавилонской башне. В свою сверхчеловеческую природу Александр верил истово, все доводы против его огорчали, о чём свидетельствует известное изречение: «Сон и потребность делить с женщиной ложе сильнее всего напоминают мне о том, что я всего лишь человек». Почести жрецов и царей вскоре помогут ему и вовсе забыть о принадлежности к роду человеческому.
Ученик Аристотеля, юный Александр намеревался объединить народы ойкумены под эгидой эллинской культуры. Оказавшись на Востоке, победитель понял, что управлять империей можно, только на основе взаимного влияния народов. Он многое перенимал у персов и египтян, чем вызывал недовольный ропот среди героев-македонцев. В Египте Александр окончательно уверился в собственной божественной природе – и, как сын бога, требовал повиновения от четырёх сторон света, от народов и от самой природы. Поход Александра (как и походы его отца Филиппа) воспринимался как отмщение персам за прежние вторжения в Элладу и Македонию. Это древнее как мир обоснование агрессии актуально и в наше время. Как афиняне мстили за убийство мифического героя Тезея, так и Гитлер прилежно выискивал в мировой истории поводы отомстить тому или иному государству, народу, расе. Карательные операции, репрессии против ближайших соратников, заговоры, буйство, пьянство – всё это было в короткой жизни «божественного» Александра. Но он был полководцем великой решительности и искусным правителем, знавшим толк в геополитике. Потому и оказался на историческом пьедестале. В победах Александра значительную роль играла его личная инициатива, личная безудержная храбрость. И при Гранике, и при Иссе, и при Гавгамелах он лично возглавит сражение на самом ответственном участке и лично поведёт наступление на главного противника – «царя царей» Дария, который будет сломлен решительностью Александра. Всё это, конечно, шло лыком в строку исторического мифа о сверхчеловеке Александре. Империя Александра фундаментально повлияла на имперское мышление европейцев, которое не раз аукнется и в годы владычества Рима, и в христианскую эпоху. Природа римской гегемонии отличается и от восточного империализма, и от эклектики Александра Македонского. Делая первые шаги в созидании сверхдержавы, Рим во многом ориентировался на хищную колонизаторскую политику Афинского морского союза. Важно, что афиняне основали гегемонию на контроле за морской торговлей. Это учтут в Риме, а в последние четыреста лет владычицей морей (и мировым гегемоном!) станет Британская империя – империя, «в которой никогда не заходило солнце».
Арсений Замостьянов.