Обществу риска, каким обоснованно называют наш мир социологи, не обойтись без специалистов по безопасности. Речь идет о профессионалах риска, занятых охраной окружающей среды и обеспечением устойчивого и безопасного развития инфраструктуры;  аварийно-спасательных служб; представителей страховых, аудиторских и экспертных компаний и т. п. Исследования потребности в кадрах такого профиля показывают, что их подготовку следует осуществлять на уровнях среднего, высшего и послевузовского профессио­нального образования.
Как справедливо утверждает автор "Социологической теории риска" В.И.Зубков1. Единая система организаций, действующих на рынке образователь­ных услуг, кроме собственно образовательных должна ре­шать задачи воспитания культуры риска и безопасности, проведения междисциплинарных исследований, создания баз данных и распространения рискологических знаний. В чем, по-моему,  за 4 года существования значительно преуспел медиапортал "Хранитель". Помимо утонченной популяризации рискологии его сотрудники отметились и на ниве просвещения2.
Практическая реализация этих наработок начинает осу­ществляться в ряде образовательных и учебно-методических учреждений. Среди них следует отметить: Государственный университет управления (кафедра управления экологической безопасностью), МГУ им. М.В. Ломоносова (кафедра управле­ния экономическими рисками экономического факультета, кафедра социологии безопасности социологического факуль­тета), Институт современной политики Российского университета дружбы народов и др. Так, Государственным университетом управления в рамках УМО "Менеджмент" по заказу МЧС России и Миннауки России разработан проект Государственного образовательного стандарта по новой специальности эконо­мико-управленческого цикла "Управление безопасностью в природной и техногенной сферах". Стандарт предусматривает подготовку специалистов с высшим образованием, которые были бы способны вырабатывать рискологическую политику, государственные стандарты, нормативные и пра­вовые документы, организовывать взаимодействие различ­ных сил и средств в чрезвычайных ситуациях. Кроме того, в университете совместно с НМЦ "МБЭП" разрабатывает­ся Универсальный банк профессий (УБП), который должен функционировать как автоматизированно-поисковая и ин­формационно-аналитическая система. Цель создания УБП - снижение травматизма у профессионально активной части населения и потребителей, защита окружающей среды и смягчение последствий аварий и катастроф.
Важной проблемой оптимизации риска является про­блема перехода его осознания на новый, более высокий уровень, поскольку цена ошибок постоянно растет, а первоначальный успех может быть сопряжен с труднопреодо­лимыми отдаленными последствиями. Осознание же это происходит медленно, и поэтому еще медленнее создаются механизмы разрешения проблем. Главная роль в формиро­вании адекватного сегодняшнему дню рискового сознания принадлежит циркулирующей в обществе информации.   Информация формирует не только общественное созна­ние и общественное мнение, но и конкретные социальные установки, и стереотипы поведения. Бывает, что всего лишь одно неквалифицированное сообщение порождает массу слу­хов и значительное увеличение общественной тревожности. Между тем положение с информацией в России вооб­ще, а, следовательно, и с информацией о рисках в частно­сти, оставляет желать лучшего.  Российские ученые  завидуют белой завистью своим коллегам, изучающим развитые зарубежные страны, поскольку последним легче работать - у них всегда очень много материалов.
И в самом деле, например, любой амери­канист имеет перед собой настольный справочник, где по каждому графству (а их в США свыше 3000) содержатся сведения по двумстам переменным показателям. Ученые, изучающие Россию, ни­чего подобного не имеют. Что же говорить об информиро­ванности обывателей?..  У нас в стране пока нет надежной системы взаимной связи между людьми и государственными чинов­никами, от решений которых зависит жизнь людей. Поэто­му не может быть и речи о серьезном оперативном учете социальных последствий крупных решений, что увеличива­ет риск принятия необоснованных решений в будущем. Кроме того, люди часто узнают об этих решениях только тогда, когда начинают испытывать на себе их последствия. Общеизвестно, что коммуникация о рисках в обществе осуществляется как по вертикали, так и по горизонтали - между властными и другими элитами, соци­альными группами (организациями) и индивидами. Каждый элемент указанных сетей в условиях демократии является как производителем, так и потребителем информации.
Важней­шими (но не единственными) каналами ее циркуляции в об­ществе являются средства массовой информации. Однако следует признать, что в СМИ рискологическая проблемати­ка освещается отрывочно. Даже в стра­нах развитой демократии сообщения о рисках и несчастных случаях преподносятся без каких-либо относительных пока­зателей. При этом трудно бывает отделить факты от коммен­тариев, мнения экспертов от мнений журналистов, подчас тенденциозных. Однако самые негативные последствия, особенно в эк­стремальных условиях, влечет за собой замалчивание информации якобы по причине ее секретности.
Так, в целях предотвращения паники в первые дни после аварии правда о Чернобыле не сообщалась даже специалистам, находящиеся у них счетчики радиоактивности были опечатаны, а все ка­налы связи и транспортные коммуникации из зоны бедствия перекрыты. Авария произошла в ночь на 26 апреля, но лишь 29 апреля в информационной программе "Время" было сооб­щено "о небольших неполадках на станции". А до этого жители близлежащих населенных пунктов вели обычную жизнь и подвергались сильному облучению. 
Если бы радиобиологи знали, что произошло, то смогли бы дать рекомендации населению, как правильно вести себя в условиях радиационного загрязнения. Страх же, порожден­ный неинформированностью, например, привел к тому, что люди совершенно напрасно стали пить йод, обжигая слизи­стую оболочку, но вовсе перестали пить молоко - главный источник кальция, без которого в организм активно вводит­ся радиоактивный стронций, по своим свойствам и "поведе­нию" в организме напоминающий кальций. Было много и других последствий драматического характера.
Для сравнения: за первую неделю после аварии финны выпустили два бюллетеня, в которых было подробно написа­но, как должен вести себя человек на зараженной местности. Тут были рекомендации, что есть и что пить, где можно гулять детям, в каких районах пасти скот и т. д. У нас же не напе­чатали ничего подобного. Но самое удивительное состоит в том, что, несмотря на огромные человеческие и материаль­ные потери, понесенные в результате замалчивания, политика секретности по тем же причинам - люди облучились, и с этим уже ничего не поделаешь, но зато не будет паники - проводилась еще несколько лет!3 
Будем объективны: есть попытки создания Интегрированной инфор­мационной системы социальной безопасности (ИИССБ) как системы по управлению и предупреждению социальных рис­ков, включающей подсистемы: социальной защиты нетрудо­способных категорий населения – пожилых, инвалидов, социально незащищенных слоев населения; социального страхования трудоспособных категорий населения; социальных программ, нейт­рализующих спонтанно возникающие риски. По замыслу разработчиков системы решение стоящих перед ней методо­логических, методических и практических задач может осуществлено в рамках государственной статистики при условии регулярного межведомственного информационного обмена и наличии налаженных экономических механизмов налогов, пожертвований, страхования и выплат.
Таким образом, в изучении и оптимизации риска преоб­ладают технический и экономико-статистический подходы, которые не могут дать полноценной картины (информации) о существующих рисках и опасностях, не говоря уже о со­здании адекватных общенациональных рискологических программ. Достаточно значимой особенностью освещения событий в контексте коммуникаций о риске является фрагментарность их освещения. Прессу преимущественно интересуют отдельные собы­тия, а не кумулятивные или итоговые последствия каких-либо совокупностей событий. По этой причине проблемы посте­пенного загрязнения сред, возрастания опасности техноло­гий, ухудшения условий труда и быта «ждут своего часа», а именно: событий, происшествий, катастроф.
С эффектом дискретности освещения информации тесно связан и другой эффект – вытеснения одного факта другим. Оба эти эффек­та с точки зрения здравого смысла вполне объяснимы. Ведь СМИ не могут системно отслеживать каждый из социально значимых рисков, поскольку их ежеднев­но вытесняют все новые и новые события. Следует отметить также и эффект акцентирования в сообщениях СМИ фак­тов, а не их причин, в результате чего аудитория видит лишь поверхностную картину происходящего. Этот эффект за­частую является следствием сложности рискологических проблем, многие из которых не имеют однозначного реше­ния и/или требуют слишком большого объема освещения.  Определение "повестки дня" также имеет большое зна­чение для восприятия рисков. Сообщения, которые предваря­ют всю другую информацию, и события, которые наиболее интенсивно (по объему и частоте) освещаются, в массовом сознании выглядят наиболее значимыми. Если часто повторять даже несуществующие вещи, то в сознании людей они становятся реальными. На этом психологическом эффекте построена психологическая война.   Зачастую информация искажается или замалчивает­ся соответствующими органами и должностными лицами для того, чтобы избежать излишнего внимания со стороны СМИ, дополнительных усилий со своей стороны, служебных неприятностей. К примеру, объективная информация может породить отток работни­ков с особенно вредных производств, вредных и мало опла­чиваемых работ, что потребует значительных вложений для компенсации потенциальных рисков, снижения их до при­емлемого уровня, формирования благоприятного обще­ственного мнения.
Осведомленность общественности об опасности какой-либо деятельности способствует повышению ответственности как отдельных дол­жностных лиц, так и организаций в целом (например, ответственности предприятия перед общественностью района, в котором оно расположено). Сходная картина складывается и в сетях обмена ин­формацией «по горизонтали». Так, представители предпри­ятий нередко скрывают от своих партнеров фактический уровень опасности оборудования и технологических про­цессов на своих производствах, что обусловлено секрет­ностью технологий в условиях конкуренции, стремлением избежать огласки нарушений мер безопасности или про­сто нежеланием выносить сор из избы. Разумеется, что подобный «обмен информацией» затрудняет сотрудниче­ство предприятий в области экспертизы технических про­исшествий. Следователь­но, оптимизация коммуникаций о рисках должна проводить­ся в направлениях реализации общественных (групповых) интересов, обеспечения социального поведения и принима­емых решений научными данными, совершенствования со­циально-коммуникативных систем.  Комплексная реализация этих направлений может быть осуществлена с использованием концепции, предложенной В. Ковелло, П. Словиком и Д. фон Винтерфельдтом.
Эти авторы выделяют четыре целевых вида коммуникации. Цель первого вида коммуникации – информирование людей и их обучение рациональному восприятию рисков (например, на основе представления статистических дан­ных). Цель второго – изменение неоправданно рискованного поведения людей (например, посредством рекламирования правильного об­ращения с огнем,  вождения по правилам ГИБДД, безопасного секса и т. п.). Цель третьего – предупреждение людей о возможных опасно­стях (например,  со­общениями по радио о случаях выбросов вредных веществ в атмос­феру и т. п.) и доведение до них порядка правильных действий и мер безопасности. И, на­конец, цель четвертого – разрешение социальных конф­ликтов по поводу рисков и совместное решение проблем (например, развертывая публичные дискуссий в СМИ).
Подобная модель показывает, что три первых вида коммуникации представляют собой одно­направленные процессы "сверху вниз". И лишь последний предполагает поиск общественного консенсуса по поводу вол­нующих людей рисков, в ходе которого, как мы полагаем, должны использоваться знания, полученные при организа­ции трех первых видов коммуникации.
Однако по поводу вовлечения публики в процессы принятия решений следует сделать два замечания. Во-первых, сама возможность дискус­сий по поводу риска в организациях и малых группах во многом зависит от вида их деятельности. А во-вторых, учас­тие людей в процессах принятия решений не должно ограни­чиваться лишь артикуляцией различных мнений; оно должно быть более активным. Согласно российскому закону "Об экологической эк­спертизе" общественную экологическую экспертизу могут проводить лишь те общественные организации (объединения), в официально зарегистрированных уставах которых записан этот вид деятельности. При таком подходе влиять на решения в области экологических рисков может не вся заинтересован­ная общественность, если под ней понимать всех юридичес­ких и физических лиц кроме тех, кто в силу своих обязанно­стей должен принимать соответствующие решения. Но существуют законодательства, которые общественность по­нимают именно так. Например, при обсужде­нии заключения о воздействии на окружающую среду проек­та строительства гидроэнергетического комплекса на реке Уэллинг-Крик (США) были учтены замечания: восьми федераль­ных органов, шести органов штата, трех администраций окру­га, пяти общественных организаций и десяти частных лиц.
Таким образом, оптимизация коммуникаций по поводу рисков предполагает неразрывность их объективных и субъективных оценок. Однако последние все же должны опираться на научные данные. (Разумеется, что при этом общественность должна понимать, что в вопросах риска наука руководствуется вероятностными данными, и поэто­му следует отличать научную логику и практическую опас­ность.) Для того, чтобы использовать науч­ные данные, нужно их иметь. Сегодня же мышление человека стало клиповым из-за огромного количества несистематизированной информации, которая мешает со­здать достаточно ясную и непротиворечивую картину мира. Для упорядочивания и повышения объективности информации о рисках целесообразно создание единых сис­тем их измерения. Одной из попыток создания таких сис­тем является разработка шкалы измерения риска немецким ученым Клаусом Хайльманом. Но  много ли у господина Хайльмана последователей?... 

                                                                                                                      
                                                                                                                                                                                                                                                                  Андрей  Азаров.

1.Зубков В.И. Социологическая теория риска. –  М.: Академический проект, 2009. С. 243.
2.См.: Давыдов В.Н., Гусарская Т.А.  Актуальные политические проблемы безопасности. - М.: Из-во РУДН, 2007. Позднее эта переработанная и дополненная программа  переиздавалась в 2008 году в том же вузе, а также предстала перед общероссийской аудиторией на страницах специализированного журнала "ОБЖ. Основы безопасности жизни". 2008. № 2, 3.
3.Кондратенко И. Догнать и... // Милленниум. 2002. №1.С. 14.