Эдвард Ожиганов, доктор философских наук, профессор

В западной науке, публицистике и политической практике (а вслед за ней и в российской) обозначились два подхода  в  понимании природы терроризма. Эти тенденции «разводит» ответ на вопрос о том, существуют ли в реальности так называемые первопричины терроризма. Те, кто допускают их наличие, основываются на гипотезе, что есть необходимые условия, которые вызывают терроризм к жизни: опыт типа неравного положения этнического меньшинства, культурного или религиозного преследования, политических репрессий или экономических лишений и т.п. Этот подход может быть условно определен как исследовательский.

Сторонники второго подхода считают, что поиск первопричин только оправдывает незаконные или противоправные действия террористов. В их понимании терроризм  не обусловлен какими-либо объективными причинами, а вызван злостными намерениями экстремистов и фанатиков, которые стремятся разрушить нормативный порядок с целью повлиять на легитимную политическую власть. Этот подход можно определить как практический.

Естественно, что позиция сторонников первой тенденции представлена в основном научным или академическим сообществом, а альтернативной точки зрения придерживаются — правительственные, полицейские, военные должностные лица и аналитики из органов безопасности. В этом контексте проблема терроризма — в значительной степени вопрос восприятия, традиций и политических расчетов.

Правительственные или юридические определения терроризма обычно базируются на следующих характеристиках:

  • преднамеренность;

  • политическая мотивация;

  • нападение на лиц, которые не могут защитить себя с помощью ответного насилия;

  • принадлежность к внутренним группам либо к тайным организациям внешних сил.

В этих определениях отсутствуют социальные, психологические и коммуникативные характеристики терроризма, так же как различение непосредственных жертв и подразумеваемой аудитории, а кроме того, существования государственных акторов или государственной поддержки терроризма.

Существует и еще один подход, критический: он рассматривает устоявшиеся воззрения, как две стороны той же самой «монеты». Радикалы критикуют либеральные и консервативные прозападные и антивосточные предубеждения, утверждая, что те игнорируют государственный терроризм, который на практике осуществляют США со своими союзниками. Они критикуют представление о терроризме как о попытке врагов Запада дестабилизировать его демократию и подорвать ценности и интересы. Иначе говоря, дебаты в значительной степени отражают идеологические предпочтения участников дискуссии.

Террористический акт — это применение или угроза насилия против гражданских или невоюющих лиц для достижения некоторой политической цели с расчетом на психологический эффект страха. Он является «символическим», а не «инструментальным» действием, поскольку, как правило, нереалистичен с точки зрения достижения заявленной политической цели и нелегитимен в смысле законности подобной цели. Нападение на гражданскую мишень используется как символ, содержащий «послание» законному политическому руководству с требованием принять решение об удовлетворении условий террористов. В этом контексте терроризм — нелегитимная форма политического насилия, которая существенно отличается как от войны, так и от обычной уголовной преступности.

Один из главных вопросов мотивации террористической деятельности, который легко поставить, но на который гораздо труднее ответить: почему некоторые группы выбирают путь терроризма, а другие в подобных обстоятельствах этого не делают? Важно также понимание личного побуждения террористов. Психологи, говоря о личной модели выбора террористического поведения. Определяют эту модель с помощью нескольких взаимосвязанных элементов:

  • ранняя социализация индивида в насильственной окружающей среде;

  • отрицательная самоидентификация индивида;

  • личные связи индивида с террористическими группами;

  • конверсионный жизненный опыт индивида (эскалация терроризма).

Групповая мотивация терроризма может быть объяснена следующим образом.

Террористическое насилие имеет прежде всего не материально-денежную мотивацию, которая свойственна обычной уголовной преступности, а политическую, поскольку потенциальные клиенты терроризма обычно находятся вне тех мишеней, которые он физически затрагивает. Оно преследует «символические», а не инструментальные задачи, адресуя свои «послания» политическому руководству. Террористическая деятельность планируется и организуется систематически, а вовсе не является результатом бессмысленных и случайных или социопатических характеристик группового поведения.

Принимая сказанное во внимание, можно предложить такое определение терроризма. Терроризм — это незаконное предумышленное использование физического или психического насилия или угроза такого насилия с дальнейшими политическими целями, мишенью которого избираются гражданские или невоюющие лица и объекты, для создания в обществе психологической атмосферы страха и уязвимости, ставящее задачей воздействие на законные органы власти для того, чтобы изменить их политику, методы или структуры.

Политические цели терроризма могут быть системными или подсистемными, мотивироваться такими сложными социальными силами, как идеология, национализм, религиозный экстремизм или теневая политика государств, борющихся за политическое господство или контроль над стратегическими ресурсами.

Терроризм, таким образом, является планируемым курсом действий, избираемым группами и индивидуумами, которые преследуют определенные политические цели. Этот курс действий рассматривается его активистами — обычно лишенными власти группами или индивидуумами — как лучший, если не единственный способ достижения таких целей. Терроризм поэтому есть результат взрывчатой комбинации различных факторов: исторических, политических, социально-культурных, идеологических, религиозных, экономических и психологических, которую можно определить как его «профиль». Такой «профиль» не является статичным. Он отражает динамику взаимодействия между различными политическими акторами, правительствами и оппозицией, социальными сообществами и «отколовшимися» от них группами, террористическими организациями с их подразумеваемой «аудиторией».

Одна из закономерностей этой динамики состоит в том, что через какое-то время в самом профиле конфликта исходные условия могут быть заменены процессом, в результате которого конфликт становится самостимулирующимся и самовоспроизводящимся. Другими словами, за некоторым критическим порогом динамика конфликта может стать самостимулирующейся, так что сам процесс террора становится modus vivendi(необходимым условием существования) определенных групп.

Известно, например, что именно США приложили весьма основательные оперативные и материальные ресурсы для создания и вооружения организаций ваххабистских муджахеддинов, которые боролись с советским вторжением в Афганистан в 1980-х годах прошлого века. Оказав таким образом решающую помощь в создании и вооружении «Талибана», против которого позже сами начали войну.

Второй стратегический «прокол» американской политики связан с откровенной ролью США в распространении ваххабизма, который с их помощью получил точку опоры в мусульманском мире после Иранской революции 1979 г. Тогда Саудовская Аравия, поощряемая США с их союзниками, бросила огромные финансовые ресурсы, чтобы воспрепятствовать распространению влияния радикальной иранской шиитской революции на государства суннитской сферы. Стремясь остановить иранское влияние в Пакистане, через который поступала американская помощь для афганских муджахеддинов, она финансировала учреждение Wahabi madrassas, или исламских школ, где и возник «Талибан» (подробности этой политики США описаны в книге управляющего издателя газеты Washington Post С.Колла «Войны призрака: секретная история ЦРУ, Афганистана и бен Ладена от советского вторжения до 11 сентября 2001 года»).

Однако, пожалуй, нигде американская стратегия борьбы с «международным терроризмом» не подвергалась такой критике, как в появившейся в США в октябре 2004 г. книге «Спесь империи: почему Запад проигрывает войну с террором». За подписью «Аноним» стоит И.Шоер, аналитик ЦРУ с 22-летним стажем, возглавлявший в 1996-1999 гг. подразделение Контртеррористического центра ЦРУ, занимающегося аль-Каидой (кодовое имя «Аles»). Книга интересна, прежде всего, пониманием феномена терроризма и способов борьбы с ним, оценкой возможных результатов стратегии США и их союзников, а некоторые ее выводы имеют определенное отношение к вероятным исходам действий Российской Федерации в этой борьбе.

М.Шоер последовательно «демонтирует» основные принципы, провозглашенные администрацией США в борьбе с «международным террором», которые, по его мнению, основаны на ложном понимании и недооценке противника и в результате только усиливают его позиции, а в длительной перспективе ведут к поражению Запада в войне с террором. Как считает автор, следствием ошибочных действий США и их союзников в Афганистане и Ираке является радикализация исламского мира, т.е. именно то, к чему с переменным успехом стремился бен Ладен с начала 90-х годов, и в этом смысле США стали его «незаменимым союзником».

Стратегическая ошибка США состоит в том, что бен Ладен был «квалифицирован» американскими военными пропагандистами и политически мотивированными идеологами как фанатик террора, чьи религиозные убеждения представляют собой искажения ислама, поддерживаемые в мусульманском мире только маргиналами. М.Шоер показывает, что в действительности имеет место полная противоположность: угроза бен Ладена заключается в последовательности и обоснованности, точном выражении его идей, умелом планировании вооруженных действий для их осуществления, а также обеспеченной поддержке большинства населения мусульманского мира.

Центральная мысль аналитика ЦРУ: угроза бен Ладена является непосредственным ответом на политику США и методы ее реализации в мусульманском мире. В этом контексте он полагает, что «вооруженные акции аль-Каиды и ее сторонников — это действия войны, а не терроризма, часть защищающего джихада, т.е. священной войны, санкционированной Кораном и Сунной. Задачей этих действий является продвижение ясных, фокусированных, конкретных и широко популярных в мусульманском мире целей внешней политики бен Ладена:

  • прекращение помощи США Израилю и ликвидация этого государства;

  • вывод вооруженных сил США и западных союзников с Аравийского полуострова;

  • вывод американских и западных вооруженных сил из Ирака, Афганистана и других мусульманских стран;

  • прекращение американской поддержки притеснению мусульман в Китае, Индии и России;

  • прекращение американской защиты репрессивных, отступнических мусульманских режимов в Саудовской Аравии, Кувейте, Египте, Иордании и др.;

  • сохранение энергетических ресурсов мусульманского мира и их продажа по более высоким ценам.

Прогноз аналитика ЦРУ на ближайшие годы достаточно пессимистичен. Если США будут и далее продвигать свою политическую линию в мусульманском мире с помощью опробованных в Афганистане и Ираке методов, эскалация насилия неизбежна, как неизбежен и связанный с ней рост затрат человеческих и материальных ресурсов1.

Тем не менее, по оценкам экспертов, в ближайшие годы арсенал аналитических средств контртерроризма и безопасности резко расширится, а имитационное моделирование станет важнейшей частью этого арсенала.

Сценарии моделирования больше не будут сосредоточиваться исключительно на иностранных странах и их топографии, а охватят все известные факторы внутренней политики и культуры. На этом фоне поразительны как бездеятельность российских властей в области стимуляции и финансирования соответствующих проектов, так и невнятные усилия так называемого экспертного сообщества, которое продолжает пребывать в каком-то «параллельном» мире.

Весьма полезным обучающим средством для нашей аудитории может служить проект «Оценка диалоговой модели системной динамики: понимание факторов, движущих терроризмом», осуществленный в Ворчестерском политехническом институте. Он имеет две основные цели: первая состоит в том, чтобы сформировать и протестировать имитационную модель системной динамики, в деталях отражающей реальное функционирование террористической организации бен Ладена. Вторая должна обеспечить эффективность этого вида моделирования как инструмента обучения и образования.

Данный проект характеризует доступное для пользователя, хорошо документированное поэтапное конструирование модели террористической и контртеррористической деятельности с помощью известного пакета компьютерной симуляции iThink.

Структура модели, построенной в соответствии с технологией ASD и  включает следующие четыре подраздела (или, в системной терминологии, «петель причинности»):

  • террористическая группа;

  • защитные меры;

  • наступательные меры;

  • террористическая ментальность.

Модель отражает  динамическое взаимодействие множества факторов террористической активности и ее среды в определенных интервалах времени. Изменяя их значение, аналитики получают возможность прогноза того, как принятие тех или иных стратегий борьбы с терроризмом ведет к снижению либо, напротив, к интенсификации террористических действий.

1 Scheuer M. Imperial Hubris: Why the West is Losing the War  on Terror. Brassey’s, Inc., Dulles, 2004.P. 1-20.