Согласно всеобъемлющей базе данных о глобальных террористических инцидентах и орга­низациях, в мире существует 1255 террористических групп. Сорок две из них государственный департамент США клас­сифицирует как «Иностранные террористические организа­ции». Самой крупной является «Аль-Каида», имеющая в сво­ем составе около 50 тысяч членов и базы в сорока пяти странах. Кстати, общая численность этих сорока двух организаций составляет около 125 тысяч террористов, что говорит о гигант­ских размерах «Аль-Каиды» в этом пространстве,1 – сообщают в своей новой книге Марк Дж.Пенн и  Клини Э. Залесн.

В процентном отношении к населению планеты 125 тысяч террористов составляют 0,002%. А если из списка ино­странных террористических организаций взять только ради­кальные исламистские группы, то из 42 определению «ради­кальный» будут соответствовать 22 группы. Их численность – от «Аль-Каиды» (50 тыс. членов) и «Хамас» и Хезболлы (по тысяче членов) до Джаиш-е-Мухаммад в Пакистане и Воору­женной исламской группы в Алжире (по 100 членов в каж­дой) – составляют около 57 тысяч террористов во всем мире. В процентном отношении к миллиарду мусульман в мире это составит 0,004%. Поэтому терроризм нельзя считать микротенденцией, поскольку он не затрагивает 1 процент на­селения, однако его нужно рассматривать как критически важную и очевидно опасную тенденцию, настаивают на своем выводе американские социологи.

Терроризму не нужно быть массовым, чтобы добиться своих целей. Напротив, ему требуется растущее число умных, искушенных, стойких бойцов. Рост терроризма теперь за­висит не от вербовки миллионов новых членов, а от успеш­ного создания прослойки лидеров, которые могут привлечь финансовые средства и ресурсы для выполнения специфи­ческих задач.

В качестве первопричины роста фундаментализма  большинство аналитиков называют бедность, основатели терроризма происходят из са­мых разных, но не бедных слоев общества. В действительности бедность и отчаяние никакие соотносятся с богатыми и хоро­шо образованными основателями современного терроризма, как, например, бен Ладен, или лондонских подрывников 7 июля.

Так, в исследовании радикального исламизма в 1980 году, про­веденном в египетских тюрьмах, Саад Эддин Ибрагим обна­ружил, что типичным террористом был мужчина в возрасте двадцати с лишним лет, он происходил из обычной сельской или мелкогородской семьи, имел высшее техническое образо­вание, восходил по служебной лестнице и имел достаточно высокие достижения и мотивацию в жизни. Здесь нет ни ни­щеты, ни отчаяния, но есть высшее образование и дорога к при­знанию в обществе.

А в исследовании террористов-смертников в Израиле 2003 года было установлено, что они отнюдь не при­надлежали к нищенствующим слоям населения. Более по­ловины террористов-смертников имели образование выше средней школы по сравнению с менее чем 15% па­лестинцев в той же возрастной группе. 

В исследовании 400 международных террористов 2004 года, включая угонщиков 11 сентября, судебные психиатры и быв­ший агент ЦРУ Марк Сейджмен, определили, что три четверти террористов принадлежат к высшему или среднему классу. 9 из 10 происходят из благополучных семей. Почти две трети учились в колледже (по сравнению с 5 или 6% в среднем по соответствующим странам). Три четверти были профессионалами или почти профессионалами в области нау­ки и техники. Почти три четверти были женаты, у подавляю­щего большинства были дети. Пять из 400 имели расстройства личности. Все эти террористы знали от 3 до 6 языков, включая несколько западных. Как иронично заметил один историк, ключевая причина терроризма кроется в «деньгах, образовании и привилегиях».

Сейджмен пришел к заключению, что эти образованные и состоятельные люди примкнули к терроризму под влияни­ем своей социальной среды. Поскольку они были умными детьми, их послали учиться за границу, где они чувствовали себя одинокими и исключенными из общественной жизни. Эти люди общались в мечетях, и именно там радикальные лидеры склонили их к джихаду. Другие ученые утверждают, что мотивацией террористов служит не только социальная среда, но и важнейшие вопросы идентичности и гордости наличном или национальном уровне. Террористы-смертники были образованны и богаты, но чувствовали себя исключен­ными из общественной жизни, как нувориши, презираемые аристократией. Или ущемленными в культурном отношении, учитывая отсутствие достижений ислама в этой области и по­терю выдающегося положения в мире. В отличие от традици­онных мифов террористы далеко не нуждаются в материаль­ном благополучии, и очевидно, что им не приходится бороть­ся за существование. Они намерены изменить мир силой.

Советник госдепартамента Дэвид Килкаллен обрисовал социальную лестницу потенциальных исламских террористов. В самом низу располагается огромное основное большинство мусульман, которых можно завербовать в террористические группы или настроить против этих групп, а ключевые поводы недовольства можно устранить политическими реформами. Над ними – небольшая прослойка, которую Килкаллен на­зывает «разочаровавшимися мусульманами». Эти люди не ве­рят в реформы и готовы присоединиться к радикальному дви­жению. Чтобы разубедить их, говорит он, мы должны при­менять идеологические средства наподобие тех, с помощью которых в США отвращают молодежь от банд. Но над ними, на вершине лестницы – люди, которых невозможно переубе­дить или принудить изменить свои взгляды. Бояться нужно именно их. Но если мы внимательно посмотрим, что они со­бой представляют, возникнет удивительная картина. Оказы­вается, солдаты терроризма – одни из самых образованных, самодостаточных людей в мире.

Правильное понимание истоков терроризма имеет колос­сальное значение. В конце концов, именно отсутствие досто­верных разведывательных сведений было одним из самых уязвимых мест Америки. А пока неизвестно, действительно ли борьба Америки с терроризмом способствует его искорене­нию или, наоборот, толкает мусульман на участие в экстре­мистских группировках. Выбор правильной стратегии борьбы во многом зависит оттого, кого именно называть настоящими террористами и почему люди ими становятся.

Хотя типичный террорист может быть не похож на злодея из комикса, он вполне может сидеть рядом с вами в библио­теке, кофейне или столовой колледжа. Террористы сильны преданностью своей вере.

Корни террористического движения XXI века в отличие от коммунизма нельзя выкорчевать простыми топорами. Кро­ме военных и социальных усилий, это потребует напряженной интеллектуальной и религиозной работы – возможно, меж­конфессионального движения, призванного определить ис­тинные пути к Богу, которое переубедит столько же новооб­ращенных террористов, сколько военные смогут найти и уничтожить. Самых фанатичных боевиков скорее обнаружат в хороших школах и в Интернете, чем в трущобах. Они явля­ются участниками романтизированного движения, ведомого религиозной доктриной, поэтому нам нужно удвоить усилия, чтобы расшатать интеллектуальный фундамент этого движе­ния и остановить приток новых террористов.

 

                                                                                                    Владимир Баталкин.



1  Пенн М.Дж., Залесн К.Э.  Микротенденции: Маленькие изменения, приводящие к большим переменам. – М.: АСТ: АСТ Москва, 2009. С. 488-495.